Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Лева посмотрел себе под ноги — это была настоящая земля, чернозем, а не цемент, как на полу каменного мешка. Юноша незаметно нагнулся, взял кусочек земли, зажал его в кулак и тайком принес в камеру. Из хлеба (он был, как глина) Лева сделал маленькую чашечку и, засыпав в нее земли, посадил чеснок, что дал ему сосед-заключенный, получавший передачи. Свой «огород» он поставил на окно, у решетки, ближе к форточке.
Каждый день Лева незаметно поливал посаженное. И вот — появился росток. Вначале маленький, незаметный, он рос на глазах и вдруг зазеленел. Жизнью повеяло в каменном мешке. Люди, неотрывно смотря на зеленый росток, словно забывали горе. Они вспоминали родные поля, луга, сады, говорили о посевах, об овощах, где что родится. Меньше стало зловонных, грязных анекдотов которыми пытались развлечься.
И Лева часами любовался этим зеленым ростком, думая о Том, Кто взошел, как отпрыск, как росток из сухой земли, и не было в Нем ни вида, ни величия.
– О чем ты думаешь, Лева, когда смотришь на эту растущую травку? — спросил его бывший начальник милиции.
– Я думаю о настоящей жизни! — ответил ему Лева. — Вот Христос. Он тоже, придя к нам в грешный мир, принял образ раба и явил людям настоящую жизнь — жизнь любви и мира, переходящую в вечную жизнь. Это растение напоминает мне Христа.
А растение росло, зеленело, и чем больше оно становилось, тем легче было заключенным переносить свои страдания.
Но вот однажды, во внеурочное время заскрежетали ключи в замке двери. Кто-то вошел и грозно произнес:
– Это что такое на окне?
– Да это только маленькое растение. Они никому зла не делает, — ответили заключенные.
Надзиратель полез на нары.
— Гражданин надзиратель, не трогайте, оставьте! — кричали ему. — Это никому не мешает…
Но он не слушал. Схватил и смял зеленеющий стебелек.
— Не положено! — отчеканил он. И бросил живое растение в зловонную бочку.
Захлопнулась дверь. Затих стук кованых сапог. В каменном мешке стало тихо. Люди молчали… А тот, кто сажал это растение, бледный, изможденный, худой, опустил голову на руки и задумался: Христос отвержен в современном обществе. Он, несущий жизнь, отдавший Себя ради страдающего люда, все так же не нужен миру. Его учение выбрасывают, как выбросили этот маленький росток. Даже имя Его стараются истребить с лица земли.
Но почему это? Почему? Ведь Он несет жизнь миру, Он зовет к любви, к братству, очищает нравственную атмосферу жизни от всякой нечисти. Пришел к своим, пришел к людям, а они не приняли Его, они убили Его…
Человечество не может жить без растений, они дают людям пищу, хлеб. Христос — хлеб жизни. Без него мир погибнет. О, Боже, как нужен Ты этим мятущимся, задыхающимся в грехах людям!
Послышались чьи-то крадущиеся шаги, кто-то с внешней стороны подошел к двери камеры, открыв волчок, заглянул внутрь. И в этом взгляде читалось одно: «Не положено, не положено!»
Глава 20. «Что делать с тобой?»
«Хулят вас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне»
1 Кор. 4:13
Индия… Когда услышите это слово в тюрьме, не думайте, что речь идет об известном государстве в Азии. Нет, это индия тюрьмы. Самое дно преступного мира. Мирок индии настолько развращен и нетерпим даже в условиях заключения, что его изолируют в особые камеры, где индийцы ждут «зарплаты» за свои злодеяния. В большинстве своем это молодежь, соблюдающая лишь законы преступного мира. Всех остальных заключенных, не из категории индии, они ненавидят и презрительно именуют мужиками. Главное удовольствие обитателей индии — карты. Они проигрывают последние пайки, одежду с себя, оставаясь часто совершенно нагими. Мир индии пропитан не только матом, он словно нашпигован всякими преступлениями, какие только знало человечество.
Камеры с индией в глазах заключенных были самым страшным местом наказания. Обитателей индии называли шакалами. Если случайно туда помещали обычного арестанта, он буквально пропадал. Эти камеры выходили на тюремный двор со стороны, противоположной одиночкам. И в одиночках были слышны ужасные крики, которые часто раздавались в индии. Эти крики-боли и отчаяния разрывали сердце Левы.
Иногда там пели, шакалы, обладавшие хорошими голосами, пели громко, не обращая никакого внимания на окрики надзирателей. Некоторые из этих песен остались в памяти Левы. Вот одна из них:
Судьба во всем большую роль играет,
И от судьбы далеко не уйдешь,
Она тобой повсюду управляет,
Куда ведет — покорно ты идешь.
Друзья мои, двенадцать лет мне было,
Когда меня принял преступный мир,
И сила волю быстро охватила:
Я ревизором стал чужих квартир.
Чтоб можно было жить, работала мамаша.
Я потихоньку начал воровать,
И пойман был, и был лишен свободы,
И все забыл, что предсказала мать.
Не слушал я мамаши наставления,
И не молился перед Божеством,
И не исполнил я судьбы своей веленья:
Я шел тропой, проложенной отцом.
Был вор отец, я, сын его, — бродяга,
У отца сыночек я был один.
Теперь я болен страшною чахоткой…
Помру иль нет, но только жаль мне жизнь!..
Лева вслушивался в стон этой безыскусной песни, и душа его болела за всех несчастных, бедных грешников.
— Если бы дали свободу! — думал он. — Мы начали бы работать среди самого падшего мира. У входа каждой тюрьмы повесили бы тексты Священного Писания и лозунг: «Покайтесь и веруйте в Евангелие!» Я бы ничего не пожалел, чтобы проповедовать и звать ко Христу этих страшных шакалов. Ведь они тоже люди, люди…
…А там, в индии, петь перестали, и какой-то шакал громко закричал в тюремный двор:
– Пусть будет проклял тот отныне и вовеки, кто думает тюрьмой исправить человека!
Лева слышал все это и не со вчерашнего дня знал, что тюрьма — это университеты преступности.
Наконец Леву вызвали опять на допрос. В большой светлой комнате сидел начальник, который вел дело Левы. Он осмотрел его каким-то усталым, равнодушным взглядом. Видно было, что ему приходилось страшно много работать. Ведь тогда для арестованных и подследственных не хватало ни тюрем, ни камер.
— В общем, так, — начал начальник. — Мы проверили твое дело и пришли к определенным выводам. Ты просто фанатик, и вся эта твоя организация существует только в твоей голове. Однако ты совершил предосудительные поступки, и за это мы должны тебя наказать.
— Как угодно наказывайте, — сказал Лева. — Я за Христа готов…
Начальник встал и развел руками:
— Так вот, мы оставляем тебе ту же самую статью 58, пункт 10, часть 3-я. Следствие пришло к заключению, что одиннадцатый пункт, то есть контрреволюционная организация, к тебе не подходит: слишком ты был одинок, и все люди, которых мы задерживали и арестовывали по твоему делу, после детального опроса освобождены.
Лицо Левы просияло. Значит, Господь услышал его молитвы. Буду страдать один…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
