Перековка. Перевернутое Небо (СИ) - Игнатов Михаил

Похоже, не засмеяться у меня вышло плохо: сначала Ульмания ожгла меня злым взглядом, затем и Тизиор недовольно буркнул:

— А ты чего застыл? Давай, изображай следы битвы.

Глаза у Ульмании буквально засверкали:

— Я ему помогу!

— Нет-нет-нет, — уже не скрывая смеха, рванул я по дуге, не давая ей приблизиться. — Я женат и обойдусь без чужих женщин! Помоги лучше старику, верни ему его заботу! Ему тоже не хватает почти смертельной раны возле сердца! А-ха-ха-ха!

Теперь сверкали глазами сразу двое. Вот такая перековка мне нравится — это точно моё и только моё.

— Эй, Атрий, — мы не пролетели и ста вдохов над морем, как Ульмания вновь вспомнила обо мне. — А что это была за техника?

— Защитная техника, — пожал я плечами.

— Это я поняла, — терпеливо сказала Ульмания. — Название у этой техники есть?

— Панцирь чего-то там.

— У Тритонов нет панцирей, это ведь не их техника?

У меня, конечно, не такие густые и толстые брови, как у Тизиора, но хмуриться я тоже люблю, тем более что и повод есть. Я смерил Ульманию взглядом. Это ещё что за странный вопрос? Вопрос с подвохом? Может, она знает, что техника называется «Панцирь Роака»? Видела её когда-то? Когда и где, если она сама говорила, что не бывала на Поле Битвы?

Не дождавшись от меня ответа, Ульмания ответила сама себе:

— Конечно, не их, откуда у них техника, способная так хорошо противостоять и техникам, и стихии Властелина. Ты её познал? Может, продашь мне свиток?

— Нет, ещё не познал, — я перестал хмуриться, вместо этого беззаботно улыбнулся. — Но ты можешь начать копить духовные камни, дёшево я её не продам.

Она фыркнула, отвернулась, обрывая ту ниточку мыслеречи, что связывала нас, толкнула мыслеречь к Тизиору:

— Всё же в силе? Шаирис мой?

— Почему появились сомнения в моём обещании?

— Я хочу задать ему вопросы.

Это не было ответом, но и вместе с тем было. Ульмания начала сомневаться в том, что услышала от Тизиора. Правда, обратной дороги уже не было. Не после того, как Пауки узнали, как мы втроём убили надзирающего.

Но Тизиор не стал об этом напоминать, вместо этого предложил:

— Поделиться артефактом нужной силы? Ну, чтобы услышать правду и ничего, кроме правды?

— Я подумаю, — буркнула Ульмания, оборвала и эту ниточку мыслеречи, перевела взгляд вдаль, туда, где вот-вот должен появиться остров со старейшинами.

Тизиору и Райгвару он нужен, чтобы подсказать Паукам, где нас нужно искать. Мне он нужен потому, что там Пробой. Конечно, войти в него могут только Мастера, но это справедливо только для Мастеров-сектантов, а для имперца? А для имперца с перстнем дракона? А для имперца-Стража с перстнем дракона? Для Феникса-наказующего, получившего милость Императора за верность и особые заслуги?

Я всё же надеялся, что сумею создать торговый путь между Сломанным Клинком и Перевёрнутым Небом самым простым способом и не понадобится обыскивать земли Перевёрнутого Неба в поисках неучтённой, старой, спрятанной от сектантов точки Пути Древних.

Наше появление не осталось незамеченным: нас встречали все старейшины, что прятались от старости на этом острове.

Они поднялись на летающих мечах на пять сотен шагов над островом, выстроились косым углом, а стоило нам приблизиться, как седой старик, что был впереди всех, крикнул:

— Тизиор, Ульмания. Что привело вас сюда?

Этого старика я помнил. Седой полностью, не могущий держать спину прямой, ещё говорил, что у меня баранье выражение лица. Тормин, насколько помню.

Тизиор не стал тянуть время и сказал прямо:

— Я объединил все ваши секты под своей рукой.

— Что? — неверяще переспросил кто-то из левых старейшин.

Тизиор словно не услышал его, поднял руку:

— Ты! — ткнул он в Тормина и «порадовал». — Твой наследник и Предок мёртв, — ткнул пальцем в одного из старейшин слева и позади. — Твой тоже, — принялся тыкать пальцем дальше. — Твой же жив и пошёл под мою руку, признав меня главой, а себя — частью секты Морского Тритона. Твои мертвы и резиденция в руинах. Твои стали частью моей секты. Твои мертвы. Твои тоже мертвы и твои мертвы.

