Медь и серебро - Медведская Наталья Брониславовна

Впервые о Елагине Ольга услышала в сентябре. Десятый «А», подгоняемый классной руководительницей, выстроился на линейке.

– Девчонки, а вы слышали, к нам в класс перевёлся новенький. Щучка бухтела, что только хулигана и дебошира нам не хватало, хотела его в «Б» засунуть, но директор не позволил, мол, у бэшников и так перебор, – загадочным голосом сообщила подругам рыжая, как огонёк, зеленоглазая Соня Колоскова. Мать Сони преподавала алгебру и геометрию в старших классах, поэтому девушка была в курсе всех школьных новостей.

Щучкой прозвали классную руководительницу Евгению Карповну не только из-за рыбьего отчества и выпуклых бледно-серых глаз, но и из-за худой плоской фигуры почти без женских признаков.

Вика Загорская тряхнула светлыми гладкими волосами, пожала плечами.

– Что не маменькин сынок уже отлично, но, скорее всего, ничего интересного, обычный невзрачный плохиш.

– А вдруг он окажется симпатягой? Я на это надеюсь, – улыбнулась тонкогубым ртом Полина Кухтова и, прищурив без того узкие чёрные глаза, добавила: – А то у нас кроме как на Истомина и Каберского глянуть больше не на кого.

Прислушиваясь к болтовне «Великолепной троицы» так они именовали сами себя, за глаза же их дразнили «Трио борзых» или просто «Трио», Ольга поправила мягкие силиконовые амбушюры в ушах. На самом деле наушники служили лишь прикрытием, музыку она слушала редко, но с ними можно делать вид, что и одной неплохо, и вообще пофиг на всех. Только вот расслабляться нельзя. Зная пакостный характер некоторых одноклассников, дружков и прихлебателей этой троицы, необходимо быть настороже, находиться в курсе всех поползновений в её сторону. Ольга давно поняла: самую большую радость компания Загорской испытывает, унижая и обесценивая других, поднимая собственную значимость таким способом. Она не собиралась доставлять им удовольствие, попадая в глупые ловушки и подставы. В который раз Ольга мысленно поблагодарила Данилу Сергеевича, он стал для неё не только хорошим другом, учителем и наставником, в какой-то мере заменил обоих родителей. Монах научил, как правильно отвечать наглым одноклассникам.

Как-то ещё вначале знакомства она решила поплакаться ему.

– Ладно они не хотят со мной дружить, я это принимаю, но зачем издеваться, я им что козёл отпущения? Мне так обидно. Видеть никого не хочу и в школу больше не пойду.

Данила Сергеевич ухмыльнулся.

– И не ходи. Пусть порадуются, что наконец достали тебя и ты сдалась. А чего? Останешься недоучкой, будешь дома сидеть, ругань маменьки выслушивать.

– Вам легко говорить, а мне фигово.

– Раз тяжело – значит, правильно поступаешь. Растёшь. В гору поднимаешься, а не катишься вниз. – Он похлопал её по плечу. – Ничего, девочка, одиночество делает человека не только сильнее, но и мудрее. Пока твои ниочёмыши развлекаются и творят глупости, ты взрослеешь. Из-за того, что ты одна, у тебя есть возможность отстранённо наблюдать за ними и делать выводы.

– Ниочёмыши? – улыбнулась Ольга. – Так ещё моих одноклассников никто не называл. Но знаете, как нелегко не поддаваться на провокации и делать вид, что мне небольно.

– Конечно, нелегко, но надо. Ты извини, но скажу честно. Почти все подростки эмоционально незрелы, глухие и тупые, только свою боль чувствуете. Словно зверёныши, действуете на уровне инстинктов. Чувства обострены, эмоции через край хлещут, гормоны, как блохи, скачут, но ни тем, ни другим, ни третьим управлять ещё не умеете. Каждый полагает себя особенным и непонятым, но при этом боитесь оторваться от стаи, в кучке ощущаете себя комфортнее. На назначенных изгоями нападаете как свора собак, особенно трудно приходится одиночкам. А ты, Олька, по ряду причин стала именно одиночкой, поэтому они на тебе и срываются, таким образом, показывают свою общность. Чтобы выжить и не сломаться, придётся выбрать момент и показать себя неадекватной, чокнутой, способной ударить и навредить.

Ольга вытаращила глаза.

– Что вы имеете в виду?

Данила Сергеевич провёл ладонью по блестящей гладкой коже головы.

– Как они тебя обычно достают?

