Жуткая история. Кот - Горькая Ксения

Лучше бы он захлебнулся кровью на набережной, лучше бы погиб от черной отравы. Лучше бы он был разорван на куски цзянши на той парковке или на трассе по дороге к кампусу. Лучше бы Лэвен вышиб ему мозги из пистолета или энергия зверя перемолола бы его душу в кашу. Все что угодно было бы лучше, чем это. Откуда в его судьбе столько жестокости…

Все уже сделано? Черта с два.

– Нет, – Хёну сам удивился, что голос вообще подчинился ему; он говорил, срываясь и запинаясь, но все же говорил. – Нет! Я ни… когда не хотел для него ничего подоб… ного!

– Против судьбы не попишешь, – она затянулась сигаретой и повернулась боком, глядя в окно, из которого в комнату попадали золотые закатные лучи.

– Но по… чему? Это же… – он потерял дыхание, – …не имеет ника… кого смысла!

– Предполагаю, что его судьба подстраивается под твою, – Сэкиль глубоко затянулась и выпустила конус плотного дыма прямо перед собой, не глядя на Хёну. – Совсем недавно ты был готов бороться за свою судьбу любой ценой, а готов ли ты бороться против нее?

Хёну вытер слезы рукой и уже тверже ответил:

– Я готов бороться с чем угодно. Готов.

Бессильное отчаяние уступило место решимости. Сэкиль повернула голову и устремила на него очень долгий печальный взгляд. Хёну прекрасно видел в ее глазах все, что она думала в этот момент: сдайся, это почти наверняка бесполезно, ты только уничтожишь себя вместе с ним. Кажется, ей и правда было их жаль, но ничего поделать она не могла.

– Единственное, что мне приходит в голову, – посмотреть твою судьбу. Но знать свою судьбу – в тысячу раз хуже. Цена за знание чужой – огромная, но за знание своей…

В этот момент телефон Хёну зазвонил. Он достал его из кармана и с ужасом увидел имя Кая на экране. Искалеченное сердце ушло в пятки, дышать опять стало трудно. Он втянул носом воздух и прочистил горло.

– Извините, я должен ответить, – он обратился к Сэкиль, а потом зажмурил глаза и ответил на звонок. – Да?

– Хани, где ты? Я нигде не могу тебя найти, – голос Кая был очень встревоженным.

– Я… – Хёну взглянул за окно – солнце заходило, до сумерек оставалось недолго, – я в городе, Кай. Прости, что ничего не сказал.

Несколько мгновений в трубке была тишина, за которой последовал едва слышный выдох облегчения.

– В любой другой ситуации у меня было бы очень много вопросов. Но в этой… – его кто-то окликнул по имени, и он, прикрыв динамик рукой, ответил: «Иду, минуту», а дальше заговорил очень быстро: – Слушай внимательно. Не возвращайся назад в кампус, хорошо?

Живот скрутило снова – липкий леденящий страх, который только недавно отпустил его, начал подниматься с новой силой.

– Кай, что происходит? – он произнес безжизненно.

– Вернись в квартиру и жди, пока с тобой не свяжусь я или кто-то из Круга.

– Кай?.. – В голосе Хёну была мольба.

– Скажи мне, что ты меня понял.

– Да объясни мне, что происходит!

– Хёну, – его тон был непреклонен.

– Хорошо, я понял. Я тебя понял.

– Ты сделаешь, как я сказал?

– Да. Я сделаю, как ты сказал. Только прошу, расскажи мне, что произошло?

– На кампус скоро нападут. Мы готовимся. Их заметили очень поздно, так что эвакуировать людей времени не было.

– Что?.. – Хёну потрясенно едва слышно проговорил в трубку: – Это вампиры? Почему нельзя их увести, как обычно?

– Их… – он на пару секунд замялся, – их слишком много, Хани. Уводить их – значит гарантированно подписать смертный приговор десятку человек с крохотным шансом отвлечь мертвецов. Нам придется драться здесь.

Земля ушла из-под ног. Хёну трясло от бессилия. Он должен был быть рядом с ним в такой момент.

– Кай… – в голосе отчетливо были слышны слезливые нотки, уголки губ сами собой опускались. – Если сможешь, пожалуйста… береги себя, ладно? Чтобы мы увиделись…

– Увидимся, Хани. Мне пора. Я люблю тебя, – его голос снова стал мягким и ласковым, как если бы он…

Прощался.

