Матабар IV (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

В случае с Арди, правда, он уже некоторое время, как отошел от расчетов массивов. Теперь его внимание, последние два месяца, полностью сосредотачивалось на рунических связях, из которых массивы и состояли. Да, он все еще выбирал в какой именно массив их заключить — в свободный или динамический, но, зачастую, в рамках больших структур действовал уже не совсем осознано.

Когда по сотне раз рассчитываешь трехзначное количество рунических связей между двузначным количеством объектов, то сам массив складывается как-то сам собой.

Так что неудивительно, что массивы и контуры — тема первых курсов. Затем необходимость в их расчетах не то, что отпадает, но уже ни у кого не вызывает проблем.

С другой стороны, без умения считать сам массив, руны в нем не посчитать.

— Что вы можете сказать, студент Эгобар? — спросила профессор, подъехав на кресле поближе к хирургическому столу.

На блестящей стали лежала Элла, подруга сестер Нельвир. Та самая девушка, с которой Арди, пару месяцев назад, обсуждал в библиотеке целебную магию и её ограничения. А еще… она звала его на студенческую вечеринку, на которую Ардан так и не пришел.

Статная, приятной внешности девушка, которая вечно придумывала себе сложные прически, чтобы скрыть терзающий её нюанс своей внешности. У Эллы были от природы жирные, но жидкие волосы, которые, если за ними не ухаживать, могли уже к третьей лекции просто повиснуть веревкой за плечами. А так, при помощи причесок, девушка скрадывала сразу два, по её мнению, дефекта своей внешности.

Волосы и немного оттопыренные уши.

Видя Арда, Элла улыбнулась. Он ответил тем же.

Хвала Спящим Духам, что та не держала на него зла из-за пропущенной вечеринки. У него даже весомая причина для прогула имелась! Скорее всего в тот вечер он рисковал своей жизнью где-то на улицах столицы…

Ардан наклонился так близко к шее Эллы, что мог почувствовать не только её духи, пахнущие океаном и, кажется, кардамоном, но и дыхание. Порез, который он должен был залечить, протянулся от мочки уха вниз по шее аккурат до самой ключицы. Разумеется, кроме лица и самой раны, все остальное было прикрыто специальной простынкой, которую надевали поверх одежды.

Чтобы не испачкать и потому что… потому что аудитория состояла из представителей разных полов. Впрочем, профессор Лея не скрывала своего фаворитизма по отношению к девушкам. Самые сложные травмы первого курса, требующие либо оголения каких-либо участков тела помимо конечностей, либо весьма неприятных ощущений, отрабатывались исключительно на представителях мужского пола.

На столе, рядом с Эллой, начавшей чуть тяжелее и прерывистей дышать (видимо устала лежать на столе полтора часа), лежала специальная мягкая линейка, хирургический циркуль, пинцет, этакий «скальпель», только тупой и короткий с рисками делений — для измерения глубины. Арди постоянно забывал его название. И еще несколько инструментов, погруженных в спиртовой раствор внутри металлической ванночки. Поодаль — двойные перчатки. Внутри кожаные, а снаружи резиновые. Чтобы мыть можно было.

— Студент Эгобар? — напомнила о себе профессор. — Вы так запутаны увиденным или просто не можете оторваться от ключицы госпожи Риитовой?

Позади снова засмеялись. На этот раз к веселью присоединилась и Елена. Не говоря уже про Таню Тетрову и сестер Ишку с Вешкой Нельвир — подруг Эллы. Сама же Риитова, в районе щек, покрылась легкой пунцовой краской.

Видимо сдерживала смех, чтобы кровь не пошла сильнее.

В руках профессора Леи, порой, вспыхивал её короткий, профессорский жезл, которым она регулировала рану (каждый раз меняя характеристики травмы, чтобы новый студент сталкивался с новой проблемой, а не повторял уже услышанное), одновременно не давая той закрыться и не позволяя Элле потерять слишком много крови.

В целом, казалось бы, учитывая поверхностность пореза ничего сложного, но если учесть, что рана пребывала в открытом состоянии на протяжении почти девяносто минут, то… затраты Лей на такое занятие просто чудовищны. Ведь с раной, чтобы её в целом можно было залечить при помощи Лей, требовалось поддерживать постоянный контакт. А значит расход тоже — постоянный.

