— Ты куда, Ван? — спросила Хрули.
— К треснутым следам, — ответил я и пошел к рядам плит за храмом. — Некоторое время не беспокойте меня.
Я сел возле случайной плиты.
Передо мной был всё еще испускающий свет след, но который прорезала глубокая черная трещина.
Не отражение ли это случившегося? Вот разлом, только маленький, а вот след…это душа.
Ведь что такое Небо, как не душа этого мира?
Я прикоснулся к следу без опаски. От трещины шел космический холод, а след…согревал, словно теплые слова, сказанные в трудную минуту.
Да, где-то в этом следе застыла судьба Праведника. И совсем не важна его ступень. Моя ладонь полностью опустилась на след, словно пытаясь найти хоть немного воспоминаний. Хоть крошечную частичку Воли того, кто оставил этот след.
Я сказал Бессмертному, что это следы, слепки Дао. Но что если сказать проще? Это воспоминания — моменты выбора, которые и стали Дао. Потому что именно выбор как поступить в той или иной жизненной ситуации и формирует наше Дао, наш путь, по которому мы будем идти до конца.
Тот молодой Святой выбрал — защищать, та старая женщина — сострадать, а молодая девушка — заботиться. Но это был выбор без выбора. Дао не выбирают. Это оно выбирает тебя. Оно находит тебя, будет искать всю жизнь, пока не найдет. Вот только некоторые только то и делают, что скрываются от своего Дао. Бегут.
Но если это слепки душ, а не Дао. Что если это «якоря» для всех тех, кто ушел туда. Может, именно это место и дает силы тем, кто стал частью Неба. Тем, кто закрыл собой Разлом. И когда почернеют все следы… Разлом словно черной трещиной разорвет Небо.
Старик из Школы Небесных Наставников предположил, что мне нужно попробовать лечить, чтобы найти свое Дао. Но лечить можно не только тела. Лечить можно и души.
Я активировал пространственное кольцо и вытащил из него одну Небесную Рисинку и сжал ее между пальцами, наполняя своей Ци. Я напитывал её не просто Своей Ци. Я отдавал туда Свою Волю и желание. Желание исцелить. Желание разогнать этот холод, исходящий от черноты, покрывающей слепок чужой души.
Через несколько мгновений из рисинки пробился слабый росток.
— Что ты делаешь? — прозвучал голос Хрули из-за моей спины.
— Не знаю, — честно ответил я, и погрузил пальцы, которые держали рисинку прямо в трещину в ступне.
Пальцам стало холодно, а рисинка словно сжалась в испуге. Я выпустил еще больше Ци — и мои пальцы засияли, разгоняя эту черноту.
Рисинка, ощутив мое тепло, начала усиленно расти. Выпускать из себя корни, которые цеплялись за камень в трещине. Я посылал потоки Ци в пальцы и в рисинку, отгоняя тьму.
Надеюсь, в этот момент чьей-то душе там, наверху, стало легче. Стало теплее.
— Хрули, Джинг? — окликнул я лис.
— Да! — воскликнули одновременно обе.
— Вы же еще не съели золотые орехи?
— Эммм… Ван, что… Что ты хочешь сделать с нашими орехами? — с испугом в голосе спросила Джинг.
Глава 5
Что я хотел сделать с орехами? Посадить. Я не знал заранее, что это поможет или сработает. Но Небесный Рис — это не просто духовный рис, это растение другого уровня, как и Золотые Орехи. Полагаю, даже нейросеть не знает всего, для чего их можно применять. Я тоже… Но я понял, что их нужно почувствовать.
Взять в пальцы, закрыть глаза и…
Вдох-выдох…
Я направил в рисинку еще больше Ци. Я видел, что пока растение еще недостаточно пустило корни. С помощью второй руки я начал выпускать свою Ци, латая трещину. Конечно, я на самом деле ничего не латал, но небесный рис сразу пустил корни в стороны и начал тянуться к моей Ци. И впитывал он ее очень быстро.
Я добавил еще Ци.
И еще…и еще…
Крохотная, прежде голубоватая рисинка проросла, и ее белый стебель быстро поднимался вверх. Корни его всё крепче и крепче цеплялись за черную трещину, постепенно заполняя её.
