Будет вам Злодейка! (СИ) - Лансон Натали

Но тут Шахрияр приблизился, и я нервно сглотнула, ощущая жар его тела.

– Ты играешь со мной? – шёпотом спросил Шиарис. – Не стоит. Как и пытаться помешать мне. Я – не тот, кого можно обмануть.

Неосознанно сделала шаг назад.

– Может быть, – протянула тихо. – Но сейчас у меня нет выбора. Ты вынуждаешь меня пройти этот ритуал. У меня нет ресурсов, чтобы помешать тебе.

«… кроме меня самой», – оставила при себе. Я прекрасно помнила: мне требовалось попасть в храм. За кирпичом.

Здоровяк молчал некоторое время, изучая меня.

Новая угроза не заставила себя ждать:

– Будь осторожна. Ритуал не смертелен для тебя. Не сопротивляйся, и, может быть, я не отдам тебя под суд, когда печать угаснет.

«Какой добрый… Совсем дурак, – без капли сарказма подумала я. – Шалара этого не заслужила. Она же тебя опоила запрещёнкой! К грязным слухам из-за неё добавилось ещё одно нелестное обзывание: «насильник»! И ты эту змею после всего собирался простить?!»

Чтобы не покачать осуждающе головой, кивнула.

«Одно хорошо: раз её прощает, то меня и подавно простит за диверсию… Наверное».

Чувствовалось, как напряжение между нами растёт.

– Идём, – бросил Шахрияр, интеллигентно предлагая мне свой локоть.

Так мы вместе ступили под свод божественного храма.

Это было начало нашей игры – игры, в которой ставки были слишком высоки.

Глава 4. Вандалка

Храм чёрной богини Кары встретил нас величием и таинственной красотой, от которой захватывало дух.

Внутри всё было пропитано древней магией и священным спокойствием.

Высокие колонны, словно стражи времени, поднимались к сводчатому потолку, украшенному затейливыми узорами и золотыми вставками, которые мерцали в мягком свете сотен свечей.

Каждая колонна была искусно вырезана из чёрного мрамора с прожилками золота, и казалось, что они дышат вместе с храмом.

В глубине зала меня заворожила ещё одна статуя небесной девы. Она была из чёрного камня, как и весь храм тёмной богини. Тем не менее женская фигура излучала свет и невинность, контрастируя с мраком храма. Величественная и спокойная, она словно охраняла покой и равновесие, напоминая о том, что даже во тьме есть свет.

В центре храма возвышался постамент с алтарём, на котором стояла большая золотая чаша. Внутри неё пылал огонь – живой, словно дышащий. Его языки танцевали и играли, отбрасывая тёплые отблески на зеркальный пол.

Шахрияр повёл меня именно туда, и я почувствовала, как напряжение в груди усиливается.

Едва мы ступили на возвышенность, из-за колонн вышло пятеро храмовников в белых сутанах.

Их лица были скрыты капюшонами, но главный из них, жрец-старик, был открыт для любопытного взора.

Жрец шагнул вперёд. Его лицо было невозмутимым, но в глазах читалась глубокая мудрость и печаль. Его седые волосы и борода придавали ему вид человека, который видел многое и многое пережил.

– Всё готово к ритуалу, Ваше Сиятельства, – сказал жрец, обращаясь к Шиарису.

А потом старец тяжело вздохнул, покачал головой и с жалостью бросил на меня косой взгляд.

– И всё же… Позвольте мне… Кхм! Лорд Шахрияр, я прошу вас передумать, – произнёс он тихо после томительных секунд покашливания. – Магическая ипостась – это не просто сила. Это часть души. Вы исковеркаете душу своей жены, если пойдёте на этот шаг.

Шахрияр сжал челюсти, сдавливая мою руку, как будто это я поучаю его и пытаюсь соскочить с крючка.

Глаза наместника нагов сверкнули холодом... если это вообще возможно при адовом цвете глаз!

– Хватит. Я принял решение, – жёстко перебил старца Шиарис. – Начинайте!

В воздухе повисла тяжесть неизбежности, и я поняла – ритуал начнётся прямо сейчас, если я что-нибудь не вытворю.

«Но вот только что?!»

Слова жреца ещё эхом звучали в моих ушах. Паника охватывала с такой силой, что казалось, сердце вот-вот вырвется из груди. Вся эта священная атмосфера, пламя в золотой чаше, холодные взгляды храмовников – всё это порядочно давило на психику, не позволяя дышать полной грудью!

