Гостья - Майер Стефани Морган

Кэти пристально, обеспокоенно на меня посмотрела. Я съежилась в кресле.

– Мелани по-прежнему тоскует по Джареду, – проговорила она.

Сама того не желая, я кивнула.

– Ты по нему тоскуешь.

Я закрыла глаза.

– По-прежнему видишь сны?

– Каждую ночь.

– Расскажи о них. – Голос Утешительницы звучал мягко, обволакивающе.

– Не хочу вспоминать.

– Знаю. Но все же попытайся. Вдруг это поможет.

– Как? Как мне поможет, если я скажу, что всякий раз, закрывая глаза, вижу его лицо? Что просыпаюсь и плачу, не обнаружив его рядом? Воспоминания так сильны, что я не в силах отделить их от своих собственных!

Я замолчала и стиснула зубы.

Кэти протянула белый носовой платок. Я не шевельнулась. Она приблизилась, положила его мне на колени, села на подлокотник кресла и стала ждать.

Моего упрямства хватило на полминуты. Я сердито схватила квадратик ткани и вытерла глаза.

– Ненавижу.

– В первый год все плачут. Человеческие эмоции бьют через край. Так или иначе, все мы немного дети. Я, например, принималась рыдать при виде красивого заката или почувствовав вкус арахисового масла. – Утешительница погладила меня по голове, провела пальцами по пряди, заправленной за ухо. – Какие красивые блестящие волосы. С каждым разом они все короче. Зачем ты их подстригаешь?

Я уже не сдерживала слезы. От гордости не осталось и следа. Какой смысл утверждать, что за короткими проще ухаживать? Я пришла сюда за помощью – значит, нужно рассказать все как есть.

– Ей это не нравится. Она любит длинные.

Вопреки моим ожиданиям, Утешительница не удивилась и не испугалась. Она хорошо знает свое дело. Ее слегка неуверенный ответ задержался лишь на мгновение:

– Ты… она… она все еще здесь?..

С моих губ сорвалась страшная правда:

– Да, если того пожелает. Наша история ей неинтересна. Когда я работаю, она дремлет, но все равно присутствует. Иногда мне кажется, она не менее реальна, чем я. – К концу фразы мой голос превратился в еле слышный шепот.

– Странница! – ужаснулась Кэти. – Почему ты не сказала, что все так плохо? Давно это продолжается?

– Становится хуже. Она не слабеет – наоборот, набирает силу. Но пока не настолько безнадежно, как рассказывал Целитель, – помните, про Кевина? Контроль она не захватила. И не захватит. Я этого не допущу! – Голос сорвался на крик.

– Конечно не допустишь, – ободряющим тоном проговорила Утешительница. – Надо было раньше рассказать, что ты так… несчастна. Тебе следует обратиться к Целителю.

Вся в расстроенных чувствах, я не сразу поняла, что она имеет в виду.

– К Целителю? Хотите, чтобы я стала попрыгуньей?

– Никто тебя не осудит. Что поделать, носитель оказался дефективным.

– Дефективным? Дело не в носителе, а во мне. Я слишком слаба для этого мира! – В отчаянии я уронила голову на руки. К горлу вновь подступили слезы унижения.

Кэти приобняла меня за плечи. Я старалась совладать с эмоциями, поэтому не отстранилась, хотя была не в восторге от подобной фамильярности.

Мелани тоже не понравилось обниматься с инопланетянкой.

Естественно, она все слышала, и теперь, когда я наконец признала ее силу, едва не лопалась от гордости. Торжествовала. Когда чувства переполняют, ее труднее контролировать.

Я постаралась успокоиться. Пусть знает свое место.

Это ты не на своем месте. Мысль прозвучала тихо, но вполне явственно. Видимо, все гораздо хуже: она достаточно сильна, чтобы говорить со мной, когда пожелает. Почти так же ужасно, как в первую минуту после внедрения.

Убирайся. Теперь я здесь живу.

Ни за что.

– Странница, дорогая, ты вовсе не слабая. Мы обе это знаем.

– Хм-м…

– Послушай меня. Ты сильная, невероятно сильная. Все Души примерно одинаковые, а вот ты – исключение. Твоя храбрость поразительна. И твои прошлые жизни тому свидетельство.

Прошлые – возможно. А нынешняя? Куда подевалась моя сила?

