Кукла 5 (СИ) - "Мир"

Брат шутит «Будешь властвовать, получив мою силу». Шутит грустно, будто уже переживал что-то подобное. Но Лина готова в такие моменты кинутся на него в драку! Лишь бы он не произносил таких страшных слов!

Какая власть? Какая сила? Плевать на это все! В чем смысл её жизни без него⁈

Лина поднялась с пола, и утерла вновь выступившие слезы, размазывая еще больше грязи по лицу. Вышла из комнаты в коридор, дошла до спальни, где мать перебирала белье, посмотрела на неё, молча рассматривая медитативные действия родительницы и думая, что маме тоже тяжело — она потеряла мужа! Свою любовь и половинку! Но держится, крепится, стараясь не показывать на лице своего горя, скрывая его от детей где-то глубоко в душе. Держит маску, делает дело…

Насколько же сильна духом эта женщина⁈ Что несмотря на ТАКУЮ потею, остается… собой. И Лине тоже, надо быть как мать! И держать себя в руках, и не раскисать из-за ерунды, ведь её горе — ни что, на фоне горя её матери! И ей, как и маме, нужно срочно чем-то себя занять, чтобы не сойти с ума.

— Мам… — произнесла девчонка, привлекая к себе внимание.

— М? — обернулась к дочке Маргарет, стараясь не показывать своей печали дочке.

— Помоешь меня? — слабо улыбнулась Лина, говоря это словно бы сама не веря в то, что произносить такие слова.

— Конечно. — без проблем согласилась мать странной девочки, не видя препятствий и проблем выполнить такую маленькую просьбу столь маленькой крохи.

Что может быть проще, и что может быть более обычным? Тем более что девочка даже на вид далека от чистоты, и вся перепачкана чем-то непонятным. Особенно лицо, волосы, и основание шеи, виднеющаяся из-под кофточки.

Вот только сказав, что помоет, и сделав шаг к дочке, Маргарет заподозрила подвох и неладное — а где Лари? Это он её всегда мыл! Это… их… маленькая общая церемония! Мыть друг дружку и не пускать к себе никого! А сейчас… пред ней стоит одинокая Лина, что никогда не разлучалась с братом! Грустная, печальная, какая-то зареванная вся, и — одна!

Сердце женщины сжалось, предчувствуя беду.

— А где Лари⁈ — подскочила она к девчонке, но не решилась хватать за плечи охотницу пяти звезд, как того велело её материнское сердце, — Что с ним⁈

— Он… — опустила Лина глаза в пол, не смотря на родительницу, — занят. Будет часов через десять, двенадцать. Я… — из её глаза потекли слезы, и она начала реветь, опустив голову, скрывая лицо за волосами, — Одна… дома. Без него!

— Что с ним⁈ — все же схватила дочку мать, и слегка опешила от собственных действий.

Пятый ранг может порвать человека на клочки просто дунув! Она это знает! Не в пустоте живет, и не за печкой! Знает за мир, за охотников! И вообще — за одной из них, что условно равна детям по силе, когда-то очень пристально следила, и была в числе поклонниц.

Маргарет… не воспринимала детей «вот такими вот», «такими вот», равными тем, «небожителям». Но… прошедший недавно бой в квартире, где от штурмующих их жилище людей с автоматами не осталось даже крови или ошметков, только их автоматы с очень дорогими патронами, заставил её сильно пересмотреть свои взгляды на собственных детей.

Патроны в автоматах… она узнает их маркировку! У неё хорошая память на цифры! И она может с легкостью держать в голове кучу разных номенклатур товара, несмотря на их сложные цифробуквенные коды.

И пусть, её работа не была связана с оружейным делом, а тем более оружейной магией, она этого все равно так или иначе касалась, и может прочесть маркировку чисто потому, что знает принципы маркирования. Отличать, где номер пули, где её дата выпуска, а где тип боеприпаса. И знает, что последние буковки-цифорки значат.

И пули в автоматах тех людей, что пришли к ним в дом, были очень дорогими, ценными, и мощными. Они должны были прошивать стены их дома как картон! Как фанеру! Но… почему-то в них лишь застревали. А дети… а что дети? Они Пятый Ранг! Они… Но всё равно, она не может стоять и смотреть, как её маленькая девочка, её дочка! Молча роняет слезы на пол. А её брат… где её брат⁈

— Что с Лари? — подняла Маргарет лицо Лины к себе верх за подбородок, заглядывая ей в глаза, и радуясь тому, что её маленький ершистый и порой излишне самостоятельный пятый ранг не сопротивляется, — Он в порядке? Не ранен? Что случилось? — продолжала она сыпать вопросами глядя в глаза, ожидая увидеть в них отклик, но видела в них только бездонный омут, не выражающий эмоций, удерживая чувства целиком где-то в себе, в самой глубине.

