Потерянные цветы Элис Харт - Ринглэнд Холли

Утром, когда он уезжал, они вместе помахали ему на прощание. Даже Тоби сидел тихо, пока клубы пыли, тянувшиеся за грузовиком, постепенно не растворились. Мать Элис смотрела на пустую дорогу.

– Ну что, – сказала она и взяла Элис за руку, – выходные в твоем распоряжении, зайчонок. Чем хочешь заняться?

– Всем! – улыбнулась Элис.

Начали с музыки. Мать притащила старые пластинки, Элис закрыла глаза, стала слушать и раскачиваться в такт.

– Если можно было бы выбрать что угодно, что бы ты хотела съесть на обед? – спросила мама.

Элис подтащила стул к кухонному столу, чтобы стать с мамой одного роста, и помогла испечь овсяное печенье, хрустящее снаружи и вязкое от патоки внутри, как она любила. Элис съела почти половину сырого теста, зачерпывая его деревянной ложкой. Досталось и Тоби.

Пока пеклось печенье, Элис села у ног матери, а Агнес принялась расчесывать ей волосы. Мать ритмично проводила щеткой по волосам со звуком, напоминавшим хлопанье крыльев. Досчитав до ста, она наклонилась вперед и прошептала Элис на ухо вопрос. Элис восторженно закивала. Мать вышла из комнаты и через несколько секунд вернулась. Велела Элис закрыть глаза. Элис улыбнулась, почувствовала, как мама плетет косу. Закончив плести, она повела ее по дому.

– Так, зайчонок. Можешь открывать глаза. – В голосе мамы зазвучала улыбка.

Элис выждала еще немного, и наконец ожидание стало невыносимым. Она открыла глаза и ахнула, увидев свое отражение в зеркале. Ее голову оплетала корона из огненно-оранжевых гибискусов. Она себя не узнавала.

– С днем рождения, зайчонок, – дрожащим голосом проговорила мама. Элис взяла ее за руку. Они стояли перед зеркалом, и тут по крыше часто и громко забарабанили крупные дождевые капли. Мать встала и подошла к окну.

– В чем дело, мама?

Агнес всхлипнула и вытерла глаза.

– Идем со мной, зайка, – сказала она, – хочу тебе кое-что показать.

Они подождали на пороге, пока пройдут грозовые тучи. Небо было фиолетовым, а свет – серебристым. Вслед за матерью Элис вышла в сад, блестевший после дождя. Они подошли к кусту, который мать недавно посадила. Когда Элис в последний раз его видела, там были лишь ярко-зеленые листья. Но теперь, после дождя, куст расцвел и покрылся ароматными белыми цветами. Она в изумлении на них смотрела.

– Решила, они тебе понравятся, – сказала мама.

– Это волшебство? – Элис протянула руку и коснулась лепестка.

– Самое что ни на есть настоящее, – кивнула мама. – Цветочное волшебство.

Элис наклонилась как можно ближе к цветку.

– Что это за цветы, мама?

– Штормовые лилии. Такие цвели в ночь твоего рождения. Они расцветают после сильного дождя.

Элис наклонилась и поближе рассмотрела соцветие. Лепестки раскрылись, вся сердцевина цветка была как на ладони.

– И без дождя они не могут? – спросила Элис и выпрямилась. Мама задумалась и кивнула.

– В ночь твоего рождения, когда я была в грузовике твоего отца, вдоль дороги росли дикие лилии. Я помню, как после дождя они распускались на глазах. – Она отвернулась, но Элис успела заметить в ее глазах слезы.

– Элис, – пробормотала мать, – я не просто так посадила здесь штормовые лилии.

Элис кивнула.

– Эти цветы – символ надежды. Всего хорошего, что следует за испытаниями. – Мать положила руку на живот.

Элис кивнула: она по-прежнему не понимала, к чему клонила мать.

– Заинька, у меня будет еще один ребенок. У тебя появится брат или сестра, ты сможешь играть с новым малышом и заботиться о нем. – Мама сорвала лилию и воткнула в самый низ ее косички. Элис опустила голову и заглянула в дрожащую сердцевину цветка, открытую и уязвимую. – Ты же рада? – спросила мать. В ее глазах отражались штормовые лилии. – Элис?

