Индульгенция 4. Без права на сомнения (СИ) - Машуков Тимур

— Ты принят в Мранные, — сказал мрачно Гиви сидящему напротив Диме.

Тот просто кивнул, погруженный в свои мысли, иногда задумчиво оглядывая помещение.

— Как думаете, кто это был? — спросила Настя. Ее до сих пор чуть потряхивало от напряжения.

— Вроде темный, — злобно хрустнула пальцами Таня. — Но кто именно, непонятно. Может, враг рода, а может, светлые подсуетились. Слишком уж слаженно он действовал вместе со Светой.

— Ага, почти одновременно, — кивнул Гиви.

— Но Видар же под постоянно защитой. Как он смог так легко прошить щит?

— Да кто его знает. Может яд какой, а может, артефакт. Мы этого не знаем, но уверен нам скажут.

— Он выкарабкается?

— Видар? Этот живучий сукин сын и не из таких передряг выкарабкивался. — Гиви жутко бесился, но внешне это не проявлялось — знаменитый контроль эмоций некромантов. И лишь чуть суженные зрачки выдавали его гнев. — Что делать будем?

— Мстить, — Танька вскочила и нервно заходила по помещению. — Светлые перешли все границы — вот так, без предупреждения и подло ударить в спину! Свету уже можно списывать со счетов, этого ей не простят. Время защиты Красного заказа еще не истекло, а значит, ей грозит либо смерть, либо бесчестье. Так что она нам уже… да никто. Рома тоже сдох — так ему и надо. Позиции светлых теперь ослаблены как никогда. А значит, надо брать власть в свои руки. Надо найти Кристину и поговорить с ней. Помочь, если надо.

— Императорскую дочь? — Настя напряглась. — Вы видели, с каким рвением она защищала Видара? Мне это не нравится.

— Засунь свою ревность себе в жопу! -вспылила та в ответ. — Раздоров сразу показал, что имеет на нее виды. Еще там, на приеме. И если это взаимно, то и отлично. Дружба с ней принесет нам намного больше, чем вражда. Так что-либо смирись, либо вали. Нам еще разборок из-за баб не хватало.

— С каких это пор ты стала такой меркантильной? — несмотря на всю серьезность ситуации, Гиви не мог не подколоть подругу.

— С тех пор, как одного из нас едва не убили на наших же глазах.

— Правильно!!! — Снежана сидела с белым от тревоги лицом. И в тоже время ей не сиделось. Хотелось бежать, что-то делать, кого-нибудь убить. — Будем рвать их, пока не взвоют от боли и не запросят пощады!

— Ну да, дружинники да отроки пойдут рвать воинов и гридней.

— Настя, блять, завались! И да, именно это мы и сделаем. Ранг ни хрена не значит, если нет силы и воли. Видар один против боярина выходил. И я уже не говорю про остальную шушеру.

— Так Видар гридень.

— И что? Прям сразу всех нагибать начал? Ни хрена. Он пролил и пот, и кровь, и слезы, прежде чем смог. И если думать и дрожать, как ты, то лучше сразу сдохнуть, чтобы не мучиться. Гиви?

— Ищу, на каком курсе эта тварь училась и с кем дружила, — ответил тот, копаясь в браслете. — Все можно найти или купить информацию, если знать к кому обратиться. С теми, кто за воротами, разберется глава рода, а тут уж мы шороху наведем. Никто не смеет трогать одного из нас и после этого жить спокойно.

— Хватит тут сидеть, — появилась незнакомая лекарка. — Вашему другу ничего не угрожает в данный момент. Займитесь своими делами и не мешайте работать.

Друзьям ничего не оставалось делать, как молча покинуть лекарский корпус, на ходу решая, чем заняться. Ноги сами понесли их в сторону центрального здания и, увидев, как его покидают императоры, они чуть ускорились.

— Ваше Темнейшество, — обратились они к Раздорову, что шел последним и явно был доволен. — Как все прошло?

— Отлично. Просто замечательно, -улыбнулся он. — Но об этом позже. А сейчас я хочу еще раз сказать вам спасибо. Я горд, что у моего сына такие верные друзья. Особую благодарность я выражу главам ваших родов, но еще мне бы хотелось отблагодарить лично вас.

— Да нам ничего не надо — лишь бы Видар был жив, — ответила Танька и остальные поддержали ее одобрительным ворчанием.

— Ох, за это можете не переживать. Завтра его перевезут в поместье, где уже лекарь рода лично им займется. Сегодня его, увы, трогать нельзя. Так что двери нашего дома всегда отрыты для вас, и вы сможете навещать его в любое время дня или ночи. А о награде я еще подумаю. Никто не посмеет сказать, что Раздоровы не ценят или не помнят добро.

