Баба Поля (не) хочет замуж (СИ) - Гусарова Александра

Да, именно к моему! Перебрав за танец всех кавалеров, осознала, что ни с одним из них не чувствовала себя так хорошо и свободно! Единственное, что смущало, – характеристика, данная Феей. Не хотелось бы связывать свою жизнь с кобелем.

Краем глаза наблюдая за ним, все же была приятно удивлена. Он ни одной из дам не строил глазки и не улыбался! Все лучшее предназначалось только мне! И  звали его Ванечкой. Может, это мироздание смилостивилось надо мной и отправило к тому, кого я преданно любила 60 лет и без кого страдала последние десять моей земной жизни?

Да, он меня не помнил. Но память коварна. Мог он просто окончательно забыть прошлую жизнь за столь длинный срок? Однако Геей не звал. А все Поля да Поля…

В какой–то миг я увидела довольную Фею. Она, широко улыбаясь, шла в паре с Очистером. Неясно только, это он ее пригласил или все же она? После танца узнаю.

И тут музыка закончилась. И случилось то, чего я совсем не ожидала. Мужчины резво притянули партнерш к себе и начали с жаром целовать. Я, в принципе, ничего против Иоанна не имела. И была готова даже на большее. Но это в мыслях. А вот на публике уместно ли целоваться, если познакомились лишь несколько часов назад? Ну, ладно, вчера, когда я ему лягуху за шиворот засунула.

Покосилась на Фею. Подруга закрыла глаза и крепко вцепилась в лацканы сюртука кавалера. Понятно, Очистеру никуда от нее не деться. Он смешно дернулся, но все же склонился над ней и приник губами к ее рту.

– Полюшка, ты чего? – грустно так спросил герцог. – Смотришь на всех, кроме меня. Я поцеловать-то тебя могу?

– А я стою и гадаю, чего ты тянешь! – беззлобно фыркнула в ответ. Он тоже усмехнулся, крепче прижал меня к себе и склонился, собираясь поцеловать.

Мурашки как побегут! Не догонишь, не поймаешь. А он еще не стал целоваться сразу в засос, а нежно так провел своими губами по моим. Потом слегка прикусил кожу в том месте, где кончается шея и начинается плечо.

Я за все годы брака так и не узнала, какое у меня там чувствительное место. А откуда он этому научился и узнал? Хорошо, я готова простить ему всех баб, простите, айр, которые были до меня. Но больше чтобы ни-ни.

И, наконец, слился со мной в поцелуе. Это был настоящий кайф! Любимое слово старшей внучки. Теперь мурашки не бегали, а танцевали внизу живота, собираясь в теплый клубочек.

И я, по своей дурости и наивности, пробормотала то, чего нельзя было говорить ни в коем случае:

– Кажется, я тебя хочу!

Иллинийский тут же оторвался от меня, отодвинув на расстояние вытянутых рук, вопросительно заломил бровь и угрожающе рыкнул:

– А ты разве не девушка?

Глдава 8

И что отвечать на подобный вопрос? Ведь ответа я не знала и знать не могла. Тело-то не мое. И как с ним обращалась моя предшественница, я не имела ни малейшего представления. Хорошо, хоть на этом балу никто на меня свои права не предъявлял.

С другой стороны, я понимала его мотивы, несмотря на то, судя по словам Феи, что его рыльце было в пушку или даже плотной щетинке. Мужчины просто бывают уверены, что если девушка ни разу ни с кем не имела телесных контактов, то она даже не представляет, что должна чувствовать.

И я тут согласна с точки зрения первых поцелуев. За свои девяносто три года не узнала ни одной женщины, которой бы понравилось бы целоваться с первого раза. Мокро, неприятно, а когда он тебе язык в рот суёт, то это вообще полный треш! Пользуюсь сленгом внучки, потому что он лучше всего передает гамму эмоций. Это потом уже мы входим во вкус и требуем поцелуев больше, чем мужчины готовы нам дать.

Однако за размышлениями не успела произнести ни слова, как Ричард-Иоанн нахмурился еще сильнее, притянул обратно к своей груди и, глядя прямо в глаза, зловеще процедил:

– Гея, кто тебя ко мне подослал?