Она зарылась лицом в мамину шею и зажмурилась, вдыхая запах ее кожи и стараясь не заплакать. Зная, что в мире есть волшебство, благодаря которому после дождя расцветают цветы и появляются новые малыши, Элис испытывала настоящий ужас, ведь все это были драгоценные вещи, которым отец мог навредить.

Ночью разыгралась непогода и налетел новый шторм. Утром Элис и Тоби проснулись от звуков проливного дождя, заливавшего окна и барабанившего по двери. Элис зевнула, встала и пошла бродить по дому и мечтать о блинчиках. Она пыталась не считать часы, оставшиеся до отцовского возвращения – он должен был вернуться сегодня. На кухне было темно. Элис растерянно нащупала выключатель. Нажала. Кухня встретила ее холодом и пустотой. Она бросилась в родительскую спальню и подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Поняв, что матери в комнате нет, выбежала на улицу и стала ее звать. Она промокла в считаные секунды. Тоби лаял. Сквозь пелену дождя Элис заметила мелькнувшее в кустах лебеды мамино хлопчатобумажное платье: она направлялась к морю.

Когда Элис добежала до океана, мать уже сбросила платье и оставила его на песке. Хотя дождь не ослабевал и было плохо видно, Элис заметила мать среди волн. Та заплыла так далеко, что виднелась бледным пятнышком в воде: то окуналась, то выныривала, и резво загребала руками, словно участвовала в заплыве. Прошло много времени, и она выплыла на мелководье и стала громко что-то кричать волнам, а те вынесли ее на берег.

Элис накинула на плечи мамино платье, как шкуру, и принялась выкрикивать ее имя, пока ее голос не ослабел. Но Агнес, кажется, ее не слышала. Она поднялась с песка голая, измученная, запыхавшаяся. Увидев ее наготу, Элис замолчала. Дождь проливался на них сплошной стеной. Тоби выл и тревожно бегал по берегу. Элис не могла отвести взгляд от тела матери. Ее поразил вид ее беременного живота: она не думала, что он такой большой. Вокруг живота расцветали синяки, они покрывали ее тело, как морские лишайники, которыми поросли прибрежные скалы; спускались от ключиц к рукам и ребрам, бедрам и внутренней части ног. А Элис все это время считала, что шторм утих. Как же она ошибалась!

– Мама, – заплакала Элис и попыталась утереть слезы и дождь. Но это было бесполезно. Зубы стучали от страха и нахлынувших эмоций. – Я испугалась, что ты не вернешься.

Мать Элис словно ее не видела. Ее глаза расширились и потемнели, их окружали пучки слипшихся ресниц. Она долго смотрела перед собой невидящим взглядом и наконец моргнула и заговорила:

– Я знаю, что ты испугалась. Прости. – Она аккуратно взяла свое платье с плеч Элис и натянула его на мокрое тело. – Пойдем, зай, – сказала она. – Нам надо домой. – Агнес взяла ее за руку, и вместе они пошли по песку под дождем. Элис сильно дрожала, но дала себе обещание не выпускать руку.

Через несколько недель, накануне того дня, когда она прочитала про феникса, Элис с матерью работали в саду и высаживали горошек и тыкву. На горизонте заклубился черный дым.

– Не волнуйся, зайчонок, – сказала мама, взрыхляя землю для овощной грядки. – Это фермеры жгут поля. Они делают это нарочно.

– Нарочно?

– По всему миру крестьяне жгут поля перед новым севом, – объяснила мама. Элис сидела на корточках и пропалывала взрыхленную землю. Услышав, что сказала мать, она не поверила своим ушам. – Это правда, – кивнула мать и оперлась о грабли. – Сжигают старые растения и деревья, чтобы освободить место для новых. Контролируемые пожары снижают риск лесных.

Элис обхватила руками колени.

– Значит, маленький пожар может предотвратить большой? – спросила она и вспомнила библиотечную книжку, лежавшую у нее на столе, где лягушки превращались в принцесс, девочки в птиц, а львы в барашков. – Это колдовство, что ли?

Мама высаживала рассаду рядками во взрыхленную землю.

– Пожалуй, да, своего рода колдовство – превращение одного в другое. Есть же цветы и семена, которые без пожара не расцветут и не прорастут: орхидеи и казуарины, например. – Она отряхнула руки и смахнула со лба прядь волос. – Ты моя умница, – сказала она и улыбнулась в кои-то веки не только губами, но и глазами. А через миг вернулась к рассаде.