Звезда спасения (СИ) - Ильинская Екатерина

— Давай я сам расскажу, что случилось. Думаю, так будет проще. — Джеймс обречённо вздохнул.

В этом звуке Шелли услышала бесконечную усталость. Кажется, «так будет проще» только для неё, но не для призрака. Она всё ещё не чувствовала готовности ни к каким разговорам и предпочла бы их отложить. Но выбора ей никто не оставил.

— Ты же знаешь, что призраки транслируют свои эмоции. Именно поэтому мы находимся вне закона. Умершие люди обычно не фонтанируют любовью и счастьем. Скорее погружают всех в тоску, отчаяние и вполне могут случайно довести до самоубийства. Или не случайно…

Джеймс замолчал, а Шелли скосила на него глаза. Про призраков она, конечно, помнила. Но сейчас примеряла эти знания к сидящему рядом парню, и всё сказанное обретало новые, очень личные смыслы.

— Когда меня вернули к жизни, единственное, что я мог — выть от тоски и осознания собственной беспомощности. В академии никто не повесился исключительно потому, что после вызова демона, всех адептов и преподавателей каждый день проверяли на внушение. И обвешали блокирующими внешнее воздействие амулетами. А пока шло следствие, я успел разобраться, как своими чувствами управлять.

Снова пауза. Ещё длиннее, чем прошлая. Шелли скосила глаза на призрака и наткнулась на его взгляд. Быстро опустила голову, хотя надежды на то, что он не заметил, не было никакой.

— Тебе сейчас будет больно, но иначе этот рассказ не имел бы смысла. Мне и самому не хочется говорить. Но если не вытащить занозу, она будет мешать тебе жить дальше. — Джеймс коротко вздохнул и, не откладывая, продолжил. — Призраки не меняются. Я умер, любя Мариссу — свою невесту, мать Нейны. Я люблю её также сильно и сейчас.

***

Шелли Эридан

Хотелось зажать уши руками, но Шелли только крепко зажмурилась, пережидая, когда хоть немного утихнет боль в груди. Да, это было жестоко. И совершенно непонятно, как должно было помочь в будущем. Слышать от любимого о его чувствах к другой… Пусть даже никто этого и раньше не скрывал… Но так и не проговаривал вслух! Словно молчание можно было трактовать как угодно. И горечь от осознания правды вырвалась всхлипом, утонувшим в складках одеяла.

— Тейлор оказал всем дурную услугу, когда попросил меня проводить тебя. Помнишь, ты сидела на подоконнике, а я рассказывал про заклинания? — Джеймс спросил, но ответ явно не требовался. — Ты так напомнила мне Мариссу, что я на какое-то время позволил себе упасть в прошлое. Представить, что не было этих восемнадцати лет одиночества. Что нет никаких призраков, демонов, кучи смертей. — Горечь в его словах отозвалась в сердце Шелли. И слёзы от понимания того, что ему пришлось пережить, хлынули из глаз. Из-за себя она больше не плакала. — Это не ты в меня влюбилась. Это я не сдержал свои чувства, а ты просто… подхватила их. Ты ведь именно тогда и испытала всё это?

Матушка Софи тоже решила, что дело в воздействии чужих эмоций, но Шелли уже тогда поняла, что это не так. Она хотела сказать, что призрак ошибается. «Всё это» она почувствовала гораздо раньше. В тот миг, когда пришла в столовую. Замерла, глядя, как солнечные искры осыпали Джеймса. Когда играла в шахматы, забыв, чему учил отец, едва помня, как ходят фигуры. Когда смотрела, как он отнимает у Нейны перо, чтобы что-то начертить на клочке бумаги. Тогда. А не в комнате.

То, о чём говорил Джеймс, тоже, конечно, было. Воспоминания об изумлённо-восторженной радости, лёгкости и словно бы полёте Шелли и сейчас хранила в своём сердце. И никому об этом не рассказывала.

Расстраивать призрака тем, что тот неправ, она не стала. Кажется, эту занозу он вытаскивал не только у неё, но и у себя самого. И в чём-то это помогло. Пусть все считают, что Шелли просто получила эмоциональный удар, с которым не справилась. Приняла чужую любовь за свою. Пусть. Этот секрет она сохранит. Освободит всех от чувства вины и сама защитится от жалостливых взглядов. Действительно, стало легче. Она даже высунула из одеяла нос и посмотрела на Джеймса. Уже не боясь встретиться ним взглядом.

