Моя Фиалковая Ведьма (СИ) - Адлер Марина

Туманно, я слышала как иногда кто-то из слуг, практически не дыша, прокрадывался в мою комнату, для того, чтобы оставить поднос с едой. Похоже, моя просьба была услышана Эрбосом, меня долго никто не беспокоил. А я не хотела вставать и смотреть на этот мир вовсе. Еда на подносе лишь менялась слугами не тронутая мной. Не хотелось ни пить, ни есть. Надежды на то, что я вот так и решу все свои проблемы уходом из мира от голода и жажды, тоже вскоре отпали. Казалось, теперешнее моё тело могло пережить гораздо большее, чем полная голодовка и лишь закостенеть от неподвижности и недостатка влаги.

Но в один из вечеров, когда тонкая полоска между тяжёлых штор снова окрасилась оранжевым цветом закатного солнца, в дверь постучали громко и настойчиво. Не так, как обычно это делали слуги. Это хоть и вырвало меня из глубины тяжёлых размышлений, но я так и не ответила моему посетителю, который в принципе и не нуждался в приглашении.

Дверь, так или иначе, открылась. В намеренно тяжёлых и громких звуках шагов, я сразу узнала манеру своего мужа, появляться раздражающе звучно. Он всегда так делал, когда сам хотел, чтобы его непременно ощутили даже спиной. Судя по звукам, Эрбос замер у входа, наверняка осматривая комнату в полумраке и, как всегда, нетронутый поднос с едой на столе у окна.

— Это совсем никуда не годится, Миллиора, — послышался его голос, пропитанный нотками строгости, но таящий в себе нешуточную тревогу.

Я сглотнула и немного пошевелила пересохшим языком, прежде чем ответить.

— Оставь меня. Мне не нужны твои советы.

Голос звучал хрипло и жёстко, заставляя, поморщится даже меня от неприятного звука. Феец оказался рядом со мной в мгновение ока и подхватил на руки. Затем также быстро мы оказались на кресле у стола. Он усадил меня к себе на колени, словно маленького ребёнка и, подхватив графин с водой со стола, налил мне её в кубок. Затем принялся поить.

— Не смей, Милли. Не смей меня оставлять! Пей!

Хоть некоторое время я и пыталась отвернуться, Эрбос, обхватив мою нижнюю челюсть, настойчиво втолкнул между губ серебряный кубок и стал насильно вливать в рот воду. Как только влага коснулась языка, я, наконец, поняла, насколько хотела пить и стала глотать воду с жадностью, проливая часть на себя. Когда проглотила, таким образом, три кубка воды, то поняла, что действительно рисковала жизнью. Жажда была безумной, как и голод. Но совсем иной. Моих пазух носа снова коснулся аромат тела Эрбоса и теперь, я уже не смогла противостоять влечению. Внутри мгновенно вспыхнуло неконтролируемое желание. Ловко сменив положение в его руках, я буквально оседлала его и впилась в самые манящие, любимые губы, стала покрывать поцелуями его шею и нетерпеливо срывать одежду.

Эрбос сразу понял мою затею и грязно выругавшись, приподнял мои бёдра, для того, чтобы стянуть брюки и поднять мою сорочку, под которой не было одежды, а значит и лишних преград. Мы соединились резко, и совсем в этом не было прежней нежности и романтики, лишь похоть и страсть. Я брала своё порывисто и грубо, а Эрбос двигался мне навстречу, наполняя собой до лёгкой боли. Наше соитие напоминало не воссоединение возлюбленных, а скорее жёсткую трапезу изголодавшегося зверя. Но и в этом было нечто особенное, не поддающееся объяснению.

По комнате разлетелись наши стоны, а пальцы впились в плоть друг друга. Наверняка наши взаимные ласки могли бы остаться отметинами больших синяков на теле, если бы не защитные кольца, но это нас волновало сейчас меньше всего. Я первая задрожала в руках мужа, достигая своей цели и разрядки. Вскоре и Эрбос последовал за мной. Мы не стремились растягивать удовольствие в этот раз. Скорее наоборот, жаждали его получить как можно скорее.

Позже муж снова уложил меня на кровать, и мы ещё долго не могли насытиться друг другом. Теперь не только Эрбос мог наслаждаться мной без устали, но и я им. В этом я нашла первый и пока единственный плюс моей истинной природы происхождения, но очень приятный. К тому же, касания, запахи и звуки теперь ощущались сильнее, громче, вызывая покалывания по всему позвоночнику от сильнейшего возбуждения.

