Матабар III (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

— Еще мутанты, — ровным тоном добавил Аркар. — Но они не живут семьями. Рассредоточены по всему городу.

Над городом сгущались мрачные краски весенней ночи. Все еще холодной, влажной настолько, что становилось сложно дышать, пропахшей мазутом, бензином и планами, внутри планов. Тем, что обычные люди называют ложью. На деле же, еще с детства, Ардан от Скасти узнал, что живому уму лгать не требуется — достаточно открыть тот кусочек истины, в который слушателю захочется поверить и он сам будет рад обмануться чем угодно.

Как, к примеру, спокойствию ночи, не сулящей больше ни заморозков, ни снегопадов, но не становящейся от того изрядно гостеприимней.

— И всем, разумеется, известно, что ты собираешься вызвать Индгара на суд, — продолжил Арди. — Как и то, что у вас с Гиргараром теп… были — теплые отношения.

— Не теплые, нет, — покачал головой Аркар. Он затушил сигару и аккуратно, не оставляя следов, смахнул пепел в карман, а сам огарок убрал в платок. — Когда-то давно я подогрел… помог, тобишь-та, ему в одной ситуации. С тех пор он торчал… был должен, значит-ца, мне услугу.

— Тебе не требовалось от него ничего из того, что ты озвучил, — совсем уж тихо закончил Арди. — Кто еще, кроме Гиргарара, задаст тебе вопрос не по сути дела, а касательно Орочьих Пиджаков? Так что… ты спросил с него услугу.

— Гир всегда ждал подходящего момента, чтобы ужалить меня в спину, Ард, — тон Аркара звучал так же пресно, как вода, журчащая в ближайшей трубе. — Мы оба хранили секреты друг друга и оба искали шанс, чтобы устранить угрозу того, что наши тайны выйдут наружу. Мне повезло найти такой первым…

— Это…

— Жизнь, Ард, — перебил Аркар. — И жизнь она такая — цвета серого, мышиного дерьма… И я предупреждал тебя. Я не рыцарь в сияющих доспех. Я бандит.

— А я дознаватель второй канцелярии.

— И что? Арестуешь меня?

Ардан в этот момент, в эту короткую секунду, разделенную с полуорком, без зазрения совести снесшим половину голову старика, пусть и не невинного, но… но Арди отчетливо осознал почему в городе существовала Шестерка; почему вторая канцелярия их не истребила, а лишь ограничивала и одергивала, когда те совсем зарывались.

Юноша не мог арестовать Аркара. Да, тот совершил хладнокровное, расчетливое убийство, но… Как же часто теперь в жизнь Арди беззастенчиво вторгалось злосчастное « но»… Но! Но Аркар являлся ниточкой к Индгару, а тот, в свою очередь, тропой в куда более дикий и страшный лес, нежели тот, в котором молодой бандит пристрелил старого.

— Метрополия… — только и сказал Арди.

— Индгар в слишком удобной ситуации. У него есть достаточно времени, чтобы продумать свой следующий ход. Конклав быстро не соберется, — Аркар потер раненный бок. — А теперь, когда его прижмут со всех сторон, а Конклав поставят раком… в безвыходное, тобишь-та, положение, обозначив Индгара как подозреваемого в убийстве судьи — у того не останется вариантов, кроме как самому меня найти и тогда он допустит ошибку.

— А Гиргарар уже никогда и никому не сможет раскрыть твоей тайны?

Аркар кивнул.

— Почему ты сразу не рассказал мне весь план?

Аркар глянул через плечо на Арди так, как, порой, Эргар смотрел на неразумного, юного охотника.

— Если хочешь выжить в Метрополии, Ард, даже несмотря на твои возможности Говорящего и плащ имперского мага — всегда держи карты закрытыми, — полуорк, поправляя шляпу, отодвинулся от перил и, заложив руки в карманы, побрел по переходу вглубь района. — Закрытыми ото всех.

Арди вспомнил Марта. Тот предупреждал о том же… Спящие Духи, как же сильно отличался мир людей от троп охотников Алькады.

Следом за Аркаром отправился и Арди. Одним глазом он разглядывал колоритные, непохожие ни на что, постройки района Первородных, а другим — следил за тем, чтобы никто из случайных прохожих, представителей четырех крупнейших рас, не выхватил из-под полы плаща револьвер или клинок.

