Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
– Ты, видно, обрадовался, что за тебя никто не страдает, — произнес начальник, улыбаясь оживлению Левы. — Да только пойми, что все это временно. Ничего не изменилось. Вы сектанты, а значит, враги советской власти. Идеализм нам враждебен, и мы будем до конца бороться с ним. Ваша активная религиозная деятельность контрреволюционна, т.к. она подрывает устои нашего строя, основанного на истинах материализма. Рано или поздно, но все твои братья и сестры ответят по закону.
– Но, поймите, — сказал Лева, — Христос стремился делать только добро, чтобы было меньше страданий, несчастий. Никакой контрреволюции у нас и в мыслях нет! К нам эта статья совсем не подходит. Хоть мы для вас как сор, как прах, но мы за вас молимся…
Начальник увидел искренность Левы:
– Если вы субъективно и не против нас и любите нас по вашему Христу, то объективно вы вредите нам, мешаете, и мы должны принимать к вам какие-то меры.
– Но статья! Статья совсем не подходит мне, — продолжал Лева. — Просто сердце болит, что за чепуха: вел пропаганду, агитировал против советской власти, и главное — с целью свержения… Использовал предрассудки народных масс. Нет, в этом я совершенно неповинен.
Начальник сел за стол и начал перелистывать материалы дела Левы. Затем внимательно посмотрел на него и сказал:
— Все это вы наделали в восемнадцать лет. А что будет, когда вам стукнет двадцать пять? Что делать с тобой?
Лева ничего не ответил. Начальник позвонил, и Леву увели.
Глава 21. Забытый
«Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся».
2 Кор. 4:8
Больше Леву на допросы не вызывали. Он понимал, что со дня на день по его делу должен быть вынесен приговор. Когда же состоится заседание полномочного представительства О ГПУ Дальневосточного края? Может быть, они сегодня вынесу ему свой приговор, а, может быть, завтра? Но дни шли за днями. Менялись его сокамерники: им выносились приговоры, а он все сидел и сидел. Прошел месяц, затем другой. Из окна подуло холодом, наступила осень.
Казалось бы, уж можно было бы привыкнуть к этому постоянному ожиданию приговора и не ощущать его остроты. Но на самом деле привыкнуть было невозможно. Не случайно ведь мудрый русский народ сложил об этом поговорку: ждать и догонять — самое плохое дело.
Неопределенность дела в смысле того, как его расценят и что ему дадут, оригинальность самого дела, которое нельзя было сравнить .с какими-либо другим преступлениями, — все это давало Леве ясное понимание того, что он находится в отчаянных обстоятельствах. Если к этому добавить то, что он не получал никаких вестей от близких, не знал, в каком положении его семья, отец, не имел никаких свиданий, если присоединить к этому неимоверный голод, который мучил Леву каждый день, а также суровый режим тюрьмы, то можно легко понять, насколько он был отовсюду притесняем. Казалось бы, можно впасть в уныние, прийти в отчаяние…
Его земная хижина — тело — таяло: стала кружиться голова, нарастало ощущение физической слабости, особенно к вечеру.
Единственно, что не было нарушено, — это сон. Как поется в одном из псалмов: «Возлюбленному своему Он дает сон». Этому, возможно, способствовало то, что днем Лева абсолютно не ложился отдыхать. Он или сидел, или стоял, или двигался из стороны в сторону по маленькому пространству одиночки. К вечеру юноша чувствовал себя настолько утомленным, что, положив голову под подушку, не слышал никаких разговоров и быстро засыпал.
Одно становилось Леве все яснее, что если его и оставят в живых, то есть дадут тот или иной срок «наказания» — жить ему останется очень немного. Он слышал об условиях содержания заключенных в лагерях и понимал, что к лагерному труду он совершенно непригоден, а потому обречен быстро «исчезнуть», как исчезают там многие слабые и физически больные. Но и такая перспектива его не расстраивала: он понимал, что впереди, после всех эти страданий его ожидает вечная жизнь.
Одно только земное желание владел юношей: увидеть своих родных по вере и рассказать им, как дивно вел его Бог в его восемнадцать лет, рассказать, чтобы дать им понять, что все, что он север-опт, сделано не им, Левой. Он всего лишь глиняный сосуд, а та неизбывная сила, которая его вела, может быть приписана только Богу, но отнюдь не человеку. Он точно знал, что только Бог, Которому он вверил свое сердце и подчинился, — только Господь привел к тому, что он, невзрачный восемнадцатилетний юноша, совершил то дело, за которое теперь терпел столь тяжкое наказание.
Среди заключенных в тюрьме был слепой старик. Лева часто видел, как его выводили на прогулку на арестантский двор. Он знал много тюремных песен и обладал красивым голосом. Песни он пел громко, но надзиратели не мешали ему: они сами, видимо, наслаждались его пением. Среди старинных сибирских песен, которые пел этот слепец, одна особенно запечатлелась в сердце Левы. Грустный, тоскующий голос старика плавно рассказывал о том, как
За тюремной кирпичной стеною
Молодой арестант умирал.
Он, склонившись на грудь головою
Потихоньку молитву читал:
«О Всесильный Господь, дай мне силы
Подышать еще несколько дней,
Дай сходить на родную сторонку
И увидеть всех близких друзей.
Повидаться с женой молодою
И обнять престарелую мать…»
Но уж сердце больного предчувствует,
Что ему никого не видать,
Отвернулся, бедняга, он к стенке,
Три раза он тихонько вздохнул,
И закрыл свои карие очи.
И навеки, бедняга, уснул.
Не увидел он родную сторонушку,
Не увидел всех близких друзей,
Не обнял свою милую женушку,
Не обнял свою старую мать…
Когда старик пел, в камерах не было слышно шума: вся тюрьма слушала его. Каждый заключенный как бы предчувствовал, что и его как героя песни слепого, ожидает подобная участь. Ни для кого не было секретом, что немало их именно так и умирало в суровых условиях исправительно-трудовых лагерей,
Этот мотив и слова песни навевали и на сердце Левы тихую грусть. Грусть, но не отчаяние. Как бы в ответ певцу он вполголоса начинал напевать сам:
Когда окончится труд мой земной.
Даст мне Спаситель на небе покой,
Там навсегда буду с Ним пребывать
И вечно славу Его созерцать.
Славу Свою даст Он мне узреть,
Буду на лик Его дивный смотреть.
Славу Свою даст Он мне узреть…
Место даровано в доме Отца
Мне беспредельной любовью Христа.
Ах, что за радость Его увидать
И вечно славу Его созерцать!
Там многих встречу любимых друзей.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