— Я считала себя ведьмой, — призналась Эрбосу уже лёжа на его груди, и расслабленно слушая стук его сердца. — Магия проявляла себя и раньше. Сначала совсем редко, а когда я вышла за тебя, гораздо чаще, словно назло моим диким страхам.

Рука мужа, которая поглаживала меня по спине, замерла. Но он не спешил задавать вопросы, продолжил слушать.

— Ты бы убил меня, узнай, что я ведьма? — Приподнялась я и посмотрела в глаза своему любимому мужчине.

— Нет, — ответ его звучал твёрдо и был оглашён без раздумий. — Если бы я узнал, что ты маг или ведьма, то отправил бы тебя увидеть «новые земли». Градосу же принёс бы весть о смерти человеческой девушки, как он того и желал.

Эти его слова задели меня за живое, глаза наполнились влагой. Я зря сомневалась в муже. Хоть наши отношения и начались совсем неидеально, но постепенно, стали гораздо крепче и пропитались доверием.

— Тебе необходимо поесть. — Феец встал и принёс прямо в кровать большой поднос с едой, тем самым прерывая тягостный разговор.

И в этот раз я ела с удовольствием, позабыв обо всём, на мгновение даже и о том, кем стала совсем недавно. Вернее была всегда, но освободилась от иллюзии на себе. Виноград, сыр и вяленое мясо, тонко нарезанное изящными кусочками, были поглощены мной мгновенно. Эрбос только и успевал мне предлагать что-то новое, радуясь моей резкой смене настроения.

— Я хочу, чтобы ты научил меня накладывать на себя чары. Если мне предстоит жить в этом теле, то хотела бы многое в нём изменить, чтобы спокойно смотреть в зеркала. Глаза особенно меня выводят из равновесия. Почему полукровки с такими не рождаются?

— Наверное, человеческая кровь, смешанная с фейской всегда затмевает наследие такого типа глаз. В любом случае, этого нам не узнать точно. Но из того, что мне известно наверняка, так это то, что всё тело менять нельзя. Магия иллюзии не просто набрасывает мнимую оболочку. Если ты делаешь себя человеком, то ты им себя и чувствуешь, частично закрывая путь к источнику своих сил. Именно по этой причине даже твоя мощная магия, может быть нестабильна после сильного морока. Перед тем как её использовать на себе, стоит потренироваться на тюках с сеном. А пока, только я могу изменить тебя частично.

С этими словами, Эрбос протянул ко мне руку и яркое свечение из его пальцев, стало тёплыми языками магии покрывать моё тело. В это мгновение я и заметила на его груди большой круглый шрам. Совсем свежий и розовый. Меня сразу пронзила догадка — эту метку на нём оставила я. Как сегодня вспомнилась та череда пуль, которыми я сполна одарила Инквизитора. Тогда мне казалось правильным разрядить обойму револьвера, целясь в Эрбоса, но теперь… стало сложно вдохнуть…

Видимо, когда он стал одаривать меня иллюзией, его тело сбросило морок. Я всё ещё очень мало знала о фейри и об их силах, но мне показалось это единственным логичным объяснением происходящему. Затем я стянула одеяло немного ниже и увидела на его теле, ещё семь шрамов от выстрелов. Чуть меньше и более светлые, но все они наверняка были когда-то смертельными ранениями.

— Не смотри, — прорычал Эрбос недовольно, старательно орудуя над моей внешностью.

— Хорошо. Прости, — ответила я с немалой долей вины и постаралась действительно не смотреть на его истерзанное тело.

Перевела взгляд за его спину, чтобы исполнить данное обещание и когда феец завершил свою работу надо мной, обняла его. Руки дотронулись широкой спины, а сам Эрбос резко напрягся. Кожа, которой я касалась, была сплошь покрыта неровностями шрамов. Даже не видя этих ужасов, я с лёгкостью смогла понять, насколько ужасны были его увечья. Теперь я и, правда, задохнулась от переполняющих чувств.

Эрбос молниеносно среагировал и, отстранившись, перехватил мои запястья. Он явно ожидал, что я могу увидеть его шрамы спереди, но совершенно случайно, кажется, я обнаружила действительно самое слабое место мужа, нёсшее в себе не только большую физическую боль в прошлом, но и истинные страдания души настоящего.