На лбу у меня выступил пот, а зубы пришлось стиснуть. Потому что чернота хотела поглотить корни растения, но я положил руку и начал тянуть в себя эту черноту. Руку обожгло, но я ее не убрал. Пусть жжет. Зато я давал рису шанс разрастись. Я перетягивал на себя тьму.
Через несколько минут борьбы, во время которой жаба начала предательски не вовремя квакать, черноты стало меньше. Это меня порадовало — значит, я делаю всё правильно. Руки продолжили светиться, разгоняя тьму, а растущая буквально по минутам рисинка добралась своими корнями до светящейся ступни. Ее корни стали своеобразным мостиком между двумя половинками. И по ним, по тоненьким ниточкам, начала перетекать энергия, оставленная неизвестным Святым.
Я выдохнул.
Дальше энергия начала сама разгонять тьму, словно для этого ей не хватало именно цельности: в прошлом она расщепилась, а теперь могла стать собой через мостик в виде небесного риса.
Я убрал руку. Росток набирал силу и утолщался на глазах.
— Ух ты… — выдохнула Хрули, опершись на мою ногу, — Как быстро растет.
— Еще бы, — сказал Ли Бо, — Столько дармовой энергии.
Я смотрел как Небесный Рис набирает силу и буквально начинает ее тянуть из воздуха. Смотрел, как вокруг него словно возникают слабенькие вспышки Ци, которые им же втягиваются. Похоже, у этого растения была поразительная чувствительность к Ци. Когда оно начало поглощать энергию, я тоже ощутил ее.
Корни, секунда за секундой, оплетали ступню и скоро стебель достиг высоты в полметра.
Именно тогда на нем и начали раскрываться новые и новые листья, которые сияли голубоватым светом и тянули к себе Ци из окружающего пространства.
Да уж, прожорливое растение, ничего не скажешь.
— Смотри…смотри Ван, полезли рисинки! — воскликнула Джинг. — А можно сорвать?
— Нет, — отрезал я.
Этот рис нам был еще нужен. Зернышки появлялись, покрытые плотными чешуйками, но даже через них они сияли, как крошечные сгустки неба. Вот откуда название Небесный Рис — когда он растет, то действительно напоминает кусочки неба. Сорванное же зерно выглядело совершенно иначе — тусклее, бледнее. Обыденнее, что-ли.
Скоро рост риса замедлился, а белое сияние его корней и следа Святого окончательно рассеяло черноту. Вот только трещина осталась. Правда, ее очень быстро заполнял корнями растущий рис.
Я вздохнул. Немного боялся, что это может не сработать. Что такой вроде бы простой метод ничего не изменит.
— Ван, ты думаешь это повлияло? — серьезно спросил Ли Бо.
— Не знаю, — пожал я плечами, — Я просто сделал то, что почувствовал правильным. Объяснить я это не могу. Знаешь, растения — они ведь как «передатчики» Неба. Возможно, у них на самом деле есть с ним «связь», кто знает?
— Глупости, — фыркнул из кувшина карп.
— Может, — согласился я.
Я поднял ладонь и…положил прямо на ступню.
Мир снова взорвался. Но воспоминания были какими-то другими.
Я очутился в горах. Холодные порывы ветра трепали мою одежду, а напротив меня стоял обритый наголо молодой монах. Он громко пел и его чистый звонкий голос разносился по горам, ущельям и от этого голоса природа словно расцветала. Его пение было наполнено Ци. Его Ци, которая разносилась вокруг. Я даже не думал, что подобное возможно — что можно так управлять своей Ци.
Святой взмахнул рукой, и от этого взмаха разлетелся какой-то «другой» ветер. Этот монах делал что-то странное, он будто бы отдавал свою Ци миру. Он был открыт. Он ничего не держал в себе. Его душа пыталась слиться с миром.
Это было странно и необычно. У других Святых я такого не видел.
Миг — и я очутился прямо в гуще сражения с Пустотой, которое вышло за пределы Неба, за пределы Мира.
Святой, которого звали Джанг, раскрыл руки и, широко улыбнувшись, засветился как сверхновая.Сияние от его тела рассеивало пустоты и отвоевывало новое пространство для его братьев, которые так же сияли.
А потом его словно надвое разрезала пустота.
Вот только это было прошлое. Давнее прошлое.
В следующее мгновение я увидел как его сияющее тело словно сшивается белыми нитями обратно.
