Познакомься с дочкой, дракон! (СИ) - Кузнецова Александра

Я с облегчением выдохнула, чувствуя, как напряжение постепенно покидает моё тело. Без магического посоха и щита Рейнар больше не мог причинить вред.

Воздух наконец очистился от черного, удушливого тумана. Вокруг стало светлее и свободнее дышать.

Дракон повернулся ко мне, его лицо всё ещё было напряжённым, но в глазах уже не было ярости — только глубокое облегчение и нежность.

— Ты в порядке? — спросил он тихо, опуская меч и делая шаг навстречу.

— Теперь да, — выдохнула я, чувствуя, как сердце бьётся быстро и ровно.

Аарон улыбнулся едва заметной улыбкой, на миг коснулся моего лица, убирая обгоревшую прядь волос. Его прикосновение было тёплым, почти обжигающим, оно говорило больше любых слов.

— Я не потеряю тебя снова, Даря, — прошептал он, глядя мне в глаза так пристально, что я ощутила, как щеки пылают. — Что бы ни случилось, кто бы ни встал на пути, я всегда буду рядом.

Я хотела ответить, но в этот момент вокруг стали раздаваться удивлённые и испуганные возгласы. Околдованные жители постепенно приходили в себя, растерянно оглядывались и бросали на землю своё оружие. Они смотрели друг на друга, не понимая, что произошло. Послышались болезненные стоны, плач, крики.

— Лукас! — вспомнила я, испуганно оглядываясь.

Глава 17

Дальше наступил хаос.

Аарон быстро связал неподвижного Рейнара и заткнул ему рот кляпом, убедившись, что тот больше не сможет причинить вреда. Но я видела это лишь карем глаза, пока металась по охваченной пламенем деревне в отчаянных поисках Лукаса.

Вокруг царила паника. Женщины рыдали, прижимая к груди перепуганных детей, мужчины кричали, пытаясь потушить горящие избы, спасали имущество и вытаскивали раненых. Кто-то бессильно сидел на земле, закрыв лицо ладонями и пытаясь прийти в себя. Повсюду слышались стоны и крики о помощи.

— Лукас! — отчаянно позвала я, сердце колотилось, грозя разорваться от страха. — Лукас, ответь мне!

Я заметила его у стены одного из домов. Он отполз в сторону, прислонился спиной к камням, его рубашка пропиталась кровью, лицо побледнело, а дыхание было частым и поверхностным. Я рухнула перед ним на колени, прижимая ладони к его ране.

— Держись, Лукас, всё будет хорошо! — голос дрожал, слёзы застилали глаза.

Всё происходящее вокруг сливалось в бессмысленный шум. Я плохо понимала, что происходит, словно оказалась в плотном тумане, откуда доносились лишь отрывистые фразы и обрывки криков. Внезапно я ощутила рядом присутствие Аарона. Его руки крепко обхватили меня, его голос что-то говорил, уверенный и успокаивающий, но я не разбирала слов.

Следующее, что я запомнила — холодный ветер, запах дыма и ощущение полёта. Огромные изумрудные крылья мерно взмахивали, унося нас всё дальше от разрушенной деревни, к безопасности замка.

Кажется, Аарон сказал, что всё будет хорошо...

Я проснулась в своей кровати, завернувшись в мягкое одеяло. Слабый запах гари и палёных волос всё ещё витал в воздухе, напоминая о пережитом кошмаре. Сердце болезненно сжалось, но почти сразу же отпустило, стоило почувствовать рядом знакомое, тёплое и родное присутствие.

Лия спала рядом, крепко обнимая меня маленькими ручками, её рыжие кудряшки беспорядочно рассыпались по подушке, а щёчки были розовыми от глубокого сна. Она тихо и умиротворённо сопела, и от одного взгляда на это чудесное сокровище звон в ушах и страшные отголоски криков начали постепенно стихать.

Я лежала, боясь даже пошевелиться, чтобы не потревожить эту драгоценность, и просто любовалась дочкой, стараясь насытиться её безмятежностью и теплом.

Вдруг раздался осторожный, тихий стук в дверь.

Я промолчала, не желая будить Лию. Через мгновение ручка двери повернулась, но дверь была заперта.

Нахмурившись, я приподнялась на локте, прислушиваясь.