— И когда это пройдёт?

Когда ей можно будет сказать, что она свободна? Сколько времени есть, чтобы привести в порядок мысли и сердце? Освоить актёрское мастерство так, чтобы никто не заподозрил фальши? Проверить, сможет ли она находиться рядом и не выдать себя?

— Думаю, почти сразу после того, как я уйду. — Джеймс откинулся на стену и посмотрел в потолок. На лице его блуждала улыбка. Шелли хотела спросить, куда он собирается идти. Но вопрос ещё не успел сорваться с губ, а призрак уже ответил. — За грань.

— Нет! — Шелли казалось, что она закричала, но изо рта вырвался какой-то писк. Стоило пережить боль потери, потрясение от внезапного возвращения, чтобы снова рухнуть в ту же бездну, из которой едва удалось выкарабкаться.

— Отчаяние, безысходность, крушение надежд, — перечислял Джеймс, пока Шелли пыталась вдохнуть. — Горе, тоска. Боль такая, словно кто-то режет на части. Словно ломается душа. Каждая маленькая невесомая частица взрывается, а её осколки разлетаются внутри и вонзаются огненными иглами в уцелевшие клочки сознания. Словно трещит под ногами лёд, и ты падаешь в воду, и всё вокруг то обжигает, то замораживает. И не даёт дышать, — пауза. — Это не твоё, Шелли. Это моё. И я не знаю, как избавить тебя от этого.

Он придвинулся и обнял её за плечи. Прижал к себе. В этом не было никакого двойного смысла, только утешение.

— Тебе нельзя становиться призраком. Ты настолько восприимчива и эмоциональна, что либо моментально отправишь всех окружающих топиться, либо тебя поймают, пока ты растерянно хлопаешь глазами. — Он фыркнул, представив эту картину. А Шелли затихла, прислушиваясь к стуку его сердца. Сейчас было ещё сложнее поверить, что он призрак, а не живой человек. Боль тоже затихла, лишь напоминала о себе отголосками и грозила вернуться, как только Джеймс уйдёт.

— Почему на других не подействовало? — Любопытство оказалось сильнее смущения. К тому же Шелли решила бессовестно воспользоваться чувством вины Джеймса, зная, что он не сможет отказать ей в ответах. Она вообще осмелела, когда поняла, что призрак не знает о её настоящих чувствах. И пока его присутствие действовало как обезболивающее, оставляя только горечь от грядущего расставания, можно было поговорить.

— На кого других? — не понял Джеймс. — На Эддерли? Он та ещё подозрительная скотина. Во всяком случае, мне точно не доверял до последнего. Поэтому быстро отсекал любое воздействие. Ну, и самоконтроль у него на уровне.

Шелли встрепенулась, желая защитить брата, не позволить его ругать. Но по смешинкам в глазах призрака поняла, что тот просто подшучивает. И даже представила, как в ответ на эти слова криво улыбнулся бы сам Тейлор.

— От Нейны я максимально закрывался. В ней было столько демонической силы, что нервная система и без эмоциональных ударов не справлялась. Ты же видела, что её всё время кидало то в слёзы, то в истерики, то в нервные срывы. Я, конечно, использовал свои способности при первой встрече, иначе она просто не стала бы со мной разговаривать. А я не хотел тратить время на налаживание контакта. Ну, и потом несколько раз воздействовал, чтобы успокоить.

Шелли только сейчас поняла, что произошло в зале. Получается, Нейна тоже была поражена демонической силой. Но как тогда…

— Нейна была одержима?

***

Шелли Эридан

— Всё относительно… Скорее нет, чем да. Во всяком случае, её действиями никто не управлял. Не знаю, какую часть этой истории тебе рассказали, но когда я погиб, Марисса вызвала демона — Марта.

Шелли ахнула. Для неё все события в зале слились в бесконечный контроль потоков силы, которые приходилось черпать сначала из резерва, потом из внешнего мира, а в конце словно из пустоты. В бесконечную борьбу за собственный разум и попытки отличить, где реальность, а где наведённые образы. И сейчас ей хотелось кричать от страха. Её дрожь передалась Джеймсу, и он прижал её чуть сильнее успокаивая.