— А что с этой… — Танька испытывала огромное желание выругаться, но сдержала себя. Все же перед главой сильного рода надо фильтровать речь.

— С этой сукой, ты хотела спросить? — и его губы раскрываются в кровожадном оскале. — Она будет жить. Но как по мне, лучше бы выбрала смерть. А теперь позвольте откланяться, меня ждут дела, — коротко кивнув, Раздоров пошел дальше.

— И вы здесь? — появляется Кристина.

— Спасительница красавчиков и просто хороших парней. Салюты, дорогое вино и неделя разврата, -разворачивается к ней Танька.

— Чуть больше почтения, Темноводная, — хмурится та.

— А то что?

— А то я ни черта не скажу, о чем договорились большие дяди.

— Принимается. Внимаем с почтением и трепетом. Была бы парнем, еще бы и трусики сняла. Впрочем, могу снять и перед девушкой. Но когда останемся наедине.

— Твоя похоть уже вошла в легенды. Впрочем, это даже хорошо — Видарчик не потерпит в своей постели шлюху.

— Ох, это ж когда он успел стать Видарчиком-то? — сарказм так и лился из Таньки. А еще… какая-то обида. — Потекла от вида его проткнутого тела?

— Неважно, — отмахнулась принцесса. — Однако я официально заявляю на него свои права.

— Становись в очередь, — влезла Настя. — Я его официальная невеста.

— Я тоже. Ну, почти, — так же пошла в атаку Снежана.

— А я его трахну просто из принципа, -это уже Танька.

— Эй, а как же я? — обиделся Гиви. — Я же лучше! Красивей. И здоров. Могу утешить любую. Я хорошо умею утешать.

— Завались, Гиви. Не до тебя сейчас.

— Черт. Видар, конечно, при смерти и все такое, но я его все равно ненавижу.

— Так, хватит болтать. На сегодня все занятия отменили, и студенты сидят по своим домам. И нам тоже оставаться тут не следует. Пошли ко мне и там спокойно поговорим за рюмкой чая.

— Ох, Твое Высочество снизошло до бедных аристократов и приглашает нас к себе?

— Завались, Трупкипанидзе. Реально бесишь, — поймав чуть насмешливый, но одобрительный взгляд Таньки, Кристина развернулась и потопала к своему дому, конечно же, класса Идеал. А остальная компания, к которой примкнул и молчаливый Дима, пошла следом. Все равно заняться было нечем, а тут манила важная информация, полученная из первых рук.

Идти пришлось далеко — почти в самый конец ряда домов, но увидев это место, они поняли, что шли не зря. И еще — он сильно отличался от того, в котором жил Видар.

На окраине магической академии, где древние дубы сплетали ветви в подобие чёрных арок, возвышался особняк, будто высеченный из самой ночи. Его стены, сложенные из матового обсидиана, поглощали солнечный свет, оставляя лишь холодное мерцание, словно звёздная пыль, застрявшая между камнями. Окна, узкие и высокие, напоминали глаза исполинского существа — их витражи изливались кровавыми отсветами, изображая сцены древних ритуалов и падших ангелов, чьи крылья обвивали золочёные цепи.

Дверь, тяжёлая, словно плита забытой гробницы, была украшена барельефами воронов с аметистовыми глазами. Они следили за каждым гостем, шевеля металлическими перьями при малейшем прикосновении к магии. За порогом воздух густел, пропитанный ароматом полыни и ладана, смешанным с горьковатым дымом вечно горящих свечей — их пламя плясало в канделябрах, отливая синевой забвения.

Главный зал встречал мраморным полом, где под ногами мерцали созвездия, сплетённые из серебряной жижи. Стены утопали в бархате цвета спелой сливы, а по ним струились тени, будто живые, обнимая портреты прежних хозяев — магов с глазами, полными бездны. Над камином, где вместо огня клубился фиолетовый туман, висел меч с рукоятью из чёрного нефрита — клинок, говорили, мог разрезать даже время.

Лестница, извивающаяся, словно змея, вела в башню, где Кристина проводила ночи. Её покои хранили тайны — зеркала, показывающие не отражения, а грезы владелицы, библиотека с книгами, переплетёнными в кожу демонов; и рояль из чёрного дерева, игравший мелодии сам, когда луна касалась клавиш. На столе, инкрустированном ониксом, всё ещё стоял кубок с засохшими каплями вина — настойки, что она пила, чтобы слышать шёпоты умерших.