Плюсик в карму. Книга четвертая (СИ) - Штефан Елена

А в это время, пока Павел Мартун наводил мосты с коллегами, в одной из гостевых спален дворца, среди смятых простыней и вытрепанных подушек ссорились Серафима и Эрик. Предметом спора были подарки. Взбалмошная землянка отказывалась их принимать. Сначала был отвергнут милый особнячок поблизости от дворцового комплекса (очень престижный район). Потом была попытка всучить Симе аналогичный домик уже в Восточном. Драгоценности несносная землянка с удовольствием рассмотрела, полюбовалась искусной огранкой, а потом, потеряв к блестяшкам всякий интерес, смахнула с подушки в сторонку. Куда их носить? По балам шляться работающей женщине некогда. Переселиться в покои венценосного возлюбленного? Дура она, что ли? Свобода дороже. И вообще, уж лучше вы к нам. Деньги? Ладно, деньги Серафима возьмет. Мало ли: помощь кому-либо срочно понадобится. Пусть будут на чёрный день. А на жизнь мы и сами себе заработаем. Вот станет нас, землян, побольше, так и аристократам вашим нос утрём. Слушать подобные речи Эрику крепко не нравилось. Эта женщина сводила его с ума своим норовом, сильным телом и совершенно безбашенным темпераментом. Она его хотела! Хотела истово! Хотела только его, Эрика! Его вкус, запах, вес, прохладу волос, жар кожи… Что больше всего удивляло… Нет, не так. Обескураживало. Она хотела отдаваться, а не брать. И отдавалась. Самозабвенно. Она была ласкова и покорна, и при этом умудрилась выжать сильного оголодавшего самца досуха за каких-то три часа. Это мага, который может стимулировать свое тело почти бесконечно.

И теперь она не хотела принимать подарки. Впрочем, один маленький подарочек она, пожалуй, примет, не устоит.

— Держи.

Серафима вяло приняла какую-то бумажульку, внутренне готовясь взорваться протестами. На бумажульке был адрес какой-то таверны под названием «Бездонная кружка».

— Ты хочешь подарить мне кабак?

— А ты примешь? — фырканье было ему ответом. — Просто сходите туда ради любопытства. Я поднапряг своих служивых. Кажется, они нашли вашего земляка.

Сима пару секунд помедлила, а потом обвилась вокруг своего венценосного (у каждого свои недостатки) с тактильными благодарностями. Надо же. В королевстве почти мятеж и полный дроздец, а он служивых напряг, чтобы ей приятное сделать.

Глава 35

Столичная эпопрея. Пробуждение

Оля потихоньку просыпалась И так это было по кайфу! Прямо как в юности — летняя сессия уже сдана, и даже сопромат удалось проскочить вполне достойно. А впереди ещё целых три дня из пяти, которые довольный папка отрядил умнице дочке на «побалбесить». Можно спать хоть до обеда, и мама слова против отца не скажет, и на прополку километровых гряд не погонит, и трёх зловреднючих коз обихаживать не заставит. Оля даже разулыбалась в полусне. Ещё бы лучик солнечный, от которого всегда приходилось прятаться по утрам, и можно поверить, что вернулась в юность, в родительский дом. Эх, до чего же хорошо! Потягушки получились такими сладкими, что даже мурашки по плечам и лодыжкам побежали. Серые глаза открылись… Но увидели не скошенный белёный потолок в девичьей комнате под крышей, а высоченный свод, по которому серебрились едва заметные руны. Вспомнилось всё разом, как будто из парной выскочила и ведро холодной воды себе на голову вывернула. Не сказать, что это взрывное осознание так уж расстроило. Отнюдь. Просто жалко было того светлого юного настроения.

— Госпожа Вадуд, — незнакомый мужской голос прервал самоанализ с заныриванием «в глыбь себя». — Поздравляю вас с успешным завершением ритуала. Все получилось просто идеально.

От неожиданности Ольга резко села на своем ложе. Мягкое покрывало соскользнуло, и она осознала себя голой. Мужчина в дворцовом кителе характерного для медикусов зелёного цвета, резко отвернулся, а Ольга торопливо потянула на себя покрывало. Не то чтобы она сильно застеснялась — медикус же. Просто рефлекторно.

— Вы сможете встать самостоятельно, госпожа, или позвать служанку?