Из-за двери донеслось знакомое тихое ворчание:

— Нет, ну сколько говорить ей, чтобы двери не запирала... Каждый раз одно и то же: запрётся, а ты потом стой тут в коридоре и жди её…

Мы с Лией одновременно подскочили на кровати и, переглянувшись, закричали в один голос:

— Олейна!

Я быстро распуталась из одеяла, подхватила на руки дочку и босиком кинулась к двери. Щёлкнул засов, дверь распахнулась, и передо мной возникла моя камеристка с подносом в руках.

Выглядела она так, будто и не исчезала, только по темным кругам под глазами и обветрившимся губам можно было понять, что что-то не так.

Не обращая внимания на ароматную кашу и свежие булочки, я выхватила поднос из её рук, поставила его на ближайший столик и крепко обняла женщину. Лия тут же повисла у неё на шее, звонко смеясь.

— Олейна! — снова воскликнула я, с трудом сдерживая слёзы радости. — Ты вернулась!

— Где ты была? Почему так долго не приходила? Ты нам очень нужна! — тут же затараторила Лия, засыпая её вопросами и даже не давая ответить.

Служанка растерянно улыбнулась, щеки её вспыхнули, а потом она нахмурилась, деланно ворча, как это всегда бывало прежде:

— Ну что за неподобающее поведение, госпожа? Босиком, в нижнем платье, опять пропустили завтрак… Стоило мне отлучиться всего на неделю, и весь замок превратился в не пойми что!

Но в её голосе была нежность и облегчение, а в глазах мелькала улыбка, от которой моё сердце наполнялось теплом.

— Где ты была? Расскажи сейчас же! — умоляла я, не выпуская её из своих объятий.

Олейна фыркнула, ласково похлопала Лию по спине и строго посмотрела на меня:

— Вот умоетесь, приведёте себя в порядок, поедите нормально и тогда всё расскажу… — Она вдруг осеклась, округлив глаза. — О, боже! Госпожа, да что же это с вашими волосами?!

Я только улыбнулась, чувствуя, как на глазах снова появляются слёзы. Пусть ворчит, пусть сердится, пусть даже ругается — лишь бы она была рядом.

Олейна чуть ли не силком усадила нас завтракать, а сама отправилась в коридор, командовать слугами, что принесли воду, мыло, полотенца, какие-то новые платья.

Затем, глянув на меня, сказала, что еще пригодятся ножницы. Пока нас с Лией переодевали, да умывали, я не могла расспросить Олейну, что же с ней случилось.

Зато Лия сыпала вопросами. Где она была? Что делала? Что кушала?

Камеристка же в ответ задавала свои, да так умело, что весь туалет и завтрак Лия трещала без умолку, особенно долго рассказывала про пони Лоттика.

Когда же нас оставили наконец втроем, Олейна демонстративно подняла ножницы в воздух и произнесла:

— Так это оставлять нельзя. Будто вы решили камин почистить, да потушить его забыли.

Я покорно уселась на стул перед зеркалом, позволяя Олейне распутать спутанные пряди и привести мою несчастную голову в порядок. Она осторожно перебирала волосы, тихо охая и цокая языком, и я с грустью наблюдала, как обгоревшие локоны падали на пол.

— Как вы, дорогая? Что случилось? — осторожно спросила я, краем глаза наблюдая за её действиями. Олейна на мгновение замерла, затем тяжело вздохнула.

— Да уж не знаю как начать. Встретились с племянницей, чтобы про змеюку эту Дешвилл посплетничать, обрадовались, разговорились, за встречу, значит, бутыль откупорили… А дальше — словно туман. Очнулись уже на корабле в открытом море. Команда вся молчаливая, ничего не говорят, будто околдованные какие-то.

Я почувствовала, как горничная осторожно подрезает ещё одну прядь, и тут же снова услышала её вздох:

— Ну и страху мы натерпелись, думали топить будут. Но нет, высадили нас на каком-то острове, а там домик два сторожа и все. Вокруг море и ни души. Несколько дней просидели, уже думали, что совсем пропадём. А потом, представляете, вечером вдруг вся тюремная команда будто очнулась. Нормальные такие мужики оказались, рыбаки простые. Сами ничего не поняли, напуганы были больше нашего. Довезли нас обратно до столицы, аж до самого дворца проводили…

Олейна вдруг запнулась, и в зеркале я увидела, как её щеки залились лёгким румянцем. Глаза её блеснули, словно она вспомнила что-то очень приятное.