Вот потому все здание Целителей и было подключено к тем же генераторам и Лей-кабелям, что и подземный полигон, на котором проходили занятия военной магии.

— Пятьдесят шесть миллиметров в длину, — отчеканил Арди, аккуратно прикладывая линейку к ране. — Четыре миллиметра глубиной, — в дело пошел «толщиномер», разом заставивший Эллу позабыть о своей красноте, скривиться и дернуться в сторону, что едва не испортило измерения. — Стандартная, резанная рана с ровными краями. Повреждены слои эпидермиса и верхний слой мышц. Не задеты ни связки, ни артерия. При прочих равных, данный порез даже не требуется немедленно зашивать. Можно стянуть края мягкой повязкой, пропитанной противовоспалительной и микробной мазью.

— А если вспомнить, что вы находитесь не на лекциях профессора Ковертского, а в здании Звездных Целителей? — прищурилась Лея.

Ардан прекрасно понимал к чему клонила профессор. Она хотела, чтобы он назвал печать, отвечающую требованиям представленный раны. Просто потому, что на первом курсе, на экзаменах, от студента, в основном, требовалось именно это.

На заданную проблему назвать печать, её решающую. И, открыв справочник с базовыми версиями печатей, непосредственно, имплементировать названную печать, добавив в неё несложные модификации.

Считалось, что если за первый курс студент напичкает себя названиями и характеристиками десятков печатей, то, в дальнейшем, ему будет проще продвигаться вглубь куда более сложных тем. Так сказать — позволит построить фундамент, на который, в случае чего, всегда можно опереться.

Но проблема в том, что у Арди не оставалось времени, чтобы запомнить сотни наименований. Ему куда проще давалось самостоятельно рассчитать печать, решающую задачу, нежели лезть в справочники за уже готовыми решениями.

Данный подход считался… невозможным. Для остальных то, как Арди работал со Звездной магией, выглядело все равно как предложение сперва научиться писать, а затем читать и говорить.

— Здесь потребуется фиксированный массив для сведения краев раны, затем два свободных массива, — попытался было выкрутиться Ардан. — Один статичный, чтобы обеспечить нужную глубину прохождения роста клеток, а один динамический, чтобы передать изменяющиеся параметры скорости роста. Рунические связи элементарны. Шестнадцать… двадцать четыре. Да, двадцать четыре. Тут даже не важно прогрессивные они или прямые. Нет, можно, конечно, немного покрутить, включив и те и другие, но это не изменит расход лучей, а лишь скорость заживления. А при такой поверхностной ране без разницы, сколько она будет заживать. Пять секунд или пять минут.

Ардан выпрямился и как-то нелепо улыбнулся, попутно, по старой привычке почесав затылок посохом.

— Очень качественный анализ проблемы, студент Эгобар, — без тени иронии или сарказма, оценила профессор Лея. — Но вы, спешу напомнить, в данном случае не на лекции профессора Конвела. Хотя, подозреваю, что и он бы потребовал от вас правильное наименование печати, а не её характеристики. Чего, собственно, пытаюсь от вас добиться и я.

Ардан вздохнул и отложил инструменты. Истина заключалась в том, что он понятия не имел какое название у печати, способной решить поставленную задачу. Да, в первом семестре он, как и все, учил наименования печатей и разбирался в их свойствах, а затем… затем Арди начал все глубже и глубже погружаться в механизмы и принципы работы Звездной Магии, а конкретные печати, которыми он интересовался, приобретали все более специфичный окрас.

Так что теперь, как некогда его однокурсники, уже он сам не мог назвать конкретной печати.

— Итак, господин Эгобар, я жду от вас ответа, — профессор постукивала жезлом по ладони, словно готовилась им же стукнуть Арда.

Как учила Елена — « никогда, ни при каких обстоятельствах не говори профессорам „я не знаю“. Они забудут, чего именно ты не знал, но фразу запомнят. И припомнят на экзамене. Лучше ошибиться, чем сказать „не знаю“.»