– Фантазия у них бедная. Кнопки подкладывают, стул клеем мажут, в рюкзак сок наливают или лягушку засовывают, на волосы или одежду жвачку приклеивают, на спину глупые записки вешают, парту красками мажут, подножки подставляют.

Данила Сергеевич ухмыльнулся.

– И правда ничего нового. Всё это уже было. А теперь пример. Как только кто-то подставит подножку, тут же изо всех сил врежь ему по щиколотке, или толкни. При этом надо сделать бешеное лицо, чтобы поверили, ты с катушек слетела, но главное, пригрози: убью, разорву к чёртовой матери. Как бы тебе не было страшно в этот момент, не выдавай себя, ты должна быть серьёзной, никаких криков, слёз, истерик, только ледяной голос и спокойствие. В общем, хоть раз, но врагов надо напугать. Поверь, после этого тебя больше не тронут, будут обходить стороной. Люди опасаются тех, от кого не знают чего ждать, мало ли что на уме у сумасшедшего. Сможешь выдержать одиночество?

Ольга горько улыбнулась.

– А разве до этого я не была одна? Если меня оставят в покое, буду счастлива. Что дальше делать?

– Стать отстранённой и хладнокровной. Твоё равнодушие и лёгкое презрение заденет недругов до самой печёнки. – Данила Сергеевич достал из шкафа коробку. – Тринадцать лет не шутка, совсем взрослая стала. Хотел подарить тебе на день рождения, но отдам сейчас, до первого сентября осталось немного как раз к ним привыкнешь.

До дня рождения Ольги осталось три дня, она с нетерпение ожидала подарка от Монаха, тот всегда дарил что-то оригинальное и неожиданное. До знакомства с ним её никто не поздравлял, мать не считала нужным как-то отмечать праздник дочери, а уж с подарками и вовсе не заморачивалась. Первый в жизни подарок она получила от Данилы Сергеевича два года назад. Увидев новенький телефон, не поверила глазам, а ещё был торт со свечками и даже небольшой фейерверк, на следующий год это были роликовые коньки. И вот теперь она держала в руках красивую коробку, перевязанную ленточкой.

– Ну что же ты открывай, – поторопил её Данила Сергеевич.

Ольга развязала ленточку, разорвала узорчатую блестящую бумагу. В коробке лежал плеер с беспроводными наушниками.

– Нравится?

– Очень! – Глаза Ольги заблестели, Она не умела ярко выражать эмоции, не заорала от восторга, не запрыгала от радости, но весь вид показывал, как она счастлива и довольна подарком.

– В свободное от уроков время надевай наушники, как бы отгораживайся от всех. Этим покажешь: не одноклассники тебя игнорят, а тебе на них плевать. – Данила Сергеевич улыбнулся. – Музыку можешь даже не включать, просто ходи в наушниках. Твои однокласснички привыкнут, что ты отстранённая и расслабятся, много чего интересного тогда услышишь, а сама будешь настороже.

– Здорово вы придумали, – восхитилась задумкой Ольга. Сама много раз наблюдала, как увлёкшись музыкой, человек ни на что не обращал внимания, но и люди, видя его в наушниках, не стеснялись в разговорах, думая, что всё равно их не слышит.

В седьмой класс Ольга отправилась в наушниках. И хотя в них стояла тишина, она делала вид, что увлечена музыкой, и ей ничто не интересно. Рекомендации Монаха пришлось применить буквально через неделю от начала учёбы.

На уроке физкультуры Игнатов перебросил мяч Каберскому, а тот вдруг запулил его Ольге в голову. От мощного удара она пошатнулась и упала на колени. От боли потемнело в глазах, а одноклассники весело заулюлюкали. Поднявшись, Ольга направилась в сторону Каберского, ей даже не пришлось изображать злость, она лавой кипела у неё в крови. Сильная боль, что-то сдвинула у неё в мозгах и на несколько минут превратила в другого человека. Ей вспомнились все неприятности и обиды, нанесённые за годы учёбы. Буквально захлёбываясь ненавистью, Ольга приблизилась к Максиму, глядевшему на неё ехидно и пренебрежительно. Пару секунд Ольга смотрела ему в глаза, неизвестно что хотела увидеть, но сожаления в них точно не было, а потом размахнулась и врезала ему кулаком в нос. Стоящий рядом с другом Игнатов выматерился и шагнул к ней. Она выхватила из закрученных на макушке волос крепкую деревянную шпильку, сжала её в кулаке.