Рука, обнимающая меня, поднялась, а тело в моих руках начало осторожно отползать, явно стараясь выбраться из-под моей руки и щеки, не разбудив меня. Вот и закончилось удовольствие, так чтo, притворяться спящей больше смысла не было.
— Доброе утро, — я подняла голову и встретилась с сонными и немногo испуганными глазами мужа. Они метнулись к окну, потом снова к моему лицу. Взгляд стал виноватым.
— Я проспал, — признался он. — Прости.
— За что ты просишь прощения? — удивилась я.
Да, за прошедшие дни я научилась обращаться к мужу на «ты». И с каждым днём это давалось мне всё проще.
— Я должен был проснуться раньше…
— Зачем? — я действительно не могла этогo понять. — Ты и так не высыпаешься! И хорошо, что хотя бы сегодня поспал нормально. Тебя вряд ли кто-то накажет, если возьмёшься за свои бумаги на пару часов позже.
— Дело не в этом, — вздохнул Каэтано, продолжив отползать от меня. — Я не хотел беспокоить тебя.
— Я не беспокоюсь. Но всё равно не понимаю…
— Да потому что я обещал! — Каэтано вскочил с кровати и зашагал вдоль неё туда-обратно, ероша волосы, и так торчащие во все стороны после сна.
И от этого он казался таким милым, таким дoмашним и ещё более родным и любимым. Я села на кровати, любуясь мужем, и не сразу поняла, что он говорит.
— Я обещал, что дам тебе время, что не буду торопить, наседать на тебя. Что буду постепенно ухаживать, дам тебе привыкнуть ко мне, а сам…
— Я ничего не понимаю, — со вздохом призналась, наблюдая, как мечется муж. — Да, ты говорил, что мы не будем торопиться, но что же теперь, в собственной кровати не спать? Да и потом, как же я к тебе привыкну, если ты от меня вот так шарахаешься?
— Да потому что я не железный! — Каэтано перестал бегать и замер, глядя на меня и машинально теребя волосы. — И одно дело — гулять с тобой по саду и даже целоваться, там я еще могу себя контролировать. Но когда ты здесь, в постели, в моих объятиях… И одно дело — если спишь, но когда вот так смотришь на меня, такая красивая, нежная, желанная! Да я с ума схожу от желания сделать тебя своей здесь, сейчас, немедленно!
— Так сделай, — кажется, эти слова вылетели у меня раньше, чем я поняла, что именно говорю.
— Дана! Ты… ты что говоришь?…
— А что?.. — я отвела глаза, но забирать назад свои слова не собиралась. — Мы женаты…
— Да, но… Это случилось так внезапно, ты была совершенно не готова, а я… — Каэтано сел на край кровати, не касаясь меня, но наши глаза теперь были на одном уровне. И сказал так тихо, что я едва расслышала: — Я хотел, чтобы это было по любви…
— Ах, да… — Мне вдруг стало так больно. Я отвернулась, чтобы не показать свою боль и сохранить остатки гордости. Я же практически предложила себя, а oн… — Конечно, раз ты не любишь?..
— Я не люблю? — вскричал Каэтано. Потом нежно взял меня за подбородок, заcтавив повернуть голову. — Посмотри на меня, Дана, просто посмотри! — И когда я всё же рискнула поднять глаза, выдохнул: — Я люблю тебя с того дня, как увидел впервые. И я сказал об этом, ты же слышала!
— Ты же это для короля говорил, — прошептала я, не в силах поверить своим ушам. — Чтобы он поверил.
— Я не солгал ни одним словом, когда говорил о своих чувствах к тебе, моя нежданная любовь из закрытого мира, подаренная мне небесами, — прошептал он, в то время как его лицо становилось всё ближе. — Я люблю тебя, моя жена, и готов ждать ответной любви столько, сколько потребуется.
— А если нисколько? — не отрываясь от его взгляда, шепнула я. — Если я тоже тебя люблю?
— Дана! — Каэтано рванулся ко мне, и вот я уже в его объятиях, его губы на моих губах, но не успела я ответить на поцелуй, как они отправились путешествовать по моему лицу. Муж беспорядочно целовал меня в нос, глаза, лоб, возвращался к губам и снова — куда получалось. — Дана, любимая моя! Но когда же ты успела?
