Кукла 5 (СИ) - "Мир"

До тех пор, пока Лина не поднимала руки выше уровни талии вверх, и не наклонялась хоть как-то хоть куда-то, держа тело вертикально. В этом плане одевать что-то сложнее эдакого чулка, что можно было бы просто накинуть на плечи, было бы неким подобием издевательства над собой и садомазохизм.

Только скрепившиеся ткани вновь рвались, доставляя как полную палитру «веселых» ощущений, так и дискомфорт, потерю подвижности и ресурсов тела, и понимание, что восстановление еще отсрочивается на неопределенный срок, уменьшая её и без того невеликий арсенал возможностей.

А надевать что-то на ноги вовсе, равносильно записи в клуб любителей-профессионалов себя попытать! А она была не из таких, хоть и уже попробовала это, переодевшись после перестрелки, познав все, и не желала повторения «концерта». Не желая, чтобы собственные мышцы живота и спины, ломали свои же ребра при наклоне! И для помывки, остатки одежды с себя не снимала, а тупо срезала при помощи наконечника копья.

Однако зайдя в детскую, быстро сообразила, что несмотря ни на что, с одеждой могут быть проблемы, даже с поисками её в гардеробе — может возникнуть соблазн надеть что покрасивее! Или наоборот — поискать что не жалко! Или сомнения, что в этом будет удобно в текущем состоянии тела. А потому — девочка попросила брата, дать что-нибудь подходящее, что можно просто накинуть на себя, и чтобы это «походило на мешок».

И брат не подвел с выполнением просьбы, буквально накинув на неё одно из немногих платьев свободного кроя, что девочке осталось только дотянуть его немного вниз, да морщась от боли сунуть руки в короткие свободные рукава.

Платье было красивым, хоть и сшито из довольно простой ткани, с рисунком блеклых цветастых линий на светло бежевом фоне. Платье Лине было немного жаль, оно ей понравилось, и по фасону, и по тому, как сидит на теле, и она прекрасно осознаёт — после предстающего, от одежки останутся лишь лоскуты! Но, придавив свою жабу тапком, пошла на разборки, чтобы им больше ничего взрывоопасного не спускали по трубам негодяи откуда-то сверху.

В коридоре её вновь встретила мать, мимо которой она ловко проскочила пару мгновений назад, пользуясь ступором и замешательством родительницы. Однако сейчас ступор уже сошел на нет, замешательство испарилось, и мать смотрела на дочку, пытаясь понять, куда та опять намылилась? Попутно отмечая, что той очень идет это платьице, и она в нем очень красивая, но… девочка явно идет не на танцы, иначе бы ей не было нужно её ужасающее копье в руке «на боевом».

— Ты куда?

— Разобраться с проблемой. — проскочила девочка мимо матери, вдоль стенки, направляясь к входной двери, на ходу помахивая копьем, словно палкой.

Маргарет закусила губу — с проблемой? С какой… опять проблемой⁈ Опять…

— В туалет не ходи, — оглянулась на неё дочка, — там… малость затоплено. Я скоро буду. — и на её голове появился тот странный «острый шлем», словно бы выскочив наружу из плоти.

И девочка прошла сквозь входную металлическую дверь, вместе с широкими подолами платьица, длиной палкой копья и шлемом на голове, словно бы двери и не было. Словно бы двери не было вообще! Был только проход в подъезд, а тут такая вот иллюзия стальной перегородки.

Маргарет подошла к двери, пощупала металл, в очередной раз поражаясь способности своих деток. Поглядела на шкаф, преграждающий проход в одну из комнат их квартиры, которая, теперь, как кажется, уже не часть их квартирки, хоть и в документах написано иное. Из-за шкафа слышатся голоса, приглушенные, неразборчивые, но… там явно кто-то есть и что-то делает! И женщине это совсем не нравится.

Лина же, выйдя в подъезд, поглядела хмурым взглядом на сидящих на стульчиках двух полицейских, отрывая их от игры в карточки и пугая до дрожи в поджилках своим странным шлемом на голове, и протазаном в руке. Но эти мужики её особо не интересовали — простые работяги, что бьют баклуши на работе. Оставленные тут дежурить, они… просто мясо! Которое оставили тут, словно бы в качестве прикормки для рыбки.