– Люди гораздо более индивидуальны, чем мы, – продолжила Кэти. – Они разные, и некоторые очень сильны. Любого другого Мелани сокрушила бы за пару дней. По воле случая или по воле судьбы, в этом теле схлестнулись сильнейшая из Душ и сильнейшая из людей.

– Перевес пока не в нашу пользу.

– Она не побеждает, Странница. Милая женщина, которую я вижу перед собой, – это ты, а Мелани – лишь тень в дальнем углу твоего сознания.

– Она разговаривает со мной, Кэти. У нее есть собственные мысли. Она по-прежнему хранит секреты.

– Но она ведь не говорит вместо тебя, верно? Я бы на твоем месте вряд ли смогла свободно общаться.

Я не ответила. Мне было слишком плохо.

– Тебе стоит подумать о реимплантации.

– Кэти, вы только что сказали, она уничтожит любую другую Душу. Не знаю, так ли это… возможно, вы просто делаете свою работу и пытаетесь меня утешить. Но если Мелани действительно настолько сильна, нечестно передавать ее другому лишь потому, что я с ней не справилась. Кому нужен такой носитель?

– Я говорила не ради утешения.

– Тогда как же…

– Вряд ли тело сочтут пригодным для повторного использования.

– Вот как?

По спине пробежал холодок, причем ужас охватил не только меня.

Так нельзя! Я не попрыгунья! Долгие годы, пока моя предыдущая планета – мир Водорослей, как его здесь называют, – вращалась вокруг своих солнц, я ждала. И хотя проводить бесконечные дни, будучи прикованной корнями ко дну океана, оказалось тяжелее, чем я предполагала, хотя жизнь Водорослей здесь, на Земле, казалась бы вечностью, я не покинула тело до срока. Отказываться от носителя расточительно, неправильно, неблагодарно. Это насмешка над всей нашей сутью, над самим понятием «Душа». Мы делаем миры лучше, в противном случае мы их просто не заслуживаем.

Нет, мы не расточительны. Все, что нас окружает, мы улучшаем, приносим красоту и мир. А люди, грубые и дикие, постоянно убивали друг друга; убийство стало частью их жизни. За последние несколько тысячелетий они изобрели неисчислимые способы истязаний; даже сухие официальные сводки наводили ужас. Почти на каждом континенте бушевали войны – узаконенное убийство, совершенное по приказу, изощренно эффективное. Представители мирных наций отворачивались, чтобы не видеть, как их собратья умирают от голода у них на пороге. Изобильные ресурсы распределялись неравномерно. И что самое отвратительное, их потомки – новое поколение, надежда на будущее – слишком часто становились жертвами жутких преступлений. И не от рук чужаков, а от своих – родителей, воспитателей, опекунов. Из-за бесхозяйности и алчности люди подвергли опасности существование самой планеты. Сравнивая прошлое и настоящее, нельзя не признать: благодаря нам жить на Земле стало гораздо лучше.

Вы истребляете целые виды – и еще похваляетесь.

Руки сами собой сжались в кулаки.

Я могу от тебя избавиться, – напомнила я ей.

Давай. Узаконь мое убийство.

Я блефовала. Мелани тоже.

Она-то думала, что хочет умереть; ей же хватило сил броситься в шахту лифта. Но это произошло в момент страха и поражения. Размышлять о смерти, сидя в удобном кресле, – совсем другое дело. При мысли о переселении в более послушного носителя по венам заструился адреналин, вызванный ее страхом.

Хорошо бы снова оказаться одной, стать единоличной хозяйкой тела и разума. Наслаждаться новым захватывающим миром, не отвлекаясь на злобное неприкаянное существо, которому давно уже не следует обременять меня своим присутствием.

Если подойти к вопросу рационально – может, действительно отказаться от носителя?.. Где-то на задворках сознания Мелани испуганно вздрогнула.

Меня тоже передернуло. Мне, Страннице, сдаться? Сбежать? Признать поражение, начать новую жизнь в безвольном податливом теле?

Я покачала головой. Нет, ни за что.

И вообще, это мое тело. Мне нравилось каждое сокращение мышц, сгиб суставов, натяжение сухожилий. Я свыклась с отражением в зеркале. Загорелая кожа, высокие резкие скулы, шелковистые волосы цвета красного дерева, зеленовато-коричневые глаза – теперь это я.