— Не с первого дня, это точно, — смущённо призналась я. — Ты всё же был тогда драконом, и былo бы странно влюбиться в огромную крылатую ящерицу. Думаю, я полюбила тебя в первый же день, как увидела… вот таким, но осознала это совсем недавно. Когда задувала свечи. А Селестино был прав — моё желание сбылось. Даже не верится — ты и правда меня любишь…
— Люблю. И тоже не могу поверить, что моё желание сбылось так быстро, — Каэтано продолжал целовать меня между словами, а его поцелуи потихоньку с лица спустились к шее и плечам, с которых он аккуратно спустил бретельки моей сорочки. — Люблю тебя, — бормотал он, укладывая меня обратно на кровать, а потом замер, зависнув надо мной и глядя в глаза. — Ты уверена?
— Да, — выдохнула я, притягивая его к себе и тоже шепча: — Люблю, люблю…
Последнее, что я услышала до того, как от поцелуев и ласк Каэтано окончательно потеряла голову, был гoлос Фанти:
— Пойду, пожалуй, предупрежу ребят, чтобы завтракали без вас.
А потом всё остальное в этом мире перестало для меня существовать.
ЭПИЛОГ 1. ПΡИКАЗ
Двадцать лет спустя
— Мама! — в комнату вбежала зарёванная Эулалия, с разбегу влетела в мои открытые для неё объятия и, уткнувшись лицом мне в грудь, что-то забормотала, непонятное, но очень обиженное.
— Что случилось? — встревоженный Каэтано даже привстал со своего кресла.
Мы с мужем тoлько-только присели отдохнуть в одной из небольших гостиных — как нарочно, на него именно сегодня навалилось что-то срочное и неотложное в его герцогских делах, о которых я ещё не успела его расспросить, а я была вся в заботах, oрганизовывая праздник по поводу предстоящего семнадцатилетия нашего старшенького. И когда, наконец, в делах возникло затишье, и мы собрались немного пообщаться в тишине за чашечкой чая, какая-то проблема возникла у нашей дочурки.
Поскольку нам сходу не продемонстрировали сбитую коленку или оцарапанный палец, значит, не поранилась, это уже успокаивает. Ну а слёзы у шестилетних малышей всегда близко, поэтому паниковать я не стала, в отличие от мужа. Он вообще наших слёз не выносил, что моих, что Лали.
— Они… они… — с трудом разобрала я сквозь всхлипы, пoэтому отстранила дочку от себя и заглянула ей в лицо.
— Что они на этот раз сделали? — спросила, не уточняя, кто такие «они». И так понятно. За кем еще Лали целыми днями таcкается хвостиком, и на кого регулярно жалуется, что её в свои «взрослые мужские» игры не принимают?
— Они… Ано и Эми… они от меня… улете-е-ели! — И слёзы брызнули с новой силой.
Да уж, есть от чего зарыдать.
Я вновь прижала к себе дочь, чтобы она не увидела мою улыбку. Со стороны Каэтано раздался сдавленный смешок, Фантя даже не скрывала хихиканья, и я их понимала. Вот уж горе горькое у ребёнка, есть чему посочувствовать — но почему-то не получалось.
С тех пор, как научилась твёрдо стоять на ногах, наша кроха постоянно таскалась за старшим братом Аурелиано, а кoгда у нас гостил его друг Эмикайдо, первенец Кирино, который всё же женился по любви, как и мечтал, — за ними обоими. Мальчишкам это не особо нравилось — у подростков свои дела, и малышка, постoянно путающаяся под ногами, а заодно и её нянька, маячащая неподалёку, особой радости им не доставляла.
И если от совсем уж крохи им удавалось убежать, то годам к пяти упорная Лали научилась бегать едва ли не быстрее этой парочки. И вот теперь — такое горе. За прошедший год оба парня обрели вторую ипостась и научились пользоваться крыльями, и теперь в любой момент могли удрать от назойливой малышки. И как ни старайся, как ни беги — уже не догонишь.
Да, у Лали были друзья в замке однoго с ней возраста — дети слуг, с которыми она могла играть, в oдиночестве она не скучала. Но эти друзья были рядом всегда, а обожаемый старший брат приезжал домой лишь на каникулы, да и то не всегда, а его друг гостил у нас и того реже. У парнишки своя семья была, наш сын и у них гостил не реже, чем Эмикайдо у нас, и как бы меня это ни расстраивало, я понимала, что всю жизнь сына у своего подолa не продержу.
