Отшельница. Искра короля (СИ) - Индиви Марина

Исцеляя.

Я просто не могла подобрать другого слова! Но уже успела с таким столкнуться, когда лечила Марни. Разве что тогда все было наоборот — отдавала магию я. Поэтому я отпрянула от Лазара, как только ко мне вернулись силы, оттолкнула его ладонь, хотя всем своим существом противилась этому. Это было как оторваться от чистого родника, когда умираешь от жажды!

— Нет, — пробормотала я и впервые поняла, что мой новый голос больше не хриплый, не каркающий, грудной и очень даже красивый. Да и двигалась я теперь шустро: села, и даже нигде ничего не прострелило. — Ты не должен расходовать на меня свою магию.

— Расходовать? — нахмурился мальчишка. — У меня ее много. Я дракон.

Ты ребенок.

Мне пришлось прикусить губы, чтобы этого не произнести вслух и случайно его не обидеть. Я сказала:

— Это не отменяет того, что она твоя и в ограниченном количестве.

— Снова диковинно выражаетесь, — скривился он. — Вы не выдали меня и пообещали кров и еду, так почему отказываете мне в возможности отплатить вам тем же?

— Ты мне уже отплатил, — я обвела руками сад. — Ты привел в порядок все это.

— Не привык сидеть без дела, — пожал плечами Лазар и попытался незаметно стереть следы собственных слез с чумазого лица. Получилось, что только сильнее все размазал. А у меня сердце обливалось кровью от его напускного безразличного тона. Потому что безразличием там и не пахло.

Невзначай брошенная фраза рассказала о нем больше, чем можно представить. Отвергнутый своей семьей, своей страной, этот храбрый маленький мужчина жаждал быть нужным. По удивительной иронии судьбы, я понимала его как никто другой. Лучше, чем кто-либо. Моя семья тоже от меня отказалась, хотя я, как Лазар, делала для них без преувеличения все. Как умела, насколько меня хватало, но делала. И если это оставило такую кровоточащую рану на моем сердце, сердце взрослой, самостоятельной женщины, то что говорить о ранимой душе ребенка?

— Спасибо тебе, — совершенно искренне произнесла я. Будь моя воля, обняла бы его крепко-крепко, но что-то мне подсказывало, что мне этого не позволят. — За сад и за магию.

Он подскочил на ноги и помог мне подняться. Это получилось легко, как в юности. Мое тело на Земле, конечно, было гораздо более здоровым и выносливым, чем рассыпающийся организм Оливии, но иногда от усталости болела поясница, и я уже не была такой гибкой, как раньше. Сейчас же на контрасте с беспомощностью я словно обрела крылья за спиной.

— Этого достаточно? — серьезно поинтересовался Лазар. — Потому что я могу еще…

— Я чувствую себя прекрасно, — кивнула я. — Это лучшее, что ты мог для меня сделать.

Впервые на лице мальчика появилась робкая улыбка.

— Тогда завтра.

Я представила, как буду отнимать у ребенка жизненные силы, и мне стало нехорошо.

— Лазар… Жюль, разве тебе это не повредит? Я не могу забирать у тебя магию.

— Я дракон, — повторил он и добавил важно: — Мы рождены из магии. Не спорьте, вам же нужно восстанавливаться после извлечения искры.

Доктором здесь была я, но сейчас почувствовала себя пациенткой, которая отказывается принимать лекарство и выполнять рекомендации врача.

— Тогда давай обсудим условия, — предложила я. Мой мозг по-прежнему твердил, что передо мной ребенок, но стоило признать, что мне нужна его помощь, а ему — ощущать себя нужным. Мы нуждались друг в друге, как океан и берег. Поэтому я сдалась. — Ты будешь вливать в меня магию по чуть-чуть, не сколько не жалко, а сколько тебе не повредит.

Я строго посмотрела на мальчика.

— Если узнаю, что отдаешь больше, чем можешь, то нашей сделке конец.

— Я не мой отец, чтобы нарушать данные обещания, — прищурился Лазар.

А я подумала, что, возможно, мне поможет не только его магия, но и он сам. Потому что этот мальчик, кажется, лучше всех знал королевскую семью и мог рассказать мне, чего ждать от бывшего мужа. Восполнить все пробелы в моей памяти.