Оля повела плечами, разминаясь. С некоторым усилием согнула в коленях основательно затёкшие ноги. Прислушалась к ощущениям.

— Пожалуй, справлюсь сама, — настырная услужливость дворцовых горничных её всегда смущала и раздражала. Нормальной советской девочке было дико, что кто-то совсем посторонний забирает стирать ее трусики.

— Тогда пройдите вон в ту дверь, там для вас все приготовлено, — медикус, не оборачиваясь, махнул в нужном направлении. — Я не смотрю. О том, что вы проснулись, их величествам и вашим друзьям уже сообщили.

— Хорошо, — это «хорошо» прозвучало с изрядной толикой растерянности. Ольга без особых проблем встала на ноги, потратила несколько секунд, чтобы словить равновесие, и завернулась в покрывало, как в плащ-палатку. Ложе, с которого она только что встала, вызывало острое недоумение. Уж очень сильно конфликтовали данные в ее инженерных мозгах. Тело помнило одно, а глаза видели другое.

Просто каменный блок. Розоватый. Прямоугольный. И даже не слишком тщательно отшлифованный. Размерчик вполне практичный. Человечек двух метров ростом вытянется без проблем. И высота такая… Короче, хирургу было бы нормально. Но поразило Ольгу не это. Поверхность камня была ровной, как столешница. Ни одной западинки, не говоря уже об антропометрических изгибах. И даже никакой пеленкой не прикрыто. А Ольге лежалось, как на ортопедическом матраце и простыне нежнейшего поплина.

«За той дверью» скрывалась роскошная ванная комната. Мрамор, художественное литье вентилей и кранов, слава шельмам, не золотых. Но всё равно роскошных. Собственно, ванна — это небольшой бассейн, в который нужно было спускаться по ступеням. Уже наполненная и манящая лёгким парком. А ещё зеркало во всю стену, к которому так и тянуло подойти. Ольга весьма шустро доскакала до туалета, по дороге уронив на пол покрывало. Это ей больше не нужно. Себя, любимую, чего стесняться. Вот бы ещё Рэм к ней присоединился до того, как она покончит с гигиеной. Эта ванна создана отнюдь не для сибаритства в одиночестве! По спине и бедрам пробежал озноб предвкушения. Интересно, Раиму уже сказали, что она очнулась?

А к зеркалу все тянуло и тянуло. Ольга не стала сопротивляться.

…В первый момент она не поняла, что смотрит на себя. Совсем не поняла. Даже обернулась, чтобы посмотреть на наглую голую девицу. Ходят тут всякие, уединения лишают. За спиной никого не оказалось. Это немножко испугало. А когда Ольга Давыдова пугалась, она начинала соображать втрое быстрее.

Навалились воспоминания о ранении, добавились подробности пробуждения, и картинка вроде бы начала складываться. В зеркале была все-таки она, но такая, какой запомнила себя в дни перед свадьбой с Серёжей. Разве что тогда, двадцать семь лет назад, она носила девичью косу, а не стрижку в стиле «не тронь, опасно для жизни!».

Омоложение, значит. Экстренное.

Первый всплеск негодования — выбора лишили! — промелькнул и развеялся. Значит, других способов спасти её жизнь не нашлось. Жаль. На омоложение у них с Раимом были другие планы: сначала жизнь вокруг себя наладить, гнездо свить, а потом уж вторая молодость и птенчики. Ладно, дело сделано. Принимается с благодарностью и хватит об этом. Тем более, что не изуродовали, а вернули в самый сладкий момент молодости, когда прелестная юность постепенно, по микрончику, по шажочку на полувздохе, начинает вступать в прекрасную спелую зрелость.

«А мозги остались при мне, это радует.», — подумала Оля, рассматривая себя в зеркале и вспоминая себя «до процедуры». Приятно, чего уж там лукавить. Это в юности девушки стройненькие, а к старости, если сохранили ту же стать, почему-то становятся тощенькими. Дева в зеркале была стройненькой, но все же излишне худой.

«Нужно срочно поднабрать килограмма три-четыре. А в остальном сойдет.». Особенно порадовал животик с плотной кожей, без растяжек. И грудь, еще не поникшая под бременем материнства. Оля уже и забыла, какая классная у нее была грудь. И есть сейчас. А главное, есть надежда, что будет ещё долго, учитывая уровень местного целительства. А что грудки небольшие, так что теперь… Есть любители караваев, а есть ценители профитролей.