Подарок для Императора. Меж двух огней (СИ) - Черная Мара

**гулар — обращение к правителю Беорхии

9

Время замедлилось. Он смотрел прямо в мои глаза. Пристально. Внимательно. Пронзительно. А я оцепенела и не могла отвести взгляд, чтобы разорвать этот странный контакт. Боги, кто это⁈

Чёрная мантия скрывала лицо незнакомца, только глаза и было видно. Но какие глаза! До дрожи пробирал этот взгляд. До мурашек. До ощущения полной беспомощности и неизбежности чего-то до жути пугающего. Он стоял неподвижно в движущейся толпе и походил на наёмного убийцу.

— Эй, ты кого там высматриваешь⁈ — громыхнуло рядом.

Клетка сотряслась под тяжёлой рукой, а я от испуга подскочила. Этой секунды хватило, чтобы потерять того человека из виду. И сразу странное чувство отпустило, оставив лишь смутный осадок. Забегала глазами по толпе в попытках снова отыскать его. Тщетно.

— Да так! Никого… Побрякушки на той стороне просто понравились, разглядеть пытаюсь, — наигранно мило улыбнулась и захлопала ресницами.

Вот честно-честно! Как сорока — на блестящее реагирую! На эти блестящие внимательные глаза, поднявшие внутри бурю из тревоги и паники.

Мои доводы получились такими нелепыми и ненатуральными, что я бы и сама себе не поверила. Но, видимо, моего личного провожатого такой ответ устроил, и тот от меня отстал.

Мы добрались до места назначения. Это был укромный угол площади. Две повозки с невольниками разместились здесь одна за другой. А меня почему-то рядом не поставили. Интересно, почему это? Ответ себя долго ждать не заставил. Анаих-Риз отреагировал на моё немое недоумение:

— Я лично привёз тебя сюда, чтобы найти сносное платье и прочую шелуху для красивого вида. Нельзя тебя дарить Императору в таком виде — оскорбится, — разбойник обвёл меня критическим взглядом и недовольно оскалился. — Оборванка.

Я в ответ передразнила его гримасу, а затем наиграно задумалась, потирая пальцами подбородок.

— Ах! Так значит, Ки-Ран приказал красивую упаковку мне купить? Как мило с его стороны! — фыркнула.

Анаих-Риз принял страдальческий вид и закатил глаза. А кто сказал, что со мной будет легко?

— А ну не ёрничай! Смотри лучше, выбирай, пока добрый, не то сам выберу на свой вкус, и тогда уж не жалуйся!

Ой, какие мы страшные и грозные! Боюсь-боюсь!

Анаих-Риз дал быстрые указания тем, кто остался торговать награбленным добром, и повёл мою лошадь в сторону палаток с одеждой.

Весьма оригинальная картина получилась: нечеловеческого вида громадный воин вёл лошадь, запряжённую в повозку, на которой красовалась железная клетка с девицей внутри. Они выбирали ей одежду и украшения, скандаля, словно настоящая семейная пара. Идеально! Нужно было видеть реакцию местных торгашей: глаза, аки тарелки, бедные нервничали и заикались, аж товар из дрожащих рук валился.

Выбор, конечно, был небогатый. Продавцы предлагали платья покраше да подороже, я присматривала варианты незаметнее и практичнее, а беорхийский командир и вовсе смотрел только на яркое и дешёвое, годное больше для куртизанок. На этом мы все и не сходились…

— Ты выбираешь какие-то мешки, а не платья. Я теряю терпение! — угрожающе прошипел мужчина.

— Это благородный серый! И фасон очень изысканный. Ты ничего не понимаешь в моде! — огрызнулась в ответ.

— Господин! Леди! Может быть, вас удовлетворит этот вариант? — перебил нас испуганно-нервный торговец, протягивая очередное роскошное пышное платье нежно-розового оттенка.

— Ну ей же не на бал в этом идти! К чему такая вычурность⁈ — зарычал Анаих-Риз.

Я только молча закатила глаза и сложила руки на груди. Продавец аж стушевался, бедолага. А Вам, господин-воин, не угодишь. Даже удивительна такая разборчивость в предметах женского туалета.

— А к Тёмному Богу всё!

Товарищ-провожатый не выдержал напряжения, вырвал злосчастное платье из рук торговца, швырнул в того мешочек с золотом со словами «Сдачи не надо!» и, злобно пыхтя, повёз меня обратно.

— Э-э-эй! А побрякушки? — жалобно завопила я.

