Лекарка в Мужской Академии (СИ) - Смертная Елена

— Вот, Анна, лучшие целители, — сказал Мартыныч, показывая на банку. — Сколько оболтусов вылечили — и не сосчитать. Прежде чем начать лечение, всегда предлагай. Вылечат лучше любых трав.

Вот так лекарская мудрость…

Еще один парень, бежавший в коридоре, прямо-таки заковылял.

— Дорогая барыня, я тут ногу сбедил, не посмотрите? — плюхнулся он на койку, с улыбкой сняв штаны…

Да… К такому меня отец не готовил.

Я осмотрела «больную» конечность, не желая касаться этого халтурщика.

— Удивительно. Отека нет, синяков тоже…

— Да вот, наверное, потянул, вы потрогайте… Я скажу, где болит…

Мартыныч уже кинул взгляд, полный негодования, но я ему улыбнулась.

В этот раз справлюсь сама.

— Да тут и трогать не надо! Сразу напишу, чтобы отрезали, — сказала я.

Парень нахмурился.

— Да тут просто растяжение.

— Синяка нет, не опухло! Это точно внутренне воспаление. Тут только удалять. Мартыныч, неси укол с обезболивающим и лекарскую пилу.

— Да вы с ума сошли! — прокричал парень, увидев старого лекаря с пилой.

— А ты че думал, пришел сюда голожопый — и все тебя целовать будут? А ну, пошел! А то сейчас не только ногу отрежу, но и то, что явно между ног мешается! — тут же прокричал Мартыныч, и парень выбежал из кабинета, даже не успев натянуть до конца штаны.

Мы с Мартынычем рассмеялись.

— Вот так-то лучше. А то сюсюкались с ними, как с барчуками.

К концу дня я, честно говоря, валилась с ног, но гордилась собой. Отваживать пациентов получалось все проще… Правда, настоящих больных из них можно было сосчитать по пальцам.

— Спасибо за науку, — сказала Мартынычу. Он защищал меня сегодня как волк. Хорошо, что рядом был, а то не представляю, как бы я краснела и пыталась отвадить первых «больных». — Не ожидала я такого наплыва пациентов…

— Да ладно, — буркнул он, но глаза блестели. — Завтра новых дураков гонять будем. Их как тараканов — не переведутся. А ты барыня с характером, вся в отца, — похвалил он, и в душе все потеплело.

Пироги и правда оказались еще вкуснее, чем вчера. Правда, куда уж вкуснее. За чаем мы быстро обсудили все подробности и сложности работы в академии.

Оказалось, что скоро еще будет призыв — и тогда «дураков», как выразился Мартыныч, еще больше станет. Ведь служба обязательная. А многие богатые сынки так и хотят откосить…

К слову, мой муж и вовсе не служил по здоровью. Правда, не знаю, на самом деле болел или нашли какой-то способ. Хотя с каждым годом с этим все строже.

Но сложнее всего, конечно, приходится, когда из Черни случаются прорывы.

— Вот тогда-то, барыня, ты и поймешь, почему я ухожу… Не могу больше, честно, — сказал он угрюмо. — Страшно это все каждый раз. Не за себя уже боюсь — за Федосью мою, не хочу ее оставлять.

Я знала, что такое прорывы. Но со стороны ребенка, который сидел в стенах безопасной академии. А мне предстояло увидеть все, что видел мой отец за ее дверьми…

И мне даже страшно было подумать, что меня там ждало.

Долго сидеть мы не стали, Мартыныч спешил к своей жене, а я к Миру.

Думала о нем весь сегодняшний день. И стоило выйти из кабинета, как помчалась на всех парах.

Интересно, как у него прошел первый день?

Глава 13

Анна

Я торопилась к комнате, предвкушая, как обниму Мира, расскажу ему о своем первом дне, посмеемся над глупыми курсантами… Но, отворив дверь, застыла на пороге.

На ковре у камина сидели двое: Мир и… Яр. Мой сын что-то увлеченно рассказывал, размахивая руками, но, когда он повернулся ко мне, сердце упало в пятки.

— Мама! — Он вскочил, но я уже была рядом, пальцы дрожали, когда коснулись сине-фиолетового пятна под его глазом.

— Что случилось⁈

Мир потупил взгляд:

— Прости…

— Он подрался, — спокойно сказал Яр, поднимаясь с ковра. — Но за дело.

