Последний министр. Том 3 - Гуров Валерий Александрович

Понимая, что упражнения Голицына в поиске решений вопросов на дне стакана, не прошли без следа и Николай Дмитриевич не до конца трезво соображает, Протопопов решил немножко выправить разговор.

Как?

Попросту схватил щуплого старикашку за шкирку и хорошенечко приложил его спиной о стену.

– Послушай меня, пора бы тебе понять – ты сам кто, я ведь неспроста спрашиваю? Николай Дмитриевич или какой-то безвольный пацан Коля?

– Я-йа… – Голицын закашлялся, Протопопов придавил его локтем.

Больно? Да. Зато премьер быстро трезвел, пуча на министра глаза.

– Отпустите…

– Не отпущу. Пора бы тебе иметь политическую ответственность. Все эти твои треповцы и щегловитовцы ни хрена не одупляют, что происходит в стране на самом деле. И без отмашки сами ничего не могут сделать.

Наверное, Протопопов продолжал бы также придушивать по свойски несчастного премьера и через минуту другую наверняка бы выбил из того признания по чью сторону баррикад Голицын находиться, однако Николай Дмитриевич вдруг потянулся за пазуху и достал оттуда лист бумаги.

Вытянул лист на дрожащих и ходящих ходуном руках, пытаясь его всучить Протопопову. Завидев лист и припомнив, что Курлов говорил будто Голицын требуя Протопопова тряс некими бумагами, Александр Дмитриевич отпустил старика. Взял лист из его рук, приподнял бровь, пробежавшись глазами по строкам, составлявшим его содержимое.

– Прокомментируйте, мой хороший, это что? – спросил он.

Голицын закашлялся, упираясь ладонями в колени и сплевывая мокроту.

– Телеграмма…

– Понятно, что вы мне не нотную грамоту принесли, – Александр Дмитриевич вновь пробежался глазами по листу, зачитывая содержание телеграммы вслух.

Мы же для удобства восприятия приведём полный текст телеграммы прямо тут:

Зачитав содержание телеграммы, Протопопов несколько секунд молчал.

Переваривал эти строки от генерала Алексеева.

Понятно.

Борзенько так-то…

Голицын наконец пришёл в себя, выпрямился:

– Скажите спасибо, Александр Дмитриевич, что у меня свои возможности имеются и мне удалось эту телеграмму получить, – не без гордости сказал премьер. – Надеюсь теперь то вы понимаете отчего у меня такое дрянное настроение?

– Государь получил эту телеграмму? – спросил Протопопов, стараясь сохранять спокойствие.

– Увы… – Голицын только развёл руками. – Сделать так, чтоб Государь император ее не получил – мне не под силу, да вы и сами понимаете, что это ничего не изменит.

– Понимаю…

– Теперь то вам ясно, чего я к вам прибежал на всех порах? Вы своими действиями…

– Заткнитесь, а? – оборвал премьера Протопопов.

Он перечитал телеграмму Алексеева вот уже в третий раз подряд. Что и следовало ожидать, собственно. В ставку немедленно сообщили о случившемся Думском зале Таврического дворца, а Алексеев не преминул возможностью воспользоваться и ситуацией и вмешаться с пользой для себя. Особо исчерпывающей информации по тому каким образом Алексеев собрался исправлять ситуацию, ее не было. Но из телеграммы отчетливо следовало, что Алексеев не прочь перекроить нынешнее правительство, а судя по некоторым намёкам в телеграмме, то генерал вовсе не прочь пойти дальше в своих политических запросах. Тем более, что внешне случай для этого видится более чем подходящий и Александр Дмитриевич даже рискнул предположить – как будет строится завтрашний разговор генерала Алексеева с Государем. Министр внутренних дел сошёл с ума и своими действиями паразитирует работу общественных организаций. Ну а дальше по тексту – ставит под угрозу весеннее наступление армии и грядущую союзническую конференцию. И вообще сумасшедший Протопопов попросту выставляет Россию перед союзниками полными идиотами, у которой правая тука не ведает, что делает левая пятка.

– Я то может и помолчу, Александр Дмитриевич, но я надеюсь, что вам более чем понятно, что Алексеев настроен решительно и может так случится, что в скором времени и мне, и вам, милостивый государь, придётся замолчать навсегда? – оживился Голицын. – Ну или вешать в тех местах, где нас с вами никто уже и слушать не станет – я про каторгу, господин министр!

– Боитесь, Николай Дмитриевич? – Протопопов улыбнулся в ответ.

Сложил телеграмму, отдавать листок Голицыну не стал. Оставил себе – спрятал во внутреннем кармане пиджака.

– Боюсь, – честно признался премьер. – Когда Алексеев узнаёт, что сталось с некоторыми его дружками, как Гучков… страшно подумать, что будет тогда.

Голицын аж поёжился.

– Бойтесь. Но только учтите, что если вы хотите что-то исправить, то уже сейчас от слов на необходимо переходить к действиям, – заметил Протопопов.

– Что вы предлагаете делать? – тотчас откликнулся премьер. – Извольте обьяснить, я крайне туго соображаю сейчас, прошу простить.

В этот момент в допросную заводили господ Гучкова, Чхеидзе и Керенского. Протопопов кивнул в из сторону.

– Видите голубчиков? У меня на руках признание Милюкова, что эти твари надумали совершить цареубийство. И моя задача выбить из них это признание. Вы в деле?

– Но ведь Алексеев докладывает, что… ваша… деятельность является подрывной и парализует общественные организации, – шептал Голицын. – Господа руководители общественных организаций арестованы и находятся в тюрьме в столь непростой момент, а Александр Иванович ещё и покалечен… прости господи. Вы ведь понимаете, Александр Дмитриевич, что в их отсутствие в общественных организациях начнётся передел власти, что опять-таки все разрушит!

– Повторяю, Николай Дмитриевич – единственной целью Гучкова и ему подобных нелюдей является свержение самодержавия и если говорить о войне и союзниках, то они спят и видят, чтобы показать неумелость нашего Государя управлять Россией в столь непростое время. Итак – вы в деле?

Голицын ничего не ответил, но вздрогнул – из-за того же Гучкова, который был достаточно близок с Алексеевым, могли начаться самые серьёзные неприятности. Николай Дмитриевич слишком хорошо это понимал. Поэтому при виде Гучкова даже побледнел.