Бодрит. Я Предводитель, которым сейчас притворялся, ощутил, как в спину ужалил десяток — не меньше — Прозрений. Очень, очень много старейшин сейчас хотели меня убить.

— Что ты несёшь? — бледнея, процедил Тормин.

Тизиор даже не глянул на него, сказал:

— Теперь ваша очередь решать: вы приносите мне клятву верности или умираете?

С этими словами он сделал шаг вперёд, сходя с летающего меча и зависая в воздухе.

— Властелин? — прокатилось мыслеречью, словно старейшины не могли поверить своим глазам.

Один из них поверил, сунул руку за пазуху, закричал:

— Пауки всё равно уничтожат тебя!

— Или я с ними договорюсь, — ухмыльнулся Тизиор. — В конце концов, всё решает сила, а я свою вернул. Решайте! — прогремел над поместьем внизу, островом и даже окрестным морем его громкий голос. Через миг он ещё и притопнул, впечатывая ногу в воздух. — Раз, — повёл рукой. — Все, чьи секты объявили о своём роспуске и встали под мою руку, — влево. Вам нет нужды решать, за вас решили ваши наследники.

Старейшины шевельнулись, летающие мечи многих сместились, нарушая безупречность былого строя, старейшины начали переглядываться, перекидываться мыслеречью, а один из них прорычал голосом, легко донося свои слова до нас:

— Ты действительно чуть помолодел, расправил плечи, но седина на месте, морщины на шее тоже никуда не делись. Не похоже, что ты выздоровел до конца, Тизиор. Да и спустя столько лет, возможно ли восстановить былую мощь? Сомнительно.

— Твой сын мёртв, Жедос, — сказал Тизиор. — Он тоже всё решил за тебя. Поэтому ты скоро лично узнаешь, сколько из былой мощи я сумел восстановить. Боюсь только, что даже первой звезды Властелина тебе, ничтожеству, будет с избытком. Два, — вновь топнул Тизиор.

Меня передёрнуло от слова Тизиора. Он нарочно, что ли? В этот миг ещё один старейшина сунул руку за пазуху.

У каждого из них, как и у каждого из их наследников, тех, кто встал во главе их сект, был Нефрит Голоса, позволяющий отправить вызов надзирающему от Пауков. Надзирающий, правда, уже мёртв, но что Тизиор, что Курам уверяли меня, что он не лично принимает вызовы от всех этих амулетов, а этим занимаются его подчинённые. Что-то вроде особого отделения секты, если переводить на привычные мне по Ордену понятия.

И сейчас всё идёт строго по плану: старейшины тратят одноразовые амулеты, чтобы сообщить Паукам очередную кроху «правды» о восставшем Тизиоре.

— Три, — сказал Тизиор и сорвался с места.

Сорвался не один, вместе с ним рванул вперёд и его меч. Летающий меч врезался в одного старейшину, Тизиор — в другого. Как я погляжу, не я первый придумал нападать с помощью летающего меча. Или он подсмотрел этот приём у меня?

Первый старейшина остался жив и цел, а вот второй, в которого врезался Тизиор, рухнул вниз. Мёртвым. Тизиор замер на месте, в центре строя старейшин, медленно повернулся в воздухе, словно выбирая кончиком клинка следующую жертву.

Старейшины мигом рванули от него во все стороны. Одни — влево, другие — вправо, третьи — вниз, четвёртые — вверх, кто сбился в кучу, кто окутался защитой, а кто ударил по Тизиору техникой.

Ударов он словно не заметил, позволил им изорвать его халат и рассыпаться безвредно по Покрову, а через миг сорвался с места, стремительным росчерком, уже сжимая в руке обычный меч, рванул вверх и вправо, догнал одного из старейшин, врезался в него, отбросил в сторону — живого в этот раз, но явно раненого. Вновь застыл вверху, вновь крутнулся на месте, выбирая следующего, сорвался с места раньше, чем в него ударили техники, мелькнул серой тенью раз, другой, третий, буквально подавляя старейшин своей скоростью.

Я фыркнул и поднял руки. Хватит ему одному развлекаться. Пора и мне продолжить тренировку. Первую часть я проделал в жетоне, вторую проведу здесь.