— Как это за дело? — Я резко повернулась к нему. — Он еще ребенок!

— Тот мальчик, он… он обозвал плохим словом дорогого мне человека, и я заступился, — тут же сказал Мир, воинственно встав между мной и Яром, словно защищая его от меня.

Обозвал дорогого мне человека… Меня.

Значит, и здесь моему мальчику достается из-за меня. Внутри все сжалось от этого осознания.

Я опустилась перед сыном на колени.

— Драка не выход. Словами нужно отвечать.

— Но он не слушал! — Мир сжал кулачки. — А ты же говорила, что тех, кто обижает слабых, надо останавливать!

Я открыла рот, но Яр мягко встрял:

— Если дать слабину один раз, затопчут. Мир поступил как мужчина. Но, конечно же, он запомнит, что драка — это последний аргумент.

Мир кивнул.

Вздохнув, я приложила ладони к синяку сына. Заклинание исцеления вытянуло из меня остатки сил. Голова закружилась, но синева побледнела, а затем и вовсе сошла.

— Спасибо, мама! — Мир обнял меня, а в дверь постучали: принесли ужин.

— Ура, еда! Я голодный как волк! — Сын радостно бросился к столу, будто и не было сегодняшней схватки.

Яр тем временем наклонился ко мне:

— Выйдем? Нужно кое-что обсудить.

Я кивнула. Драка ведь будет иметь последствия.

— Мир, разложи пока все на столе, — с улыбкой сказала я. — А я скоро вернусь.

Мы вышли в коридор, и я сразу поняла, куда он ведет меня. Этот путь… Я так хорошо знала его. Сердце пропустило удар.

— Ты уже видела сад? — спросил Яр.

Глава 14

Анна 15 лет

Возвращение в академию после года в деревне было странным. Стены казались выше, коридоры уже, а воздух пах по-другому.

Я впервые узнала, что такое боль потери. До первой смерти родного это кажется чем-то таким далеким… Словно смерть — это что-то, что не может тебя коснуться.

Но последний год я провела с бабушкой. Отец не мог ухаживать за ней, а я могла. Несмотря на то, что отец нанял для нее слуг, бабушка продолжала пытаться сделать все сама. Она жила в маленькой избушке на краю деревни.

И я провела этот год с ней. Тогда я открыла для себя радости деревенской жизни без режима.

Бабушка была чудесной. Она вкусно готовила, учила меня разбираться в травах и варила самые вкусные отвары… бурчала на слуг, которые путаются под ногами, и… болела.

А теперь ее не стало. И я вернулась в академию к отцу.

С тех самых пор, как уехала, я писала ему письма. Два письма через день: одно для папы, а другое… оно для Яра. Моего лучшего друга! Нелепого мальчишки, такого худого, дерзкого, постоянно влипающего в неприятности.

До моего отъезда мы не расставались. Отец называл нас «иголочка и ниточка». Он был моим другом, моим советником, моим… да он был для меня всем!

Расставание с ним было не менее тяжелым, чем с отцом. Но папу я уже видела, а Яра… нет.

Я оставила отца разбираться с вещами и почти побежала через двор, сердце колотилось как бешеное. Где он? Искала в толпе курсантов знакомую черную челку, но…

— Анна? — голос за спиной заставил меня обернуться.

И застыть.

Передо мной стоял высокий парень с широкими плечами и крепкими руками. Его черные волосы были короче, чем раньше, а в зеленых глазах светилась знакомая искорка.

— Яр?.. — прошептала я, не веря.

Он рассмеялся — тот самый смех, который я слышала во сне все эти месяцы.

— Ну что, не узнала?

— Ты… ты стал… — я запнулась, чувствуя, как щеки горят. Где же тот худой нелепый парнишка?

— Красавчиком? — подмигнул он.

— Чудовищем! — фыркнула я, но не смогла сдержать улыбку.

Он протянул мне маленький букетик васильков.

— Это тебе. Я… Когда я на них смотрел, всегда вспоминал твои глаза.

Я взяла цветы, смущенно опустив взгляд.

— Они же синие, а у меня голубые…

— Нет, Аня, они у тебя не голубые, — перебил он. — А именно синие. Как небо перед грозой.

Я подняла на него глаза, и он вдруг шагнул ближе, быстро чмокнув меня в щеку. Это было так неожиданно и… странно.

— Дурак! — Я отпрыгнула, чувствуя, как жар разливается по всему лицу.