Девушки бури и тени - Нган Наташа

– Я сама о них позабочусь, – огрызаюсь я генералу Ндезе, а потом бросаюсь на него, высоко подняв клинок.

Моя атака застаёт его врасплох. Он не успевает отступить. Я упираюсь коленом ему в пах, а кинжал касается его щеки.

И проникает внутрь. Сначала легко, прорезая тонкую мякоть. Затем вдавливается, когда попадает в кость – челюсть или зубы.

Он с воем отталкивает меня.

Я падаю на землю. Он наносит удар. Тыльной стороной ладони он бьёт меня по подбородку, откидывая голову назад. Перед глазами вспыхивают огни. Я вслепую наношу удар. Мой кинжал во что-то попадает – его руку, торс? Но как только зрение начинает обостряться, всё разлетается на части.

Крик вырывается из моего горла.

Генерал глубже погружает пальцы в рану, которую пёс-демон пробил на моём плече. Боль невероятна, она не столько физическая, сколько звуковая, цветная, белая и пронзительная, и я на мгновение лишаюсь зрения.

Внезапно он убирает пальцы.

Раздаётся глухой удар. Крик.

Я падаю на колени, прерывисто дыша. Меррин взмывает обратно в воздух, а потом снова ныряет.

На этот раз генерал Ндезе отходит в сторону. Он хватает Меррина за когтистую лапу. Отчаянно хлопая крыльями, Меррин вытаскивает копьё из-за пояса, перекинутого через грудь. Он наносит удар, но демон-крокодил цепляет копьё одним из своих кривых ножей и отбрасывает оружие в сторону.

Генерал готовится нанести ответный удар, целясь в ноги Меррина.

И в этот момент я вскакиваю и вонзаю клинок ему в живот.

Генерал стонет.

С торжествующим криком Меррин бьёт свободной ногой. Его нога врезается генералу в лицо. Когда демон пошатывается, я выдёргиваю клинок из его тела и вонзаю его во вздёрнутый подбородок.

Кровь брызжет мне в лицо, тёплая и густая.

Из губ Ндезе вырывается ужасное бульканье. Затем он падает на спину. Кровь пузырится у него в горле, стекая блестящими ручейками по коже рептилии.

Он пытается что-то сказать, но выходит только сдавленный хрип. Он дёргается и мгновение спустя падает неподвижно.

– Меррин! – кричу я, не теряя ни секунды. – Нитта ранена!

Демон-сова приземляется рядом с нами, и я снова склоняюсь над ней.

Нитта лежит, растянувшись на спине. Сначала она не двигается, но потом её ресницы распахиваются, когда я обхватываю её щеку рукой.

– Ты можешь встать? – спрашиваю я.

Она слабо поднимает голову, но тут же снова опускает её с гримасой:

— Я... не могу.

С великой осторожностью Меррин просовывает под неё руку. Его лицо вытягивается.

– Кажется, это спина. Что-то не так с позвоночником.

Вокруг нас бушует битва, хаотичный рёв ударов мечей и крики боли разрезают густой от дыма воздух. Пронзительный крик пронзает мне уши. Я поднимаю взгляд, кровь стынет в жилах.

Майна? Лова?

– Так не должно было случиться.

Я резко оборачиваюсь и вижу, что Меррин смотрит на Нитту сверху вниз. Сейчас её глаза закрыты, дыхание поверхностное и сдавленное от боли.

– Что? – рассеянно огрызаюсь я.

Его лицо ничего не выражает.

– Так не должно было случиться, – категорично повторяет он.

– Надо отнести её в безопасное место, – убеждаю я его. – Она погибнет, если останется здесь.

Меррин никак не показывает, что услышал меня. Затем он бормочет:

– Безопасное место… Да, верно, – взмахом крыльев он усаживает Нитту на спину.

Затем, не успеваю я отреагировать и даже попытаться сопротивляться…

Он хватает меня.

Я скольжу по его перьям, вытягивая руки, чтобы схватить их и поддержать Нитту и себя. Он отрывается от земли, его перья взъерошены, песок и крупинки пепла кружатся вокруг нас от мощных порывов его крыльев.

– Меррин! – кричу я, цепляясь за Нитту и удерживая её рукой. – Боги, что ты делаешь?

– Спасаю тебя! – кричит он в ответ. – Исправляю свою ошибку!

– Какую ошибку?

Не отвечая, он поднимается выше. Моя голова свисает с его плеча, так что мне открывается вид на то, что происходит внизу.