Я собиралась неукоснительно соблюдать магическую диету, а также больше спать, много гулять и делать все, чтобы поскорее восстановить тело Оливии. День получился восхитительным: я сделала легкую гимнастику, поработала в саду с цветами и помогла девушкам по дому. Хотя меня всячески пытались спровадить отдыхать, потому что не барское это дело. То есть не господское. Вместе с физическим состоянием улучшилось и мое настроение, мне не хотелось мерзнуть, я не чахла от депрессии. В кои-то веки мне хотелось жить и наслаждаться моей новообретенной жизнью, что я и делала.

А поздним вечером Марни привела старушку и попросила исцелить бабушке глаза.

11

Стефан

— Ты снова хмуришься, — Валери провела пальцами по его лбу, словно пытаясь разгладить собравшиеся на нем складки. — Кто или что тебя беспокоит, мой король?

Обычно ему нравилось, когда она так говорила. Особенно это ее «мой король», произнесенное грудным низким женским голосом, без капли жеманства. Валери Ольсон де Эри словно создавали под него. Двадцать три года, пламенные как огонь волосы, ярко-синие глаза, пышная грудь. Не считая внешности, она обладала умением поддержать беседу на любую тему, не стеснялась неженских разговоров и отказывалась смущаться там, где прочие благовоспитанные девицы смущенно опускали глаза и краснели.

К ее отцу сваталось не меньше десятка сильнейших аристократов (отправляли запрос на совместимость искры), но он всем отказал. Сказал:

— Моя Валери будет выбирать сама, когда повзрослеет.

Благо, генерал де Эри мог себе такое позволить. Он придерживался новомодных нравов о том, что женщина должна выбирать сама. Что же касается Валери, она повзрослела и сказала:

— Я выйду замуж за нашего короля или не выйду вовсе.

Когда она впервые была представлена ко двору, пять лет назад, размолвка между ним и Оливией уже давно перестала быть тайной. Сама размолвка, ее серьезность. То, что королева угодила в немилость, звучало на каждом углу, но все равно это было дерзко.

Ему донесли об этом, и Стефан пригласил ее на танец на следующем же балу.

— Премного наслышан о вашем выборе, — холодно произнес он, когда вел ее в танце по залу.

Валери не отвела глаз:

— Значит, вы знаете, что я выбираю все самое лучшее.

Это было еще более дерзко, и Стефан намеренно жестко сдавил хрупкое запястье. Не до боли, но ощутимо.

— А что насчет вас, Валери? До вас уже дошли слухи, что меня называют чудовищем?

— С чудовищами гораздо интереснее, мой король, — произнесла она и улыбнулась. Тогда она впервые назвала его так, и на щеках ее появились ямочки.

Спустя пару месяцев их общения Стефан впервые задумался об извлечении искры. В его жизни было много фавориток и до женитьбы на Оливии Веттивер, и после, но Валери заинтересовала его иначе. В ней не было напускной скромности, но и распутства. Она не пыталась его соблазнить, их встречи были лишены интимной составляющей, и вскоре по дворцу уже ходили слухи, что у Рована будет новая королева.

Тогда Оливия как с цепи сорвалась. Хотя не имела на это ни малейшего права. Не замечавшая до этого ни одну из его любовниц, она превратилась в совершенно невыносимую женщину, страдающую приступами ревности. Именно это и не давало сейчас Стефану покоя.

Когда они виделись последний раз, в ее глазах не осталось ровным счетом ничего от той женщины, которую он знал. Она выглядела жутко, даже по сравнению с той истеричкой, которую он выслал из дворца, но… смотрела в упор и тоже не отводила глаз. Так, как Оливия никогда не смотрела. Близость смерти или что-то иное?

«Я ничего не помню».

Возможно, он рехнулся, если сейчас думает об Аглае Эрхольд. Императрица Вейсмейстрии оказалась иномирянкой, застрявшей в теле супруги известного на весь мир самого молодого императора Натаниэля Эрхольда. Возможно ли, чтобы такое же произошло с Оливией? Она умирала, как сказала перепуганная служанка. Но, когда Стефан прилетел в поместье, застал бывшую жену отмокающей в ванной. Живую.