Вернуть Боярство 23 (СИ) - Мамаев Максим

Не было это и Божественной Силой, как у языческих богов. Не Чудом, как у Ангелов, истинных Ангелов, что обитали в Эдеме. Не мрачными, неповторимыми врожденными чарами демонов-аристократов Инферно — таких, как балроги. Нет, то было иное…

Это была именно магия. Именно человеческая магия, сплетенные по пусть принципиально куда более сложным лекалам и правилам, но в самоей своей сущности, глубинной первооснове творимая по тем же законам магии, коими пользовались смертные чародеи заклятие. Разница была лишь в том, что тот, кто был сейчас Аристархом, не просто частично понимал эти законы, в меру своих сил и знаний используя ту доступную ему толику этой мудрости, нет…

Несокрушимая, стальная Воля чародея не подстраивалась под них — она заставляла их работать так, как ему нужно. Он не прогибался под мир и его правила — он твердой рукой заставлял мир прогибаться под себя. Вынуждал делать его так, как было нужно ему, используя для этого своё невероятно глубокое познание этих самых законов и всю мощь своего воображения, дабы диктовать той части мироздания, в которой колдовал, свою непреклонную волю.

И мир, словно строптивый жеребец, вдруг ощутивший стальную руку сильного и уверенного наездника, покорялся его воле, действуя согласно его желанию. Каждый из тех, кто это видел, понимал — это магия смертных, магия людей… Просто таких, в сравнении с которыми вся сила и гордость нынешних людских чародеев казалась похвальбой деревенских ребятишек в сравнении с могуществом и властью сидящего в столице Императора и Глав Великих Родов. И те, и другие по природе своей одинаковы, относятся к одному и тому же роду людскому — но их силы и возможности просто несопоставимы.

Однако при этом увиденное не заставляло опускать руки от безнадежности, лишая всякой уверенности в своих силах. Каким-то образом тот, кто представился Пеплу странным не то титулом, не то всё же именем Воитель вдыхал в чародеев-людей огонёк надежды, крохотную искру жажды попробовать дотянуться до таких высот. Ведь даже деревенский мальчишка, случалось, вырастал и становился кем-то даже более могущественным, чем пресловутый Император. История помнила примеры подобного — Чингиз-хан, Тамерлан, Наполеон… И пример гордого волшебника, в одиночку бросившего вызов целому сонму божеств, разжигал в душах людей восхищение и желание хоть немного уподобиться ему. Заставлял чувствовать гордость за свою расу, которая, оказывается, способна достичь таких высот, что Боги трепетали перед её могуществом!

Подчиняясь чарам заклинателя, Божественные Силы скрутились в единую воронку, что по мере приближения к цели всё сильнее истончалась. Когда силы Богов достигли небрежно выставленной ладони, они уже были тоньше игольного острия — хотя в основании достигали многих километров. Однако несмотря на то, что маг значительно видоизменил силы врага, от этого они ничуть не ослабли, скорее даже наоборот, стали куда смертоноснее, сосредоточившись в одном месте. Стремящийся уберечь людей и территории под собой человек предпочел даже немного усилить вражескую атаку, нежели рисковать пропустить часть этой силы дальше, вниз.

Кожа на ладони мага чуть вмялась внутрь, будто на неё надавили тонкой стальной спицей — а затем второй слой его магии прошелся незримой волной по удару Богов. И могущественные, невообразимые для смертных Силы превратились в миллиарды крохотных, безобидных светлячков, стремительно разлетевшихся в стороны. Ночь окончательно отступила, и стало светло, как в яркий летний полдень…

Однако это действо не далось человеку легко. Было ощутимо, какие титанические силы ему пришлось потратить, чтобы подобным образом отразить удар — и потому Темные, не колеблясь, пошли в новую атаку. И на этот раз куда более организованно.

Глава Пантеона, огромное чудовище с телом, сильно напоминающим гигантского кальмара с полусотней длинных, мощных черных щупалец, потянул на себя силу всех присутствующих, используя свою способность из числа сильнейших.

