Мои светящиеся ноги, будто сотканные из лунного света, мягко коснулись пушистого ковра.
Я приблизилась к кровати. Девушка спала, но ее дыхание было едва различимо и что-то внутри отчаянно подсказывало, что медлить нельзя, каждая секунда на счету.
Ее голова была повернута влево, скрывая безобразный шрам. И сейчас, при свете луны, проникающем сквозь окна, она казалась не просто хорошенькой, а по-настоящему красивой. Маленький, изящный носик, пухлые губы и гладкая фарфоровая кожа на правой, не тронутой огнем, части лица…
Моя рука сама потянулась к ней и попыталась коснуться ее, но ничего не вышло.
В фильмах призраки обычно легко запрыгивали или ложились на тела, чтобы без труда войти в них. Но я лишь бессильно падала на пол, снова и снова. Отчетливо чувствуя, как нарастает внутренний холод. И теперь этот холод исходил не только от меня, но и от тела, в которое я никак не могла попасть. Оно отторгало меня, как чужеродный элемент.
На каком-то подсознательном уровне я внезапно поняла: ее руки и ноги совсем заледенели, их будто коснулась вечная зима. А холод подбирался к грудной клетке, и допустить это было крайне опасно.
— Не медли, дорогая. — прошептал откуда-то порыв ворвавшегося ветра смутно знакомым женским голосом.
Знание пришло само собой. Обеими руками я коснулась ее-своего сердца и, чувствуя биение, уверенно прошептала:
— Отныне это несовершенное, но драгоценное тело — мое!
Глава 7. Утро в новом мире, привет
Проснулась я с рассветом, будто сама луна разбудила меня своим нежным прикосновением. Это привычка, видимо, сохранилась с прошлой жизни. Меня никогда не требовалось будить, в отличие от Игоря, который любил подольше понежиться в постели, наслаждаясь каждым мгновением сна. Я же всегда вставала с петухами, торопясь навстречу новому дню и никогда не залеживалась под одеялом.
Открыв глаза, я вначале, как слегка обезумевшая, лихорадочно ощупывала каждую клеточку собственного тела. Словно проверяя его подлинность. Пыталась окончательно удостовериться в его реальности.
Определенно, легче было бы убедить себя, что все произошедшее ночью — лишь дурной сон, мимолетный кошмар, нелепая игра моего воспаленного воображения. Но я знала, что это не так. Истина, как клеймо, отпечаталась в памяти нестирающимися чернилами. И мне никуда от нее не деться.
Я прекрасно помнила, как, каким-то непостижимым образом, вылетела из тела и парила под потолком, словно потерявшийся призрак из старой, страшной сказки. И мне совершенно не хотелось повторять этот пугающий опыт вновь.
А вдруг душа вылетит из тела не во сне, а наяву? И что тогда? Кричать «караул» точно не эффективно. Страшная мысль ледяной иглой пронзила сознание, заставляя на миг содрогнуться. Но я отмахнулась от нее, как от назойливой мошки.
Нет, никаких вылетов больше не планируется!
Тело на ощупь казалось вполне нормальным. Но все же существовала настораживающая странность, как если бы в идеально сшитом платье был пропущен стежок. Мои ноги и руки были намного холоднее, чем другие части нового организма. Как будто они были сделаны из другого материала и не принадлежали мне, а были пришиты недобросовесным мастером, использующим грубую нить.
Я потерла ладони друг о друга, пытаясь согреть их своим дыханием. Встала с кровати, как резвая пружина, готовая к действию. Сделала небольшую разминку, рассчитывая разогнать кровь. Но нужного результата не достигла. Тело откровенно сопротивлялось моим усилиям.
Тогда я пустилась в пляс, желая забыть обо всех своих проблемах.
И начала весело напевать себе под нос одну из бесчисленных песенок моего старого плейлиста, чьи слова я знала плохо, так как никогда не утруждала себя изучением арабского языка. Но меня такая мелочь ни разу не останавливала.
Эх, вот по чему я точно буду скучать, так это по моему любимому плейлисту.
