А тем временем я прошел уже метров сто, ведя за собой когорты. Многие легионеры шагали, удерживая строй необычно плохо для войск Империи. Это не страшно. Люди шли вперёд вопреки своему страху, а врагу было ещё тяжелее.
Небеса снова разразились чудовищной канонадой громовых разрядов. Холодный сырой ветер хлестал меня, выискивая малейшие стыки в броне. На фоне вспышек молний я видел как мечутся вражеские кони. Огонь небесных стихий отражался на великолепной броне царской гвардии. Фантастическое зрелище.
«Сколько же силы…» — восхищался шагающий рядом со мной Ноций, созерцая громовые небеса.
Вероятно, сейчас стихийная энергия вокруг просто бушевала как в древние времена, когда титаны правили этим миром.
Ещё пятьдесят метров.
Шаддинская кавалерия пыталась восстановить боеспособность, но это пока не вполне получалось. Некоторые всадники из саваран даже спешивались, чтобы отвести своих скакунов прочь из общей давки и успокоить.
В нас полетели стрелы, но слитного залпа у врагов не вышло. Многим всадникам мешали стрелять беснующиеся лошади. Я ощутил попадание стрелы в плечо. Броня, конечно, выдержала.
Почва под ногами стала рыхлой и неровной. Уже были видны мелкие трещины разошедшейся земли. Кое-где её пласты опустились или наоборот приподнялись. Идти стало сложнее, но именно эта сложная местность давала нам решающее преимущество.
Октан Марцин пока не мог присоединиться к атаке. Кавалерия под его управлением тоже потеряла контроль в условиях колдовского катаклизма.
А вот Силы Иворна Сандиса хоть и с опозданием, но поддержали нашу атаку. Сам триумвир ехал на боевом слоне вперёди своих легионеров. Модифицированная, закованная в броню махина с четырьмя бивнями ни капли не боялась творящегося вокруг буйства стихий. Два минотавра шли рядом, вооруженные не только топорами, а ещё дротиками и длинными копьями.
«Пришло время лить кровь напыщенных варваров», — с явным злорадством в голосе объявил Сандис. — «Я долго ждал этого момента. Слышишь, Ксерион? Твое „великое царство“ восстало из пепла, чтобы снова сгореть дотла. Его кости удобрят почву, на которой Империя поднимется ещё выше. Смотри на черные небеса, царственный червь. Солнце оставило тебя, жалкий человечишка. Я обращаюсь ко всем вам, рабы бывшие и будущие. Бегите, прячьтесь, страшитесь».
Уверен, он долго носил в себе эту злобу. Его «теплые отношения» с шаддинцами начались ещё в первые месяцы восстания. Хорошо, что Сандис транслировал свою речь на вражескую армию. Ещё один гвоздь в крышку гроба морали противника, а она и так уже держится крепко.
Стрелы продолжали лететь. Они впивались в мой серьезно повреждённый щит. Жаль, не успел его сменить. Даже разум стратега всегда упускает какие-то мелкие детали.
Ещё сто метров и новые раскаты грома. Ксигон явно не хотел давать вражеской кавалерии шанса опомниться. Правильно. Однако, по ощущениям, новые раскаты грома были слабее предыдущих. Возможно, заклятие жреца постепенно теряло силу. В конце концов, самого Ксигона рядом не было. Он применил силу дистанционно.
Впрочем, кое-какой эффект заклинания ещё только готовился сыграть свою роль в этом спектакле доблести, силы и коварства. Два крупных пролома были окружены белёсым туманом, в котором двигались громадные фигуры. Нечисть поменьше размером уже начала выбираться оттуда. Гули, трупогрызы, лярвы, веталы. То была не самая опасная нежить, но даже она может повлиять на ход боя. Особенно, когда вражеская кавалерия деморализована. А в глубинах проломов шевелилось что-то явно крупнее и опаснее.
Остается надеяться, что Ксигон в какой-то степени контролирует монстров и они не станут для нас помехой. Впрочем, я бы с удовольствием зарубил парочку сверхъестественных тварей. Меч передал бы мне их силу, восстанавливая энергию и ускоряя регенерацию ран. Моё тело ещё помнит, как на Севере я сотнями истреблял чудовищ, сражаясь неутомимо и с каждым боем становясь сильнее. Однако пока вперёди не было вражеских монстров. Только всадники и лошади, которых они пытались успокоить.
Вот кого сейчас нужно истреблять.
Двадцать метров.
Я приказал легионерам замедлить шаг и скомандовал: «Дротики!»
Несмотря на многочисленные раскаты грома ни капли воды пока не упало с чёрных небес, однако смертоносный ливень по моей воле обрушился на потерявших строй всадников.
«Ещё», — требовал я. — «Ещё!»
Пилумы, плюмбаты и обычные дротики сыпались на врага. Масса кавалеристов забурлила. И без того напуганные лошади получили ещё один повод для паники.
Из-за резко наступившей темноты было ощущение, что мы сражаемся ночью. Однако вспышки грома иногда роняли на землю свой ослепительный свет, выхватывая из полумрака образы эпического сражения.
«Вперёд!»
Я вёл за собой в атаку почти 14.500 воинов моих легионов и около 3500 бойцов покойного Нималексиса. Примерно столько же отправилось за Сандисом. Волна тяжелой пехоты накатывалась на кавалерию Шадда. Рядом с Ксерионом там было около двадцати тысяч всадников. Причем лучшие из лучших. А также слоны и верблюды.
Вражеская пехота, несмотря на понесённые потери, снова попробовала предпринять контратаку. Основой ее стали выжившие фидаины и немногочисленные хваран во главе с Тайкано. Мораль других подразделений шаддинской пехоты слишком сильно колебалась. Они могли только лишь играть роль вспомогательной массовки.
«Орина, пехота на тебе», — объявил я.
«Поняла».
У Орины в распоряжении были антесигнаны Двадцать Первого, превенторы во главе с Клестусом, кербрийцы, гомункулы. Сдержать контракту они должны, а мы пока… победим в сражении.
«Вперёд!» — эхом до меня донесся голос Поция, возглавлявшего сейчас натиск пехоты на на противоположном от меня фланге наступления. — «Не можете убить всадника⁈ Хреначте лошадей!»
Я снова был у массивной стены вражеской кавалерии. Подходил к ней сам, ведя атаку. Грозные всадники Востока были уже не такими опасными как прошлый раз, но все еще могли огрызаться.
Мы наступали, враг пытался отойти.
Уже не было леса копий, на который я наткнулся в прошлый раз. Часть всадников потеряла своё основное оружие в предыдущем столкновении, а другие не могли орудовать длинными копьями как следует из-за паникующих лошадей. Теперь шаддинцы больше полагались на булавы и топоры. Ещё получить по голове мне не хотелось. Следовало проявить большую осторожность во время нового штурма живой кавалерийской стены.
Небеса опять грянули раскатами, но былой громогласной мощи в них уже не ощущалось. Шаддинцы почти успокоили своих скакунов.
Передо мной был всадник из Пуштигбан. Во время вспышки молнии я заметил на его броне вмятину от пули из гаковницы. Видать попала на излете. То, что не смогло сделать современное оружие мне придётся довершить по старинке.