Вокруг человека, на расстоянии десяти метров каждая, появилось двенадцать небольших, не больше двадцати сантиметров диаметром порталов. Из каждого вылетело по одной толстой, пылающей черно-зеленым пламенем цепи, стремительными змеями устремляясь к своей жертве — никакой излишней масштабности и хаотичности, как в прошлый раз. Выверенный и рассчитанный удар, нанесенный одной из самых эффективных личных способностей Главы Пантеона, поддерживаемого всеми своими подданными разом. То, что не разобрать на миллиарды безобидных светлячков, то, чему не выйдет навязать свою волю — не отклонить, не замедлить, не уменьшить и не увеличить…

Цепи обвились, опутали человека с головы до ног, прижав его руки по швам, укутав с головой в несколько слоев — так, что не осталось ни единого просвета. А затем полыхающее на них пламя вспыхнуло в десятки раз ярче и сильнее, создав костер в добрых несколько сотен метров размером, в самом сердце которого находился наглый смертный.

Гарнигурн Ненасытный был не просто очередным высшим демоном-изгнанником, что бежал из Инферно. Нет, он являл собой крайне редкий случай — проигравший схватку за власть, но сумевший выжить Лорд Инферно, перебравшийся в иные слои бытия ради выживания, он, даже после поражения, лишившись своего Домена, что и дает львиную долю могущества Лордам этого Плана Бытия, остался очень, очень силен.

Вынужденный пойти на поклон Богам, он стал частью одного небольшого и слабого Пантеона. Тогда в нем, помимо Главы, было лишь трое Старших и полтора десятка Средних Богов… А затем, спустя тысячелетия интриг и подготовки, вызвал тогдашнего Главу на бой — и одолел, а после поглотил. После чего возглавил Пантеон и за десятки тысяч лет сделал его на порядок могущественней, подняв из бессчетного количества мелких до среднего уровня. И сегодня, поглотив океан бесхозной силы Забытых, которых он сам в живую не видел, но слышал в пору своей юности байки об этих странных смертных, рассчитывал, что в его Пантеоне прирастет минимум тремя, а если повезет и пятью-шестью новыми Старшими, тремя дюжинами Средних и сотнями Младших — а сам он усилится как минимум на четверть.

Едва ощутив, что за бесценный клад находится под носом у его слуги, хозяин вампира мигом доложил обо всём Главе. И тот, не медля ни мгновения, принял решение — они отправятся за бесценным призом, не теряя времени. Ибо если, упаси Тьма и Хаос, смертный погибнет или внезапно повеявшую от него сладкую, бесхозную силу почуют другие и придут раньше — это будет величайшим упущением за всю отведенную ему, Гарнигурну вечность. А подобного он допустить не мог — не зря же его звали Ненасытным!

Пламя Инферно у разных демонов было разной силы. Оставаясь по природе своей одной и той же энергией, в разных руках оно показывало разную силу. У полукровок — одну, у чистокровных — другую, у высших — третью… Ну а Лордов, пусть даже и бывших, оно было на принципиально ином уровне. Ибо становление одним из Иерархов Инферно, пусть и низшим, и владение свои Доменом очищало, укрепляло природу демона и даровало ему совершенно новый уровень сил и родства с силами их мрачной родины. Именно оно, Пламя уровня Лорда, и стало его козырем в бою за место главы Пантеона, переломив схватку в его пользу. Одно из преимуществ, что не исчезали с утратой статуса и Доминиона…

И потому Гарнигурн был уверен в победе. Он ощущал, как под его Цепями лопнула защитная пелена, что так легко отразила удар Божественной Силы в самом начале сражения, чувствовал через эманации Силы Души жуткие страдания возомнившего о себе слишком много смертного колдунишки, неведомо как и где присвоившего себе силу, которой он был абсолютно недостоин, видел сквозь свою Божественную Силу, как плавиться, течет, словно воск свечи плоть мага, безуспешно сопротивляющаяся гибели за счет питающей его силы Забытых, чем лишь продлевала агонию…

— Как есть — безмозглые, жадные и самоуверенные животные, — раздался внезапно знакомый голос, переполненный презрением. — Вот поэтому вы и проиграли в первой Войне за Небеса, несмотря на всё своё превосходство. И даже миллиарды лет, минувшие с тех пор, не прибавили вам ни ума, ни осторожности.