Пустыня превратилась в корчащееся поле битвы. Тёмные комки крови и тел распускаются на песке, как уродливые цветы. Остов корабля продолжает гореть. Языки пламени вырываются из него, достигая нас, когда мы поднимаемся в небо. Битва настолько плотная, что невозможно отличить одну движущуюся фигуру от другой. Среди всего этого безошибочно можно узнать только одного человека.

Окружённая ползущей ордой солдат, Майна сражается с неослабевающей яростью, от неё исходят ледяные волны замерзшего воздуха. Она движется в жестоком танце, её мечи ловят свет костра, так что она почти как солнце, отбрасывающее золотые и оранжевые лучи жидкого света.

Она всегда была похожа на солнце: слишком яркая, чтобы смотреть на неё в упор, но слишком красивая, чтобы не попробовать.

Моё сердце кричит.

Я вцепляюсь в перья Меррина с такой силой, что белеют пальцы. Я прижимаюсь к Нитте, чтобы она не соскользнула. Меррин летит рывками, кренясь вправо. Перья на его правой руке у самого плеча испачканы кровью; должно быть, его ранили в бою.

– Опусти нас обратно, – хриплю я. В глазах туман. Я повторяю, на этот раз с криком. – Опусти нас обратно! Им нужна помощь!

Но он летит дальше. Пылающий корабль удаляется, шум битвы становится всё слабее.

– Я убью тебя! – кричу я, выдёргивая его перья дрожащими пригоршнями. – У меня есть кинжал! Я перережу тебе глотку, если ты не вернёшь нас прямо сейчас!

– Убивай, – отвечает Меррин таким холодным и незнакомым голосом, что кажется незнакомым. – Я разобьюсь – и тогда умрём мы все.

Я кричу, долго, громко и жалобно, дрожа от ярости и беспомощности происходящего. Потому что он прав. Если я убью его, то погибнем все. И он знает, что я не сделаю ничего, что могло бы навредить Нитте.

Мы сейчас слишком высоко, чтобы что-то слышать звуки боя. Слышен только отдалённый звон мечей и слабое потрескивание огня. Смаргивая слёзы, я выворачиваю шею, чтобы оглянуться назад.

Залитые лунным светом дюны расстилаются внизу, как какое-то призрачное море. Далеко позади нас горит оранжевый корабль Амалов – крошечный, как огонёк спички между пальцами Ловы, одинокий светлячок в океане тьмы.

Я зарываюсь лицом в колючие перья Меррин и всхлипываю.

Пятно света от пылающей лодки на мгновение танцует перед моими закрытыми веками. Затем оно тоже гаснет.

Мы летим дальше, пока воздух не становится устрашающе неподвижным. Вскоре замирает всё, кроме ветра, треплющего нам одежду, и слёз, без устали льющихся по щекам.

36.

Меррин сажает нас примерно через 20 минут, когда полёт становится слишком неровным. Из-за раненой руки он, как пьяный, кружит в небе. Должно быть, ему больно, и нести нас с Ниттой всё это время было нелегко. Но вместо жалости я лишь злорадствую его боли.

Пусть ему будет больно – это меньшее, чего он заслуживает.

Мы тяжело приземляемся, наполовину врезавшись в песчаную гряду.

Я осторожно слезаю со спины Меррина, стараясь не сдвинуть Нитту, а он придерживает её левой рукой, пока я опускаю её на землю. Мы где-то в пустыне, воздух сухой и холодный. Ветер шепчет сквозь песок.

Нитта шевелится и смотрит на меня, лунный свет отражается в белках её глаз.

– Где мы? – еле слышно спрашивает она.

– Мы в пустыне, – я поглаживаю пальцами её мех. – Но… остальные далеко. Ты ранена, Нитта. Ты больше не можешь сопротивляться. Меррин отнёс нас в безопасное место.

Безопасное. Это слово – лезвие, режущее мне язык, когда я его произношу.

Я никогда не буду в безопасности. Безопасность – это для Меррина и Нитты, а я должна сейчас быть на горящем корабле с Майной и остальными. Там небезопасно, но мне нужно сражаться. Небезопасно, но так правильнее.

Небезопасно, но я пытаюсь добиться безопасности.

Нитта дрожит в моих руках, хотя я не могу сказать: от боли или от холодного ветра. Жаль, что у меня нет пальто, чтобы укрыть её. Вместо этого я злобно шиплю на Меррина: