Костёр и Саламандра. Книга третья (СИ) - Далин Максим Андреевич

Раш тяжело вздохнул.

— То есть мы с вами, дорогая моя государыня, должны принимать во внимание, что по ту сторону границы у нас по-прежнему враги, что политическое положение у них самое шаткое, что земли под властью ада, что можно ждать чего угодно? Законы Перелесья грохнулись с дребезгом и разлетелись осколками, права больше нет — как им можно доверять? Как заключать с ними договоры? Прошу простить меня — душа у меня болит…

Виллемина положила на руку Раша, сжимающую блокнот, свою — в белой атласной перчатке:

— Дорогой мессир Раш, мой добрый друг, не терзайте себя. Вы ведь знаете, насколько могло быть хуже. Норфин — преступник, властолюбец, он не умеет править страной. Умение он, скорее всего, заменит свирепой тиранией. Скорее всего, он дурной человек. Но ад он ненавидит всей душой — и войной он сыт по горло. В ближайшие годы внутренние дела будут заботить его куда более, чем внешняя политика, в которой он несведущ. Поэтому я готова разговаривать с ним. Он выгоден прибережной короне.

Броук смотрел на Виллемину с обожанием. Раш поцеловал её руку.

— Поэтому ты не убираешь войска с границ? — спросила я.

— Да, сестрёнка, — сказала Вильма. — Не только с границ: перелесцы ещё стоят в Западных Чащах, хоть им и недолго там оставаться. Но даже когда Перелесье выведет войска, там останутся наши стражи. За время войны наша армия превратилась в заговорённый сияющий клинок, она не даст адским тварям просочиться через границу на наши земли. А заботиться о землях Перелесья — нет у меня ни сил, ни желания.

— А на границах всегда беспокойно, — печально сказал Валор. — И будет беспокойно — и возможны любые провокации и мерзости.

— Да, — согласилась Виллемина. — Нам необходимо обдумать охрану границ. Та черта, которая отделит нас от Перелесья, должна стать благословлённой, заговорённой и неодолимой. А желающие с нами повоевать — те, живущие далеко на севере, — вряд ли смогут легко и с комфортом промаршировать по Перелесью, как по столичному плацу.

— Тц-тц-тц, — зацокал Далех, и я чуть неуместно не прыснула, я отвыкла. — Гиблые места это будут… земли хаоса и ужаса, злые леса. Не я так вижу — Белый Пёс из Белых Псов так видит, так чует. Кому-то там надо… отмыть. Стереть грязь и кровь.

— Не мне, — твёрдо сказала Виллемина. — Кто залил свой дом грязью и кровью, тот и должен его отмывать. А моё дело — чистота моего дома и покой его жителей.

— А мы обещали помощь Ричарду, — заикнулась я.

— Конечно, — безмятежно согласилась Виллемина. — У нас общие Сумерки, прекраснейший мессир Олгрен — друг нашего дорогого Ричарда. В ближайшее полнолуние Ричард также будет представлен и прекраснейшему мессиру Оскару, Князю Междугорскому. Юным обращённым Ричарда старшие товарищи обещали помогать всецело… Но ты же знаешь, дорогая сестрёнка: Сумерки кончаются с рассветом. И мы с тобой, как это ни прискорбно осознавать, власти в Сумерках не имеем, а наш замечательный Ричард… помоги ему Господь протянуть руку тому, до кого он из Сумерек сможет дотянуться.

Все оценили. И я оценила. Ни одна живая душа, взглянув на нашу прекрасную фарфоровую государыню, не сравнила бы её с её знаменитым предком, — но, по мне, сходство было вопиющее. Настоящее фамильное сходство.

28

Переговоры мы организовали феерично. Современно до предела.

На переговорах присутствовали с нашей стороны, само собой, Виллемина, Раш, Валор, Броук и я. А с той стороны — Вэгс со своим референтом и Норфин со своими советниками! Потому что зеркальный канал наладили уже давно — так чего стесняться и что мелочиться!

В зале Малого Совета теперь стояло то самое громадное зеркало в старинных рамах, которое когда-то расколотила Виллемина. Теперь в нём было новое стекло, с тонкой гравировкой по краям. В защитных знаках от посторонних вторжений: новинка от Валора и Грейда.

