Мисс Эндерсон и её странности (СИ) - Зарецкая Анастасия

И вот Кей остановился, плавно опустил Алесту на землю. Внимательно посмотрел ей в глаза, будто взглядом пытался сказать всё то, на что не нашлось слов. И отступил в сторону, склонив голову вниз.

— Теперь смотри, — шепнул он. — Отсюда открывается любопытный вид на город.

Алеста развернулась в противоположную от леса сторону.

И замерла, завороженная видом.

Они стояли на некоем подобии обрыва, возвышающемся над Леберлингом. Город вдруг оказался у Алесты на ладонях — такой большой Леберлинг сжался во много раз, так что даже удавалось различить его границы. А те множественные желтые вкрапления, что прежде представлялись Алесте смазанными, оказались огнями, освещающими вечерний город.

Алеста приблизилась к самому краю обрыва.

А Кей оказался у неё за спиной, будто готовился в любой момент подхватить её от падения, если резкий порыв ветра вдруг лишит Алесту равновесия.

— Верна Вута задержали в Управлении, — заметил Кей спустя некоторое время — видимо, оно было отведено на то, чтобы Алеста вдоволь полюбовалась городским пейзажем. — И мне позволили с ним поговорить.

— Да? — уточнила Алеста, кратко взглянула на Кея через правое плечо. — Что удалось выяснить? И легко ли Верн Вут согласился на этот разговор?

Периферическим зрением Алеста заметила, как Кей покачал головой из стороны в сторону:

— Не сказал бы. Пришлось прибегнуть к разным приёмам… Угрозам, обещаниям, комплиментам и оскорблениям… Но до правды я, кажется, всё-таки добрался. Она мало чем отличается от наших предположений. Хотя знаешь… Лесс. Я могу звать тебя Лесс?

— Зови так, как посчитаешь нужным, — Алеста пожала плечами.

— Знаешь, Лесс, лучше пускай эту историю расскажет тебе мистер Меллиган — как непосредственный участник событий, которые привели к этой истории.

— Договорились, Кей.

Теперь пришла её очередь говорить. Алеста чувствовала это ясно как никогда. Груз невысказанных слов опустился Алесте на плечи, да и на всякие признания нельзя было найти лучшего времени, чем сейчас. Если ночь до Перерождения принято считать самой тёмной и опасной, то первая ночь после — самой чудесной, даже чудодейственной.

Самой волшебной ночью в году.

Отведя взгляд от здания вдалеке, отдаленно похожего на Университет магической механики с подсвеченными мягким светом софитов статуями, Алеста повернулась в сторону Кея.

— Спасибо тебе, Кей, — сказала она просто, разглядывая жёлтые облики в его серых глазах. — Если бы не ты, моя жизнь была бы куда спокойнее. Но состояла из лжи подчистую. Спасибо, что дал мне шанс докопаться до правды.

Кей кивнул плавно. И поинтересовался, понизив голос:

— Лесс, ты веришь, что эта ночь способна исполнять желания? Самые странные, на какие только хватит воображения.

— Не знаю, — ответила Алеста. — Я никогда ничего не загадывала. Только в детстве, может быть, так что теперь уже и не вспомню.

— А я верю, — признался Кей. — Когда пробьёт полночь, я загадаю провести этот год рядом с тобой.

Алеста вспыхнула мгновенно, как вспышка, и перестала ощущать всякий холод. Чтобы скрыть смущение, заметила, приправив слова язвительностью:

— Желание сомнительное. Продолжим смотреть друг на друга через решётку?

— Обвинения с тебя сняли, — напомнил Кей.

— Лишь на один день, в честь праздника, — продолжила стоять на своём Алеста. — Кто знает, в чём меня обвинят завтра?

А сама подумала: загадает, чтобы желание Кея сбылось. Самой желать нечто такое неприлично — слишком откровенно. Но пожелать удачи окружающему — в этом нет ничего такого. И даже больше: Иос ценит тех, кто даже единственное желание в году тратит на благо окружающих.

Кей приподнял руку, сдвинул в сторону рукав пальто и, слегка нахмурившись, заметил:

— Рядом с тобой время летит незаметно. Полночь близко. Ближе, чем мы думаем.

И уже через мгновение в небо взмыли огни — множество ярких вспышек. Жёлтые, рыжие, красные — они прорезали небо, заявили о себе поверх его темноты. Алеста вновь повернулась к городу лицом и застыла, завороженно глядя в небо.