– Я люблю тебя…

Кай тяжело вздохнул в трубку и отключился. Хёну опустил телефон и уставился на его имя. На экран закапали слезы, искажая и уродуя картинку. Больше не в силах сдерживаться, он заревел навзрыд и прижал телефон с его именем к губам.

Все это произошло по его вине? Он резко распахнул глаза и уставился на Сэкиль, задыхаясь в попытке выговорить хоть что-то:

– Это… я сде… сделал? Это це… на?!

Она только отрицательно покачала головой:

– Нет, малыш. Ты точно поймешь, когда с тебя потребуют плату. Вам просто… очень сильно не везет.

К горлу подступила тошнота.

– Я понял. Спа… сибо вам. Мне нужно ид… ти, – он взял со стола толстовку и ключи, еле поднялся, поклонился и быстрым шагом вышел из комнаты, сопровождаемый ее задумчивым грустным взглядом.

Он вылетел на улицу как пуля и сразу согнулся над сточной канавой. Его стошнило мерзкой жидкостью – водой или кофе с желчью, так как он ничего не ел. Лэвен выскочил из машины и обеспокоенно уставился на него.

– Боже, Хёну… Что произошло?

Он вытер рот свободной рукой и откашлялся. А потом поднялся, демонстрируя свое красное заплаканное лицо.

– На кампус напали. Мы едем туда.

Расплата

Иногда одно событие переворачивает все с ног на голову. Щелк. И все сладкое в мгновение ока становится горьким, все цветное – серым. Близкий человек – чужим. И ты стоишь, хлопаешь глазами и не можешь поверить в то, что произошло. Но иногда такого щелчка нет. Бывает так, что все вокруг начинает рушиться постепенно, прямо на твоих глазах, как карточный домик от неосторожного движения. Он складывается ярус за ярусом – карты рассыпаются по столу и слетают на пол, а ты хватаешь их неловкими руками, пытаясь остановить это. Но в конечном итоге делаешь только хуже. Этот процесс необратим. Все, что остается, – только смириться и смотреть.

Лэвен гнал как ненормальный. Они приехали в рекордный срок, но все равно не успели. Уже на подъезде Хёну увидел возвышающийся над лесом столб дыма.

Только не огонь… Только не снова.

– Подъезд с трассы закрыт, – Лэвен указал на дорогу – метрах в трехстах едва различимые в темноте вампиры черными тенями в несколько длинных прыжков выскакивали из леса, пересекали дорожное полотно и скрывались в кустарнике возле кампуса. Их выдавали только красные, светящиеся, как габаритные огни, глаза.

Этих тварей было чертовски много.

– Ничего. Уже достаточно близко, я и так дойду, большое спасибо, – Хёну потянулся к дверной ручке, но Лэвен перехватил его руку, прижав к сиденью предплечьем.

– Не глупи. Думаешь, я сейчас развернусь и поеду в клуб напиваться? – он указал глазами на дверную ручку, и Хёну послушно убрал от нее руку. – Мы подъедем поближе, только с другой стороны, – он обернулся и стал сдавать назад, а потом, круто развернувшись и легко проскочив узкий кювет, влетел на поле. – Я пойду с тобой.

– Но зачем?..

Инкуб напряженно вглядывался в высокую траву, которую свет фар выхватывал из темноты.

– Те, кто любит повыделываться на законных, очень плохо себе представляют, что бы тут было без Тэхо. Я представляю, – Лэвен плавно уводил машину влево, в сторону кампуса.

– Спасибо, – глупо было бы отказываться – помощь им сейчас была нужна как никогда.

Пришлось сделать большую дугу, но у них получилось, не привлекая внимания, подъехать почти к самому забору заднего двора. Лэвен заглушил мотор и повернулся к Хёну.

– Ты умеешь драться? – серые глаза смотрели пристально, оценивающе.

– Ну… да, кое-что умею, – он замялся. По сравнению с Тэхо или Каем – он, конечно, так себе боец.

– Хорошо, потому что я не умею, – и вышел из машины, оставив Хёну в полнейшем замешательстве.

Выйдя следом и аккуратно хлопнув пассажирской дверью, он обнаружил Лэвена склонившимся над открытым багажником. Он извлек оттуда двойную нательную кобуру и отточенным движением надел, поправив лямки на плечах. Потом вытащил из кейса два крупнокалиберных пистолета и один из них протянул Хёну, держа за ствол.