Перековка. Перевернутое Небо (СИ) - Игнатов Михаил

И так же холодно я ответил Ульмании:

— Никогда не считал.

— Странно, потому что если бы считал, то…

Я перебил её:

— Это имперская техника.

Она прищурилась:

— Трофей?

Лгать, когда разговор слушает Райгвар и Курам, я не собирался, а потому ответил лишь кривой, одной стороной рта, улыбкой, но уже через миг, когда Райгвар рассмеялся где-то в невидимости, может быть, даже на расстоянии вытянутой руки, вдруг сам вспыхнул злым весельем. Почему бы и нет? Поэтому я сказал:

— Поменялся. Мне — свиток с техникой, я — трёх талантливых Закалок.

— Закалок? За такую технику? Это где такие цены на техники?

Два голоса слились воедино. Я и ответил сразу обоим, и Ульмании, и Райгвару:

— Очень и очень далеко. Там, куда наследники сект не решаются сунуться, берегут свои драгоценные жизни.

И если первая лишь поджала губы и отвернулась, то второй воскликнул:

— Эй! Хватит меня уговаривать, я уже согласен.

— Господин! — возмутился Курам. — Нет, господин! Стоит только имперцам прознать, что на Поле Битвы объявился наследник одной из старших сект, как они объявят охоту на вас.

— Я же не буду кричать об этом на каждом углу.

— И без вас найдётся, кому об этом крикнуть, господин.

— И это будет весело, нет?

— Мне? Нет, господин, невесело. Вы слишком нужны секте, чтобы рисковать в подобных глупостях.

— Да половина секты спит и видит, как я исчезаю и освобождаю место для их слабосилков.

— Вот именно! Они и крикнут, господин.

Подслушать эту часть жизни сект было бы интересно, если бы я сам об этом не догадывался. Сам Райгвар прямо говорил, что часть старейшин его секты недовольна тем, что он наследник. Невзирая на талант и прямую родословную, которая, похоже, очень много значила для Тигров.

Мысли перескочили сначала на это, затем на другое, затем вернулись к Ульмании и её сестре, затем я вдруг осознал, что у сектантов действительно на один элемент больше в дистанционных техниках, а значит, по сути, у них преимущество, если бить «кулак против кулака», элемент против элемента. Другое дело, что я очень и очень давно, пожалуй, и правда со времён этапа Воина не сталкивался с такими ситуациями, да и тогда, если у врага была более сильная техника, Пронзатель всегда выручал меня, а затем я коснулся этапа Мастера, и число элементов перестало играть роль, стало важно, сколько раз ты сумеешь умножить технику.

С другой стороны, преимущество есть преимущество. Если два равных Мастера, или два равных Властелина, то равно и количество умножений техники, а значит, преимущество в количестве ударов всё равно будет. Возможно, есть смысл отточить одну из техник, прочитанных в Павильоне Райгвара. Главное, чтобы уже в Империи не нашёлся третий слишком внимательный зритель. Впрочем, кто сказал, что трофеи не могут падать с сектантов?

Ульмания шевельнулась на мече, облегчённо вздохнула:

— Наконец-то, они появились. Уже сил нет терпеть Прозрение, кажется, по спине скоро кровь польётся.

И впрямь. На фоне облаков я видел четыре стремительно приближающиеся точки, которые летели без всякой помощи.

Четыре Властелина.

Если переводить на привычные мне ранги Ордена, то это должны быть либо управители, либо и вовсе комтуры. Если ещё не они, то сейчас Тизиор добавит Паукам поводов поставить себя на место.

И он добавил, голос его загремел, долетая, наверное, и до моря под нашими ногами, и, конечно же, до гостей:

— Я, глава секты Морских Тритонов, заявляю, что не дело, когда один из двух равных считает другого слугой. Я, глава секты Морского Тритона, объявляю, что моя секта больше не будет платить налог Алмазным Паукам. Я склонюсь только перед средней сектой и буду платить напрямую старшим Паукам и прошу донести это до вашего главы, уважаемого Шазгара.

Властелины замедлили полёт, замерли в сотне шагов, один из них, самый старший на вид, ответил:

— Ты делаешь вид, что следуешь правилам и обычаям, а сам допускаешь ошибку в именовании нашего главы и множишь преступления перед лицом бессмертного Шазгара. Ты обезумел, считать себя равным нашему господину? Между тобой, жалким Властелином, и бессмертным богом Шазгаром — пропасть.