Вспомнился рассказ бабушки — такой далёкий, что страшно признаться.

Бабушка рассказывала о том, что когда-то, много лет назад, во время Перерождения она оказалась в Леберлинге. И что в полночь наблюдала за огнями, выпущенными в небо — «почти такими же яркими, как твои волосы, хорошая моя». В то мгновение Алеста подумала, что и сама была бы не против однажды посмотреть эти огни. Когда вырастет.

И вот она стала взрослой.

Но для того, чтобы засвидетельствовать эти огни, Алесте пришлось перекроить собственную жизнь. Стоило ли оно того?

Стоило ли?

Алесте удалось на мгновение отвести взгляд на небо. Но лишь потому, что ей нестерпимо сильно захотелось посмотреть на Кея. Она медленно-медленно повернула голову в его сторону и заметила: Кей неотрывно смотрит на небо. И загадывает. Одному только Кею известно, что именно, — но пускай всё, что бы он ни загадал, сбылось!

Огни продолжили озарять небо, исходящий от них дымок серым ковром расстелился над Леберлингом. Но Кей вдруг окликнул Алесту по имени — по краткой форме её имени — и Алеста вновь, не задумываясь, обменяла потрясающие небесные вспышки на серые глаза Кея.

— У меня есть для тебя подарок, Лесс.

Она кивнула, завороженная этим взглядом.

Кей смотрел на неё иначе. Не так, как смотрел на случайного прохожего, или на родителей, или на руководителя, или даже на Бернис. Это был особый взгляд. Одной только Алесте посвященный. Тёплый, лучистый взгляд, который сам по себе был лучшим подарком на свете.

Кей протянул ей браслет — тонкую серебряную цепочку со сверкающим зелёным камешком по центру. Куда уж этому браслету было тягаться с кандалами, в которых Алесту везли на заседание… Она подала руку — браслет кольцом обвился вокруг её тонкого запястья, и Кей ловким движением защелкнул замок. Но руки Алесты не отпустил.

— Мой подарок будет более скромным, — объявила Алеста. Шагнула к Кею, поднялась на цыпочки и прикоснулась своими холодными губами к его горячим губам.

А потом отступила назад — и улыбнулась.

…Быть может, это очередная искрящаяся вспышка на небе оказалась настолько яркой, что на мгновение сменила ночь на день.

Но, быть может, это вспыхнули два сердца — чтобы слиться в безудержном сияющем дуэте.

Глава 14.

Главное — правильно преподнести свои идеи. И тогда за ними будут идти, какими бы абсурдными эти идеи ни оказались на самом деле.

И он преподнёс.

Долой коварство! Вперёд благородство и честность!

А в уме оставил: ничем он не лучше тех, против кого собрался играть. Вполне возможно, он даже хуже. Ведь они играют сразу перед всеми, да так, что сами начинают верить в предназначенную им роль. А он, уходя со сцены, возвращает себе истинное своё лицо, а потому ясно осознает, кто он есть на самом деле.

Мейсон Ролин. Ну или мистер Ролин. Отчего-то окружающие вот уже лет двадцать совершенно равнодушным образом относятся к его имени, которое с теплотой и любовью выбирала матушка. Мистер Ролин, вы позволите… Мистер Ролин, разрешите к вам обратиться…

Быть может, маска Мейсона носила как раз-таки это имя — мистер Ролин.

Именно мистер Ролин возглавил Орден — и громогласно (в кругу трёх своих последователей) обозначил, что теперь-то начнётся эра справедливости, когда каждому станет житься хорошо.

Но только Мейсон знал, для чего Орден создан на самом деле: для справедливости его личной.

И первоначальная цель создания Ордена была такова: поссорить между собой Вистана Меллигана и Маверика Гилсона. Перевести их предвзятое отношение друг к другу в открытую борьбу. И тем самым образом достичь сразу двух целей: привести высшее магическое общество Леберлинга к разладу — это во-первых. И во-вторых — отомстить за случай двадцатитрехлетней давности.

Прежде чем создать свой собственный Орден, мистер Ролин весьма и весьма мечтал попасть в так называемый Совет магов Леберлинга. Для каждого города он был свой, но Ролин, коренной житель этого города, никакие иные Советы и не рассматривал.