Шеф с системой в новом мире (СИ) - "Afael"

Я проигнорировал его. Мой взгляд нашел в толпе испуганных поварят знакомую фигуру.

— Матвей, — позвал я.

Мальчик вздрогнул и, опустив голову, боязливо подошел ко мне.

Я наклонился к нему, делая вид, что осматриваю травы в его руках.

— Как ты? — спросил я шепотом.

— Н-нормально, Алексей… — пролепетал снова похудевший мальчик, не смея поднять на меня глаза.

Я незаметно сунул ему в руку небольшой, но плотный и тяжелый кожаный мешочек, который приготовил заранее. Его пальцы инстинктивно сжались.

— Это для тебя и остальных, — прошептал я. — Здесь моя энергетическая паста. Она не очень вкусная, но очень сытная. Этого мешочка хватит надолго, а потом я еще для вас сделаю и тебе передам.

Матвей сжал мешочек, и благодарно кивнул. Он не просто получил еду, а получил надежду.

— Продержись еще немного, — продолжил я, и мой голос, до этого тихий, стал твердым, как сталь. Я смотрел в полные надежды глаза Матвея и понимал, что даю не просто обещание, а клятву. — Я вернусь сюда, чтобы навести порядок. Передай остальным, чтобы ждали.

Я выпрямился и, не говоря больше ни слова, кивнул Бориславу. Не оборачиваясь, я пошел к выходу. Чувствовал на своей спине десятки взглядов. Испуганные, полные благоговения взгляды поварят, которые провожали меня, но самый главный из них, самый тяжелый, я чувствовал почти физически. Это был взгляд Прохора. Полный жгучей, бессильной ненависти.

Он мог думать, что я ушел навсегда, но он ошибался. Я просто менял поле боя.

Борислав провел меня по коридорам господских покоев, и на этот раз мы не спускались к кухням. Мы поднялись наверх, в крыло, где жил сам княжич и его ближайшее окружение. Он остановился у массивной дубовой двери, отпер ее и, посторонившись, жестом пригласил меня войти.

Я шагнул за порог и замер.

Это были не просто покои. По сравнению с моей каморкой, это были хоромы.

— Это теперь твое, — ровным голосом сообщил Борислав. — Располагайся. Скоро принесут новую одежду.

Он вышел, плотно притворив за собой дверь, но на этот раз я не услышал звука засова. Дверь не была заперта. Это был еще один символ моего нового статуса.

Я медленно прошел по комнате, касаясь пальцами гладкой поверхности стола, проводя ладонью по мягкому меху на кровати. Это было нереально. Я подошел к окну и посмотрел вниз. Видел весь двор: суетящихся слуг, марширующих стражников, въезжающих в ворота всадников. Отсюда, сверху, я видел всю жизнь крепости, частью которой я был, но над которой я теперь, в каком-то смысле, приподнялся.

Раньше я был рабом Прохора, чья ценность измерялась количеством перечищенной картошки. Теперь я был ценнейшим активом Ярослава и Степана. Моя ценность измерялась чудесами, которые я мог творить и от меня теперь постоянно будут ждать этих чудес. Давление не исчезло. Оно стало несоизмеримо больше.

Мои враги тоже стали сильнее. Раньше это был просто тупой и жестокий повар. Теперь это был униженный и жаждущий мести главный лекарь Демьян. Еще целый могущественный род Морозовых, которые никогда не простят унижения своего чемпиона. Я стал сильнее, но и мишень на моей спине стала больше и ярче.

Я посмотрел на свои руки. Руки повара. Руки, которые теперь обладали силой менять судьбы. Я добился невероятного. Выжил и возвысился.

Но настоящая игра только начиналась и моя цель в ней была не просто служить и творить чудеса для других. Моя цель — обрести настоящую свободу и власть, чтобы самому решать свою судьбу.

Я был готов к новой битве.

Глава 33

Эпилог

В шатре боярина Глеба Морозова, раскинутом в нескольких днях пути от крепости Соколов, царила тяжелая, гнетущая тишина. Богатые ковры, расшитые золотом подушки, серебряная посуда на столе — все это великолепие казалось неуместным, оскверненным недавним позором. Воздух был густым от запаха дорогих благовоний.