Мир вокруг, постепенно пропадая в сгущающихся красках ночи, лишь изредка рассекаемых лучами Лей-огней, в целом, немногим отличался от остальной Метрополии. Если отвлечься от тесных улиц, несуразных зданий, сидящих друг у друга на плечах, и от того, что вокруг, вместо людей и редких представителей орков, эльфов и дворфов — одни лишь эльфы, дворфы, орки и гоблины (кажется, Арди видел даже парочку рогатых сатиров и еще одного Огра, хотя, возможно, он спутал того с водонасосной, пожарной станцией), то, в целом, район как район.

Жители суетились, спеша по своим, безусловно важным и срочным делам. Вдалеке лаяли и выли псы, коты мяукали где-то в переулках и тупиках. Автомобили скрипели по лужам, порой ополаскивая зазевавшихся прохожих, провожавших нерадивого водителя проклятьями и ругательствами.

На первых этажах горели вывески, обрамленные пузатыми Лей-лампочками. За то время, пока они с Аркаром то спускались, то поднимались, то и вовсе впритирку пробирались между домами, Арди успел увидеть многое. Театры размером с бар; бары величиной с иной оперный дом в Бальеро; рестораны столь странные по форме и содержанию, что больше походили на музеи диковинок и кафе, прозаичнее которых не встретишь и в отдаленных уголках Тенда с Тендари.

Возможно, именно поэтому Арди даже не обратил внимания, как вместе с Аркаром, под аккомпанемент весеннего грома, рычащего где-то над Фабричным районом, они подошли к очередному кабаре.

На вывеске перемигивались лампочки, создавая иллюзию машущей хвостом сирены, лежащей на камне. Настоящую сирену — наполовину женщину, прекраснее эльфийки, а наполовину — жителя подводных глубин. Женский торс, голова и лицо, а вместо ног — рыбий хвост. Совсем не те, жуткие химеры, созданные Звездными магами полтысячи лет тому назад.

« Морской бриз» — так называлось заведение, под козырьком которого стояло несколько фигур в темных пальто с поднятыми воротниками. Они о чем-то перешептывались и курили. Два гоблина, дворф и эльф.

Когда они с Аркаром подошли ближе, Первородные замолчали и проводили полуорка задумчивыми, буквально пожирающими взглядами, после чего один из них — совсем юный гоблин, развернулся и удалился в сторону ближайших лестниц.

Аркар, не обращая ни на кого внимания толкнул дверь в кабаре, Арди прошел следом и тут же пожалел, что не задержал дыхание. Он и раньше бывал в прокуренных помещениях, но здесь, кажется, если споткнуться, то до пола не долетишь. Плюхнешься, как на перину, только вместо пуха тебя поймает плотный, как вата, табачный дым.

Он стелился вдоль пола, обрамляя местами потрескавшиеся доски. Утренним туманом облеплял туфли и ноги посетителей — гоблинов с рваными ушами в цветастых, пестрящих красками костюмах, достойных лучших танцевальных площадок Бальеро; массивных орков, вместо пиджаков носящих, в основном, жилетки или вязанные свитера (что вполне логично, учитывая наличия банды Орочьи Пиджаки); изящных эльфов, из-за красоты которых взгляд, в целом, даже не особо осознавал что за одежду те выбирали; а редкие дворфы в строгих, деловых тройках щеголяли пальцами, сверкавшими перстнями и кольцами.

Дым поднимался выше, плющом извиваясь по ножкам деревянных столов, чтобы затем накрыть едва видимыми дланями стаканы с крепким алкоголем; он соприкасался с алыми угольками на кончиках сигарет, сигар, курительных трубок и мундштуков, чтобы тут же взвиться под потолок, а там, едва заметно, светили Лей-лампы, в отчаянии пытаясь пробиться сквозь смог, но, кажется, уже обиженно плюнувшие на бесперспективную затею.

У длинной барной стойки на стульях разной высоты сидели одиночки, болтавшие с барменами, а те, в свою очередь, прикрывали спинами выставку пузатых бутылок, на которых, из-за дыма, не различишь ни ценников, ни этикеток.

В дальнем углу, на круглой сцене, около Лей-микрофона пела эльфийка. С темно-синими, вьющимися волосами, в платье, скорее открывающим, нежели прикрывающим атласную кожу стройного, соблазнительного тела. Миндалевидные глаза пылающего пламени меркли на фоне её голоса, не уступавшему разве что мифическому пению той самой сирены, что махала хвостом на вывеске. От эльфийки веяло столь чувственным, буквально животным соблазном, что сознание меркло — куда там девушкам Красной Госпожи.