— Все в порядке, — замотала девочка головой, легко, но ненавязчиво, высвобождая подбородок из хватки взрослой женщины, — Просто он маленько занят, и будет только завтра. — вновь опустила девочка глаза, словно бы что-то скрывая, но на этот раз не начиная реветь. — А я одна… и мне одиноко без него одной.

— Ясно. — хмура проговорила женщина, пытаясь разобраться в эмоциях этой маленькой пятерки, являющейся ей родной дочкой, но ничегошеньки при этом не понимая, как ни глянь на ситуацию.

Они поссорились? Это конечно… но с другой стороны — а почему нет? Дети часто сорятся! И пусть, это, наверное, первый или второй раз на её памяти со времен как эти дети вылезли из пеленок, но… а почему нет⁈ И… это даже хорошо! Ведь они… слишком сблизились! Прям до ужаса, что… стали появляться вопросы к этой… близости, и тому, к чему она в будущем может привести. Может быть дети сейчас еще сами этого не понимают, но…

— Помоешь меня, мам? — подняла к матери свою заплаканную мордаху девочка, и мать улыбнулась, и погладила её по волосам.

И тут же слегка порезала палец об какой-то осколок, застрявший где-то в густых, пусть и коротких, волосах своей дочки. Нагнула голову девочки к себе, начав изучаться содержимое её шевелюры, и нашла еще несколько разно размерных осколков от пуль.

Боже, да что это⁈ — пронеслось в её голове, глядя на эту шрапнель, и захотелось начать орать, кричать, требовать, но… она сдержалась. Лина явно итак расстроенная из-за ссоры с братом, а если её еще и добить ворчанием… неизвестно чем это может кончится, в случае когда охотник с пятью звездами войдет в неуравновешенное состояние. Луше до такого не доводить.

— Пошли… почищу твою голову от всякого… мусора. — сказала женщина, улыбнувшись, старательно подбирая слова.

И Лина кивнув, отправилась в ванну. Включила воду, включила душ, разделась, не став снимать свою броню, залезла в чашу ванной, сев на дно, поджав к себе ноги, прижимая их руками, пряча тем самым от глаз матери расползающийся по груди огромный синяк размером со всю грудную клетку разом.

Пусть мать помоет мне голову и спину! — подумала Лина, когда ванную зашла её мать, — А остальное… остальное я как-то сама. Да и без брони это надо бы делать, путь и броню тоже, следовало бы помыть.

И мать не стала возражать против того, чтобы помыть сначала голову девочки, тем более что оно реально стоило того, и стоило бы надеть перчатки из кевлара для этих целей! Её дочку эти осколки в волосах явно совсем не трогают — Маргарет даже специально аккуратно чикнула по коже острым краем, проведя по ней как пальцем по стеклу! Но вот самой Маргарет эти осколки могут легко нанести существенный вред несмотря на малые размеры — иглы тоже маленькие, а кожу протыкают! И эти осколки, частенько тоже, столь же остры! Явно непростой свинец и латунь, и при неосторожности, могут не кожу порезать, а весь палец целиком отсечь.

И женщина старалась не ворчать и не взбрыкивать, находя в волосах дочери очередной осколок. Мыть старательно и аккуратно, прочесывать каждую прядь расческой, и вообще — проявляла всякую заботу и нежность, на которую она только была способна. А способна она на многое — она же ведь мать! А это её дочка! Любимая долгожданная! Первая дочка! Ребенок, которого они с мужем обожали и долго ждали! Ребенок, что не может не умилять!

Дочечка, что вызывает слезы радости одним своим видом! И… слезы горя, напоминая о муже, пусть и робкая надежда, что он на самом деле еще жив, и дети наврали ей, еще живет где-то глубоко в душе любящей женщины. Заставляя её ежеминутно спрашивать саму себя — а правда ли он погиб? Может… дети ошиблись? Не так поняли? И Майкл… жив? Просто… где-то задерживается? Да на худой конец в больнице её ждет! Вот!