И новый эликсир для «зеркального телеграфа» держал собеседников на связи до нескольких часов — это уже Ольгер постарался, недаром алхимики считали его подарком небес. А с той стороны отправил вызов один из парней Трикса: раскрывать механику этого дела перелесцам мы не спешили. Группу наших бойцов верхом на оставшихся костяшках, оказывается, послали в столицу Перелесья, как только наши войска пришли на секретную базу.

Наши болтали, что это было удивительное приключение, что перелесцы шарахались от дороги, будто видели сам ад во плоти, а какой-то служилый дурак даже попытался упокоить фарфоровых, как поднятые трупы. По бумажке. Я слышала, фарфоровые дали ему мимоходом по шее, но это неточно. До столицы, во всяком случае, они добрались совершенно благополучно, были нормально приняты во Дворце и спокойно открыли «зеркальный телеграф», когда получили приказ. В общем, это был первый случай, когда столица Перелесья впервые увидела фарфоровых воинов, а они — её. Друг другу на первый раз они не особенно понравились, но на тот момент и задача понравиться не стояла.

Парни просто сделали своё дело, и сделали хорошо.

Я впервые увидела Норфина. На прадеда он был не особо похож: его прадед-вампир, Эглир из дома Седых Елей, худой, жёсткий, с острым профилем, с длинной шеей, с длинными пальцами, в кружевах и бантах, с копной тёмных кудрей, выглядел утончённым, умным и злым. А Норфин, широкий и грузный, с залысинами, с квадратным тяжёлым лицом, маленькими глазками и носом картошкой, никак не тянул на утончённость, и ум в очах не светился. Зелёный маршальский мундир Перелесья только подчёркивал его грубую силу: кулаки Норфина точно не для пера Господь создавал.

Клай сказал, что слышал от перелесцев — в молодости Норфин мог убить кулаком молодого быка. Байка или нет, а звучит выразительно.

Свита Норфина, военные, выглядела ровно ему под стать. Вэгс на их фоне просто-таки сиял утончённостью и аристократизмом.

На свиту государя эта компания походила мало, слово «банда» больше к ней подходило.

— Счастлива видеть вас в добром здравии, прекраснейший мессир Норфин! — прощебетала Виллемина, когда мы с Валором закончили работу и изображение стало достаточно чётким. — Надеюсь на самую плодотворную беседу!

— Здравствуйте, — сказал Норфин. — Однако, государыня, мне изрядно непривычно говорить через зеркало.

— Вы вскоре забудете о нём, — весело сказала Виллемина. — Это пустяки, условности. Главное — цель и смысл беседы. Полагаю, наш дорогой мессир Эглир рассказал вам о моих предложениях в подробностях?

— Я не собирался выводить войска из Западных Чащ, — мрачно сказал Норфин. — То, что островитяне убрались с Жемчужного Мола, их дело, но та часть Западных Чащ, которая занята перелесцами, по логике вещей и по логике войны должна остаться за нами. Это отправная точка, с неё и начнём.

— Хорошо! — легко согласилась Виллемина с чуть слышной в голосе улыбкой. — Вы забираете Западные Чащи до местечка Солнечная Роща, а я приказываю прекратить всякий контроль над этими местами. Отзываю боевых некромантов, а драконы улетают сами. И вам остаются эти прекрасные земли, которые граничат с Синелесьем. Но зачем, дорогой мессир Норфин? Просто объясните мне: зачем?

— Отступление на ваших условиях будет тяжело объяснить народу, государыня, — сказал носатый офицер тоном почти ехидным. — За что же мы воевали?

Виллемина рассмеялась:

— Я понятия не имею, за что вы воевали, мессир Дайр! Впрочем, если вам и мессиру Норфину так нужны эти леса, нашпигованные смертью так, что оттуда разбегается даже зверьё, — ах, отчего бы мне вам отказывать? Мы выводим людей из уцелевших деревень, а вы можете играть во что хотите в этой выморочной зоне. Но мне представлялось, что мессир Норфин больше заботится о своих солдатах. Оставлять там бойцов без прикрытия с сумеречной стороны — всё равно что просто убить.

— Вы мне угрожаете?! — нахмурился Норфин.

— Я?! — Виллемина страшно удивилась. — Вы плохо ознакомились с предоставленными вам материалами, дорогой мессир Норфин. Разве светокарточки не дают некоторого представления о том, что происходит на этих землях? Чернокнижники Хаэлы оставили там легионы адских тварей, что ждут своего часа. Вы ведь знаете, что они не разбираются, кто из людей перелесец, а кто — с побережья.