— Иван Олегович, вы должны понимать, в каком вы положении. Вы… — мужчина вдруг раскашлялся и окропил асфальт кровью.
— Ох, кажется, вам нужно к врачу. Я бы не тратил время, вдруг вас ещё можно спасти? — поинтересовался я, и у мужчины глаза на лоб полезли.
Отойдя, я сел на квадроцикл, и мы поехали внутрь. Позади же раздались крики.
— Дай! Противоядие! — прокричал тот, и шесть телохранителей вскинули пистолеты. Мы же остановились, и Любава шустро спряталась за Валькирию с щитом. Ли за Игната, укрепившего кожу. Я же обнажил меч.
— О чём ты, болезненный? Ты заболел в другом месте. А если кто-то из вас выстрелит, будет убит. Можете быть уверены, ваши трупы никто не найдёт.
В этот момент один из мексиканцев, тот, что стоял на лестнице и глядел через частокол, вытянул автомат. Второй, который ворота открывал, вышел в бронежилете и с дробовиком.
Их позавчера неплохо так солдаты отметелили, но, благодаря лечению Инди, мужчины выглядели уже более-менее годно.
— Лекарство давай, или тебя пристрелят как собаку! — не сдавался Кирилл Николаевич.
— Нет лекарства. Всё уничтожено. К врачу езжай, болезненный ты наш. Там реально хорошие врачи, стольких людей спасли. Правда, некоторых бандитов им всё же не удалось вылечить…
— Тебе это так с рук не сойдёт! — выкрикнул тот и выхаркал ещё больше крови.
— Я погляжу, шансов на спасение всё меньше и меньше. И парни, вы бы опустили оружие, вдруг болезнь заразная?
Телохранители и без того были напряжены, а сейчас вижу панику на их лицах, после чего один за другим они опустили пистолеты.
— Уволю… всех уволю… поймайте его и заберите лекарство… — сильнее кашлял мужчина, но его потащили в машину, и вскоре они уехали.
— Как думаешь, это всё же были они? — спросила Любава.
— Не факт, но всё возможно. Я успел почитать про них в интернете, и это очень странные люди, предлагающие откровенно вредительские законы. Из серии «запретить продавать все старые советские лекарства, мол, они устарели», «сделать всю медицину платной» или же «приглашать зарубежных врачей и автоматически давать им гражданство».
— Да ну!
— Ещё они предлагали внедрить БАДы в школьное питание. Да много чего… Я читал и искренне недоумевал от деятельности этих людей.
Тут даже Ли удивился.
Ладно. Вскоре мы въехали на ферму и занялись готовкой. День был тяжёлым. А ещё мне нужно создать Зов. Будет тяжело, но что поделать?..
* * *
Малосибирск.
Некоторое время спустя.
Три дорогие машины с мигалками неслись по улицам города, и в центральной машине, заливая всё кровью, кашлял мужчина средних лет. Его лицо было искажено смесью страха и злости, но вдруг машина остановилась, и открылась дверь.
— Кирилл Николаевич, мы приехали, — сказал показавшийся телохранитель, который прикрывал нос и рот платком.
— Да…
Мужчина начал выбираться и поморщился от холода. Вторая половина октября не радовала тёплой погодой. А подъехали они к больнице. Ко въезду, где принимают тяжёлых больных.
— Пи! — воскликнула крыса, которая оказалась под ногами мужчины и была им раздавлена. Тот вскрикнул, и… в открытый рот влетел воробей!
Кирилл Николаевич упал, и никто не понял, что произошло. Мужчины-телохранители увидели раздавленную крысу и помогли своему нанимателю подняться, но… Он хрипел и бледнел, а в этот самый момент воробей проник в горло, перекрывая его.
У человека начались рвотные рефлексы, но вырваться наружу они не смогли… Пока мужчину дотащили до больницы и врачи поняли, что происходит, уже было поздно… Он умер.
* * *
Ферма.
Вечер.
Мы сидели у костра. С нами был Игнат, играющий на гитаре, Амерта, которую связали корни, ну и все остальные. Наш палаточный лагерь вырос, но при этом в клинике уже можно было жить.
Однако народ предпочёл пожить в палатах разнообразия ради. И я был не особо против.