Не то, чтобы мне нравилось кататься по площади и разыгрывать спектакль. Но не лишним было потянуть время, чтобы ещё раз найти странного человека в балахоне.

— А побрякушки у нас найду! С такими успехами, мы тут неделю будем выбирать и всё золото спустим. А Калантиэлю по большей мере всё равно, он эту мишуру под лупой рассматривать не будет!

И всё. После этого он ни слова больше не сказал. Даже у своих соратников не остановился, лишь злобно зыркнул вскользь в их сторону.

Так мы и добирались до места стоянки, не произнося ни слова. Под цокот копыт, скрип колёс и шуршание миллиона слоёв платья. Розовая материя, смятая в огромной лапище Анаих-Риза, выглядела весьма комично, люди то и дело оборачивались, тихонько посмеиваясь, что нервировало его ещё больше.

Какое всё-таки кошмарное платье он взял. Я же буду как кусок зефира! Сальвия была бы в восторге, но я⁈ Да я такое по доброй воле никогда бы на себя не надела! В нём ни сбежать, ни отпор дать, ни с толпой слиться не получится! Я не уверена, что в нём даже банально двигаться и дышать возможно. Взвыла от досады, глядя на это пышное недоразумение.

Лагерь. Нас встретил всё тот же мужичок, который запрягал лошадь. Видимо, местный конюх. Он спросил, планируется ли ещё какая-либо поездка и, получив отрицательный ответ от командира, распряг коня и увёл.

Беорхийский генерал швырнул платье на клетку и притащил большой обтянутый кожей сундук. А вот и побрякушки подъехали. Он открыл замок, поднял крышку, и его глаза вспыхнули золотом. Анаих-Риз сел перед сундуком, как ребёнок перед ящиком любимых игрушек, и стал перебирать драгоценности. Я же с интересом наблюдала за этим зрелищем. Забавно, когда суровый брутальный мужчина так любовно и бережно обращается с вещами. Это даже заставило меня улыбнуться. А затем я увидела кулон: светло-голубой и почти прозрачный длинный кристалл в изящном серебряном переплетении ветвей и листьев. Мамин кулон! Сердце больно сжалось в груди. Но я постаралась не подавать вида. Нужно попробовать его заполучить! Вдруг получится.

— А можно во-о-он тот кулончик? — посмотрела щенячьими глазами.

— Какой? — даже не взглянув буркнул Анаих-Риз.

— Ну, тот, серебряный, с камушком. Красивый, к платью очень подойдёт, — я взялась за прутья решётки и для убедительности поочерёдно всматривалась то в платье, то в кулон. — Да, точно! Идеальное сочетание оттенков!

— Нет.

— Почему? — еле сдерживалась, чтобы не выдать голосом отчаяние.

— Гхр… Серебро, слишком дёшево.

— Ну, пожа-а-алуйста! Если уж и быть подарочком, то хоть выглядеть не как дешёвая проститутка! И раз уж платье уже приблизило меня к такому виду, то хотя бы украшениями позволь исправить ситуацию! Золото совершенно не идёт к розовой тка… — оборвали на полуслове.

— Послушай! — Анаих-Риз резко поднялся, золото со звоном упало на землю с его колен. — Мне не в удовольствие с тобой возиться! Так что засунь свои капризы себе… кхм… в общем, ты поняла куда. А серебро в сундук вообще случайно попало, — прошипел беорхиец и сунул мамино украшение к себе в поясную сумку.

Он гневно пригладил густую бороду, откинул толстые дреды за спину, сгрёб платье и ушёл прочь. Едва тот скрылся за деревьями, подбежали его прихвостни, быстро, но аккуратно собрали сокровища и унесли.

И всё. Я осталась одна. Даже надзор не приставили. Так до самой ночи и просидела наедине с собой, думая о родителях, опекунах, сестре и мучительной несправедливости, которая забрала моих отца и маму и не оставила мне даже ярких воспоминаний о них. Этот кулон и мамины глаза одного цвета с камнем — последнее, что я запомнила, перед тем, как меня маленькую посадили в карету и отправили к тёте с дядей, по сути, к чужим людям. Иногда не удавалось сдержать слёзы, я поддавалась своим слабостям и утопала в страданиях. Мне хотелось выпустить всю скопившуюся боль и жалеть себя, жалеть долго, и смаковать каждую эмоцию. Ведь больше некому. Не хочу быть сейчас сильной! Не хочу!