Вдоволь размяв тело и хорошенько подняв себе настроение, я направилась в ванную. И не заботясь о том, нужно ли в этом мире платить за горячую воду, простояла под теплыми, ласкающими струями не меньше получаса. Я чувствовала себя так, будто принимаю очень эффективное лекарство от всех болезней.
Выйти из этой согревающей процедуры меня заставил тихий голос Салли.
Когда я предстала перед ней в длинном шелковом халате и с полотенцем на голове, она огорченно вздохнула, будто увидела что-то неладное.
— Госпожа, простите, что сегодня вы снова принимали ванну самостоятельно. Я не решилась беспокоить вас раньше. Вы же обычно не встаете раньше десяти утра, — робко добавила она.
Значит, владелица этого тела, любила поспать.
— Все в порядке. — мягко улыбнувшись, я сняла с головы полотенце и начала сушить им волосы, но Салли тут же, как по команде, бросилась мне помогать. — Я намереваюсь изменить свой распорядок дня, поэтому начну вставать раньше.
— Хорошо, тогда я буду приходить раньше, — тут же отозвалась служанка. — Завтра я точно не опоздаю, и сама вас искупаю. — добавила она с такой решимостью, словно купание было ее самой важной обязанностью в жизни.
— Нет, — с улыбкой, но твердо остановила ее я, — Не нужно меня купать, — мои слова явно удивили девушку, — Я поняла, что предпочитаю принимать ванну одна. И одеваться я тоже могу самостоятельно, так что тебе не стоит беспокоиться. Лучше посвяти это время себе.
Лицо девушки побледнело.
— Я… я что-то сделала не так, госпожа? Вы хотите меня… разжалобить…? — ее голос дрогнул совсем как струна, готовая оборваться, а в глазах застыл испуг.
— Нет, почему ты… Давай так, я буду сама купаться и одеваться, а ты будешь приходить и помогать мне укладывать эти длинные волосы, хорошо? — я постаралась успокоить ее, как могла, словно гладила испуганного котенка.
— И все? А как же подготовить вас к завтраку?
— Подготовить к завтраку? Эммм…А как я обычно завтракаю?
— С господином. И…другими гостями поместья.
— А как много сейчас гостей в поместье?
Салли выразительно покраснела и опустила глаза, как будто я спрашивала о чем-то непристойном.
— Только одна гостья, госпожа. — прошептала она.
Наверное, она говорит про любовницу супруга, ту самую Алдею. Завтрак с новоиспеченным мужем и его будущей женой мне ни к чему. Как и их общество.
— А позавтракать в своей комнате я могу?
— Конечно, если пожелаете. — ответила она с явным удивлением.
— Отлично. Тогда как закончим одеваться, принесешь мне завтрак сюда?
— Конечно, госпожа. — с готовностью отозвалась Салли.
С платьем и прической мы справились на удивление быстро. Затем служанка принесла кашу, на которую нельзя было смотреть без грусти и слез. Такую еду положено давать за грехи.
Бледная, водянистая, с жалкой горсткой сухофруктов, каша напоминала овсянку убежденного аскета, решившего отказать себе во всех радостях жизни.
И вдруг, словно вспышка, я вспомнила о своих собственных диетах. О тех временах, когда я отчаянно пыталась стать кем-то другим.
Когда мы познакомились с Игорем я не была ни тощей, ни толстой. Я была… нормальной. С соблазнительными формами, которые получали от мужа когда-то столько комплиментов. Но когда он начал отдаляться от меня, меня охватила дикая паника. Будто я оказалась на краю пропасти. И я стала целенаправленно истязать себя беспощадными диетами, превращаясь в бледную тень самой себя прежней.
А потом он все равно ушел, и я резко набрала целый десяток лишних килограмм. Мое тело явно мстило мне за все свои мучения.
— А такой завтрак… для всех? — на всякий случай уточнила я. С надеждой, что эта жижа не является нормой.
— Нет, госпожа. Это ваше личное предпочтение.
— А есть что-нибудь… посытнее? Яйца, хлеб, масло, сыр? Как я уже говорила, диеты отменяются.
Служанка кивнула.
— Отлично. А тебе не составит труда принести мне новый завтрак?