Уже стемнело, но у нас тепло. Почти как летом. Мы уже поели и просто наслаждались вечером. Игнат пел песню, которую узнал в Ином мире. Мы слушали, наслаждались Кефиром жизни и закусывали всяким разным, что девчата накупили в магазинах.
— Вань, а ты знаешь песни? — вдруг озадачила меня Любава. Я аж глазами захлопал.
— Я знаю сто семьдесят шесть застольных песен гномов! — расхохотался в ответ. — Но все они посвящены пьянкам, ремесленному мастерству и тому, у чьей жены борода краше.
— Борода! — хохотала рыжая.
— Ага. У гномьих женщин борода так же важна и красива, как у людских их волосы.
— А ещё какие знаешь? — спросила Инди, зараза такая. Хотел же соскочить рассказом про гномов…
— Песни зверолюдей, но вы не поймёте их. И перевести их будет сложно. Знаю ещё песни ночных эльфов.
На меня тут же уставилось множество требовательных глаз. Так что, вздыхая, взял гитару. Её, кстати, сегодня утром купили.
— Учтите, песня грустная. У ночных эльфов в целом один мотив.
Поиграв простую мелодию, дабы привыкнуть к гитаре и вообще вспомнить, как на ней играть, применил немного магии. Слегка изменился звук, и над нами закружили светлячки.
Я запел. Пусть голос у меня не самый хороший, но я, бывало, занимался таким, и нередко после этого в моём гареме происходило пополнение… Пение — это опасная штука! Кхм…
Песня началась с истории о девушке, сидевшей на камне и смотрящей в небо. Ночная эльфийка была прекрасна, как луна, её волосы белые, как снег, а в душе — боль.
Белая богиня прокляла её род, обрекая на жизнь во тьме, ибо солнце ослабляет и убивает ночных эльфов. А тем временем над нами светлячки сформировали сцену сидевшей девушки. Она пела и… да, это песня от женского лица.
Девушка мечтала о солнце и иногда выглядывала из пещер, порой гуляла с зонтиком и даже рискнула погулять без него. Но получила ожоги, которые потом долго болели.
Но вдруг во время прогулки под зонтиком девушка наткнулась на охотника. Это был человек, и он по уши влюбился в неё. Настолько, что был готов на всё.
Каждую ночь он приходил к пещере, пел песни, дарил подарки, рассказывал о «дневном мире» и как-то да смог покорить её сердечко. Но одной ночью он не пришёл.
Девушка почувствовала неладное и пошла искать охотника. Он жил в лесу, так что она нашла его дом, где и обнаружила паладинов Богини. Они повесили охотника, а дом подожгли.
Взбешённая девушка вернулась в пещеру, вооружилась и, вернувшись к дому охотника, убила паладинов, используя тьму ночи для незаметных атак. И когда воины поняли, что их убивают, паладинов остались лишь двое.
Но затем и они пали. Девушка же похоронила любимого и сидела у его могилы до самого утра. Солнце нещадно жгло её, но та терпела и не сходила с места. К ночи эльфийка выглядела как уголёк, но ещё живой уголёк.
Выжив, девушка решила, что это знак, и продолжила свою месть. На этом, собственно, и всё. Песня закончилась.
Любава уже была с мокрыми глазами, Аква как обычно рыдала.
— Жалко ночных эльфов. Слышала, их истребили… — вздохнула Инди.
— Не всех, часть спаслась и поселилась в моём лесу. Я, к слову, создал структуру, которая занимается тем, что пытается сохранить культуру, историю и знания жителей леса. В том числе и ночных эльфов.
— Зачем? — опешила она. — Ну, я к тому, что у тебя же была война на носу…
— А ещё у меня было много тех, кто не годился к войне, и их нужно было чем-то занять.
Мы продолжили наши посиделки, но попытки заставить меня вновь спеть с треском провалились. Пришлось Валькирии отдуваться за всех. Спать же пошли весьма поздно. Аква уже спала. Игнат отнёс Амерту, которая так и уснула связанной, Ли тоже зевал. Так что решили, что уже всё.
— Вика, ты со мной? — спросила Любава, кивая на палатку.
— Почему? — удивилась та.
— Выглядишь грустной.