Рыбой себя Лина чувствовать не хотела — она воняет! Воняет… противно, чем-то напоминая запах… не самых приятных мест, не самых приятных женщин. Так что клевать на эту наживку в пагонах естественно не стала, сразу отправившись на этаж повыше, воспользовавшись лестницей.

Можно было и лифтом! Но… лифт шумит, пищит пред открытием дверей, да и лень ждать его в компании мужиков, что тебя боятся как огня, понимая всю свою уязвимость пред высокоранговой охотницей. К тому же, стоять на месте, значит вновь погружаться в свои мысли! В свою хандру. В свою тоску — не надо! Лучше действовать! Хотя бы просто идти по лестнице, медитативно считая ступени.

Тридцать одна. Тридцать две. Тридцать три…

И Лина хотела сразу идти на девятнадцатый этаж, раз брат сказал, что квартиру сверху топит, и это не она. Но проходя мимо огнезащитных дверей на этаж, она услышала множественные голоса из холла этажа, явно чем-то недовольных людей, и решила заглянуть.

Картина была маслом в холле этажа восемнадцатого, где тоже были полицейские и много. И не просто сторожа-мясо, но и командиры! И все они, малость оцепенели, когда к ним в гости зашла такая гостья с копьем. А все матершинники, ворчуны и требователи, чьи голоса девчушка слышала сквозь дверь, как-то быстро позатыкали языки по попам, стоило ей появится в зоне их обзора.

Даже пара особо толстых баб заткнулось! Опасливо поглядывая на маленькую девочку, не торопясь вышагивающей по полу босыми ножками с копьем наперевес. А одна и вовсе, поняв, кто зашел на этаж, рыбкой нырнула за диван в глубине квартиры, и старалась не отсвечивать оттуда даже прядками волос.

Они конечно злились, и хотели бы плюнуть ей в спину или даже в лицо, но боялись эту малютку куда сильнее своего желания и злости! В разы! До мокрых портков. Как ни крути, девонка уже показала, что может убивать, и убивает «визгливых командиров» первыми, если те возжелают ей смерти.

Так что эти пухлые барышни предпочли бы увольнение, каким-либо действиям против этой крохи, ведь оно не сулит им особых проблем, кроме потери хорошей работы с хорошей зарплатой и власти — они не мужичье, чтобы вылетать прочь с черным билетом!

Сама же Лина агрессии не проявляла, степенно вышагивая, словно инспектор пред строем, и осматривая «виды» и наслаждаясь тем, что люди пред ней благоговейно расступаются. Или даже убегают, прячась и уступая дорогу.

Мат крики и шум, изначально шел из квартиры над ними, и причиной его был тот самый прорыв трубы, о котором говорил брат. Их тут… не просто топит! Их тут хоронит в смеси воды, бьющей напором в пол из разорванной трубы, и фекалий, льющихся из прорванной, уничтоженной взрывом, трубы канализации, даря «приветы» с верхних этажей.

А еще все это текло в подъезд и в дыру в полу, в их комнату «зал», где какие-то мужики, пытались достать из-под обломков пола-потолка, остатки родительских компьютера, чтобы попотрошить его на данные. Получали сверху пахучий дождик, матерились, но старались.

— Если это, — указала Лина на плывущею по полу какашку, обращаясь к одной из побледневших толстых командирш, — попадет туда. — указала она на дыру в комнате, стоя при этом в коридоре пред дверью в комнату, — то вы все тут, — сдала она короткий горизонтальный мах копья, прорезав полосу в бетонной стене словно бы она пластилиновая.

Одна из двух видевших это командирш побледнела еще сильнее и упала в обморок. И похоже навсегда — отказало сердце. Лишняя масса тела не пошла ему на пользу! Вторая оказалась покрепче и просто побледнела, даже найдя в себе силы кивнуть, в знак, что всё поняла. Но Лина на этом не закончила выдвигать требования:

— Если эти, — указала она на дыру в полу вновь, с точки зрения стоящей в подъезде командирше просто показывая «куда-то туда», — вынесут оттуда что-то НАШЕ, то… — и новый взмах, оставивший точно такую же ползу уже на иной стене, и кажется и этой даме стало плохо с сердцем.

Лишний вес на сердце… не способствует здоровью организма. А склочный характер, не способствует крепким нервам. И когда такой стресс… оно сказывается!