Вдруг и у него я Геей стала. Сжала губы в то, что в народе называют куриной жопкой. Простите за мой французский, просто нормальным языком это слишком долго объяснять. А тут сразу все понятно. Посмотрела на него исподлобья, а затем грозно так прошипела:

– Да не помню я ничего!

– В смысле – не помнишь? Не знаешь, ты девушка или нет? – герцог даже слегка растерялся.

– Вот именно! И когда ты застал меня в туалете, поверь, я ходила туда не проверять, не остался ли там чей-то член. Других способов без лекаря не знаю! – махнула рукой на обозначенный мной орган. – Но если для тебя так важно наличие девственности, то иди ищи другую невесту. Их тут наверняка в достаточном количестве водится.

Иллинийский даже стушевался от моей пылкой речи.

– Полюшка, – вот опять Полей стала. Точно индикатор его настроения или отношения ко мне. – Да мне почти все равно, был у тебя кто-то до меня или нет. Главное, чтобы после никого не было.  Для мужчины всегда неприятно, когда его с кем-то сравнивают. Ему хочется быть единственным и неповторимым. И, естественно, чтобы была гарантия, что ребенок точно от него.

– Ваня, я не могу тебя ни с кем сравнивать. Банально не помню, – он кивнул в ответ.

С беременностью было сложнее. А если чье-то семечко туда залетело и дало расточек? Через пятнадцать минут это точно не определишь. Хотя, если Гею отравили так, что душа покинула тело, то и ребенок вряд ли выжил.

– С беременностью сложнее. Я не могу дать стопроцентную гарантию по этой же самой причине. Есть у вас какие-нибудь способы ее определения?

– У вас? – бровь снова лихо заломилась.

– Да, у вас, у мужчин. Я мозгами — невинная девица. И этого не знаю.

Он улыбнулся уголками губ, кивнул и вдруг снял с пальца тяжелый перстень и протянул мне:

– Примерь!

– Он же с меня свалится! – фыркнула я. Пальчики на моем новом теле были не больше 15 размера. А перстень тянул на 20-й. И, пальцы у герцога смотрелись довольно изящно, все же его ладонь была намного крупнее моей.

– Я не прошу тебя носить перстень, – покачал он головой. – Я прошу только примерить.

Примерить так примерить! Вытянула вперед руку, позволяя герцогу аккуратно надеть перстенек на мой пальчик. А его вдруг окутало голубое свечение, и я почувствовала, как он сжался. А когда свечение исчезло, на безымянном пальце сверкало аккуратное колечко с голубым камушком. Мамочка! Камень же до этого был белым!

– Хм, голубой! – констатировал Иоанн. А я непонимающе хлопнула глазами. Цвет мне ни о чем не говорил. – Девственна и чиста.

– Это ты по нему определил? – догадалась я и выставила палец с перстнем вперед.

– Какая ты умная, все понимаешь! – мужчина растянул губы в улыбке.

И вот тут меня задело:

– А какого черта ты меня мурыжил? Вопросы непристойные задавал? Не мог сразу кольцо нацепить, а не мучить меня? – я гневно топнула ногой и сверкнула глазами.

– А ты согласилась бы надеть его для проверки? – усмехнулся он одним уголком губ. Глаза при этом оставались серьезными.

– Почему бы и нет! – я пожала плечами. – Мне даже самой интересно это узнать.

Все же провалы памяти – это очень неудобно. Многие в моем возрасте теряют оперативную память, которая здесь и сейчас. Подруга моя Маша Караксина так ее растеряла, что помнила лишь то, что было двадцать-сорок-семьдесят лет назад. А события, произошедшие пять минут назад, напрочь вылетали из ее головы.

Мы неделю назад дружно всем составом искали Машины вставные зубы. Она так и не вспомнила, куда их положила. Даже мусорное ведро перетрясли. А когда уже выходили из дома, куда-то сунула руку и сверкнула белозубой улыбкой.

– Где нашла?

Она ответила очень коротко и емко:

– Не помню.

А потом весь вечер ходила и допрашивала нас, где они у нее лежали.

И я сейчас оказалась примерно в этой же ситуации. Не помнила ничего и ни о чем. Тело мне поменяли, а память отобрали. Только наоборот. Оперативная была в отличном состоянии.

Поведение же Иллинийского после перстня резко изменилось. Он взял мою ладонь в руки, нежно погладил, поцеловал каждый пальчик, погладил еще раз.