— Пропасть? Бессмертным? Шазгар старше меня всего лишь на девяносто лет. Эти жалкие года делают его, что ли, бессмертным? Пропасть лежит между ним, подделкой и настоящими бессмертными, да проживут они ещё две тысячи лет!

Паук кивнул и мрачным голосом подвёл итог:

— Что ж, ты выбрал смерть.

Пять Властелинов сорвались с места, столкнувшись ровно посередине. Тизиор и Пауки.

Ульмания выдохнула, достала меч из кольца и повернула голову ко мне:

— Ну что, Атрий, попытаемся помочь? Где твои Предводители? Чего они ждут?

Я ухмыльнулся, стер над собой печать, и сделал шаг вперёд, сходя с меча и зависая в воздухе. Сказал:

— Попробуем обойтись только мной. Побудь пока здесь, — и сорвался с места, нацеливаясь в спину одному из Пауков.

Она выругалась за спиной, а где-то в стороне хохотал Райгвар:

— Ха-ха-ха! Никогда бы не подумал, Атрий, что ты любишь покрасоваться перед женщинами.

Глава 17

Паук ещё пытался сопротивляться, ещё тянул к Тизиору руку. Тот поморщился, свободной рукой отбил ладонь в сторону, продолжая удерживать Паука за шею. Глядя ему в глаза, чётко произнёс окровавленными губами:

— Я отказываюсь подчиняться тебе. Равные не подчиняются равным.

Даже с такого расстояния я увидел серый выплеск силы из руки Тизиора. Голая сила? Техника? Стихия? Что бы это ни было, Пауку хватило. Тизиор выждал ещё пять вдохов и убрал тело в кольцо.

«Сектанты», — напомнил я себе. Затем вспомнил о теле в своём кольце и криво усмехнулся.

— Тизиор! — охнула Ульмания, которая не удержалась и влезла в битву, но которой хватило разума не приближаться, бить издалека и которой хватило ловкости, скорости и крепости защиты, чтобы пережить ответные удары.

Пока ещё Пауки не поняли, как для них всё плохо, и осмеливались отвлекаться на подобные удары.

— Вот ведь несправедливость, Атрий. Красовался перед женщиной ты, а сорвать её цветок готовится он, — вновь засмеялся Райгвар. — Не обидно?

— Обидно, что он забрал себе половину врагов, — ответил я, пожав плечами.

— Слабейших.

— Но половину, — упрямо повторил я. — А цветок этот… — прикусил язык, осознав, что собираюсь оскорбить Ульманию, упомянув её возраст. Коротко закончил совсем иначе: — …сам выберет, кто должен его сорвать.

В этот раз ждать нам пришлось дольше. И гораздо больше волноваться. Только и оставалось надеяться на то, что Тизиор и Курам настолько хорошо знают бога Шазгара и настолько уверены в своём плане и своём человеке, который правильно донесёт до Шазгара весть о поражении его старейшин. Райгвар не вчера задумался об Алмазных Пауках.

Больше всех переживала, конечно, Ульмания. И я, ну и, конечно, Райгвар, всё это прекрасно слышали.

— Ну зачем, зачем ты в это ввязался? Погляди на себя: весь изранен, победил этих двух старейшин едва-едва, можно сказать, чудом. Как ты собираешься сразиться с самим Шазгаром?

— Ульмания, — устав от этих причитаний, оборвал её Тизиор. — Ты здесь больше не нужна. Ты получила свою месть и можешь отправляться в свой город, помогать племяннику.

— Не дождёшься, — прошипела Ульмания, замолчала даже, но ненадолго. — Что с раной у лопатки? Дай погляжу.

— Не надо.

— Что значит «не надо»? Почему ты, артефактор, вышел на битву в одном халате? Так в голову ударило заново обретённое Возвышение? Ты же рассказывал, что по молодости бился на Полях Битв. Где броня, Тизиор? Почему двадцать последователей твоего Атрия не помогли тебе в битве и даже сейчас просто прячутся, глядя, как ты истекаешь кровью? Так себя ведут союзники? Неужели ты рассчитываешь на них в ударе по старшему Шазгару? Ты вообще ощущаешь, как холодит Прозрение обещанием смерти?