«М-да… Лара! День сегодня у тебя не задался – однозначно!»

Чувствовала, как внутри меня растёт отчаяние, словно я стою на краю пропасти, и следующий шаг может стать последним.

Тут ещё храмовник подлил масла в огонь, с тяжёлым вздохом указывая на чашу:

– Что ж… Я пытался призвать вас к благоразумию. Моя совесть чиста. Подходите к чаше.

Мозг лихорадочно искал выход, но каждый вариант казался хуже предыдущего.

И вдруг осенило!

«Простите, ребята... – резко выдохнула я. – Но мне придётся податься в вандалки!»

Я сделала шаг вперёд, будто случайно, и с лёгким толчком задела золотую чашу.

Она с громким, звонким бряцанием упала с алтаря под общий шокированный вздох жрецов и покатилась по зеркальному чёрному полу, разбрасывая вокруг угольки пламени и какой-то травы, заставляя пол мерцать сияющим светом.

Шахрияр злобно зашипел, глаза его вспыхнули яростью, но я лишь невинно моргнула и, улыбаясь, начала льстиво извиняться:

– Ой, простите, это совсем не специально! Честно-честно! Просто я немного неуклюжа сегодня…

«Ага! То на маньяков нарвусь, то в портал упаду! Жизнь – боль!»

Муженёк Шалары с рыком схватил меня за руку и дёрнул на себя.

«Всё! Тапки!» – подумалось мне, но старичок жрец перепугано воскликнул:

– Ваше Сиятельство! Ваше Сиятельство! Успокойтесь! Это всего лишь чаша… эммм… ритуальная. – Шарх грозно прищурился, отчётливо слыша в словах старца толику сожаления и растерянности. – И всё же! – взбодрился дедуля. – Мы быстро заменим содержимое ритуального пламени. Пять минут… Прошу, дайте нам пять минут.

– Пять минут, – повторил наг, больно сдавливая мою руку поверх локтя. – А я пока… «успокою» свою драгоценную жену и уверю её в том, что такая прекрасная леди не может быть неуклюжей…

Больше не теряя времени, Шахрияр потащил меня к одной из дверей храма, заталкивая в тесную келью, где не было ничего кроме столика, на котором стоял таз с водой, и небольшого диванчика.

Дверь за спиной Шиариса закрылась, и я нервно сглотнула.

«Кажется, пора искать пятый угол!»

– Я не…

– Тц! – шикнул на меня мужчина, оказываясь рядом в мгновение ока.

Схватив за шею, Шахрияр толкнул меня к стене.

– Я…

– Щшшшш… – наг подошёл ещё ближе и прижался всем телом.

Я обмерла, натуральным образом чувствуя, как сердце сматывается в левую пятку. Наверное, так перед коброй замирают её жертвы.

Шах задрал моё лицо, пристально изучая. Его жгучий взгляд скользил от бровей к глазам, от скул к губам.

Я в ответ делала то же самое.

В чертах Шиариса не отражалось злости, тем не менее мне было страшно. Это вам не мальчики из подворотни! Тут, если захотят убить, будут делать это долго и с особым удовольствием… для себя, естественно.

– Вот… – прошептал наг, растягивая губы в довольной улыбке. – Теперь ты похожа на себя, Шалара. Ты – боишься. Твой страх сладок, как арбузная мякоть.

Я нахмурилась, пытаясь хотя бы чуть-чуть сдвинуться по стене в сторону от мятного дыхания этого ходячего тестостерона, потому что страх начал стремительно отступать, пропуская вперёд какое-то странное волнение.

Ладонь Шаха тут же уперлась в стену, блокируя путь к отступлению.

– Вижу, ты осмелела… Моя вина. Не надо было тебя отправлять в эту, Богиней забытую крепость. Стоило оставить в столице, рядом с твоей проклятой и вероломной семейкой…

Я нервно сглотнула. Не по тому, что испугалась сама, а потому, что Шалара испугалась бы. Причём сильно, потому как жутко боялась своих родителей. Они этот страх культивировали в девушке с пелёнок, поэтому, даже став взрослой и независимой сирой, Шала тряслась от ужаса, когда представляла, что мать или отец будут ею недовольны.

И Шахрияр знал об этом. Когда жёнушка начинала «делать ему голову», он всегда пугал её «семейным ужином».