Глава рода Морозовых, старый, седобородый, но не утративший хищной хватки волк, стоял у стола, медленно вращая в руках кубок с вином. Он не смотрел на своего сына. Он смотрел сквозь него, на то несмываемое пятно, что легло на честь их имени.

Игорь Морозов, еще недавно — гордость и несокрушимая мощь рода, — сидел в дальнем, темном углу шатра. Огромный, даже сейчас, он казался сжавшимся, уменьшившимся. Его правая рука была на перевязи, но настоящая рана была не на ней. Она была в его глазах, потухших, полных унижения и горького недоумения.

— Ты опозорил наше имя, — наконец произнес Глеб Морозов. Его голос был тихим, почти безразличным, и от этого становилось еще страшнее. — Ты не просто проиграл. Ты был унижен не могучим воином, а хилым щенком Соколовых, которого все считали уже мертвецом.

Игорь вздрогнул, как от удара.

— Отец, он был… не таким, — прохрипел он, и в его голосе звучала отчаянная попытка оправдаться, объяснить необъяснимое. — Он был быстрее, чем змея. Он… он читал мои движения. Я замахивался, а он уже был в другом месте. Это было какое-то колдовство!

— Колдовство? — Глеб медленно повернулся, и в его холодных, серых глазах вспыхнул опасный огонек. — Ты хочешь списать свою немощь на колдовство? Ты, подготовленный воин, силач, проиграл, потому что твой противник оказался умнее и теперь ты лепечешь мне о колдовстве?

Он с силой поставил кубок на стол. Вино выплеснулось, оставляя на резной поверхности темное, кровавое пятно.

— Мне не нужны твои оправдания. Мне нужны ответы.

В этот момент полог шатра откинулся, и внутрь бесшумно скользнула тень — его верный советник, человек с незаметным лицом и внимательными глазами. Он молча поклонился и протянул своему господину небольшой, туго скрученный свиток пергамента.

Глеб Морозов развернул свиток. Его глаза, привыкшие выхватывать суть из длинных докладов, быстро забегали по строчкам. Тишина в шатре стала еще более гнетущей. Игорь съежился в своем углу, боясь даже дышать.

По мере чтения лицо старого боярина менялось. Гнев уступил место недоумению. Недоумение — глубокой задумчивости. Он дочитал до конца, затем снова вернулся к началу и перечитал еще раз, медленнее, вдумываясь в каждое слово.

— Повар, — произнес он тихо, глядя на пергамент. — Ты хочешь сказать, что мой сын, лучший молодой боец в округе, был побежден… поваром?

Советник, стоявший рядом, кашлянул.

— Не совсем так, мой господин. Донесение говорит, что за невероятным преображением княжича Ярослава, от его чудесного исцеления до его новой, немыслимой тактики боя, стоит один и тот же человек. Поваренок по имени Алексей из опального рода Вевериных.

— Веверин? — Глеб нахмурился, пытаясь вспомнить. — Это те, что…

— Именно, господин. Тот самый род, что был почти полностью истреблен за предательство. Этот мальчишка — последний. Его отправили на кухню в качестве раба, чтобы он там сгнил. Но вместо этого… произошло то, что произошло.

Глеб Морозов снова посмотрел на своего сына.

— Он говорит, это было колдовство.

— Наши люди тоже так думали, — ответил советник. — Но все, что нам удалось узнать, говорит об обратном. Этот поваренок не был замечен ни в каких ритуала. Он лишь готовил, но он готовил… особую еду. Только для княжича. После его назначения Ярослав начал стремительно набирать силу, а на пиру после поединка, — советник сделал многозначительную паузу, — Ярослав Соколов публично, перед всем двором, поднял кубок за этого поваренка, назвав его своим «наставником».

Глеб долго молчал, глядя на темное пятно от пролитого вина на столе. Его мозг анализировал информацию, отбрасывая шелуху и оставляя лишь суть.

— Значит, — сказал он наконец, и его голос был холодным, как лед, — у Соколовых появилось новое оружие. Оружие, о котором мы ничего не знаем. Оружия, способного превращать слабаков в чемпионов.

Он поднял взгляд на своего советника. Ярость в его глазах угасла. На ее место пришел холодный, хищный расчет.

— Колдовство это или нет — неважно, — произнес он. — Важно то, что это оружие сейчас в их руках. И я хочу его получить.