Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 162
Чтоб обо мне, взойдя, ты помолился".
52 И я: "Твое желанье я свершу;
Но у меня сомнение родилось,
И я никак его не разрешу.
55 Возникшее, оно усугубилось
От слов твоих, мне подтвердивших то,
С чем здесь и там оно соединилось.
58 Как ты сказал, теперь уже никто
Добра не носит даже и личину:
Зло и внутри, и сверху разлито.
61 Но укажи мне, где искать причину:
Внизу иль в небесах? Когда пойму,
Я и другим поведать не премину". 751
64 Он издал вздох, замерший в скорбном «У!»,
И начал так, в своей о нас заботе:
"Брат, мир-слепец, и ты сродни ему.
67 Вы для всего причиной признаете
Одно лишь небо, 752 словно все дела
Оно вершит в своем круговороте.
70 Будь это так, то в вас бы не была
Свободной воля, правды бы не стало
В награде за добро, в отмщенье зла.
73 Влеченья от небес берут начало, —
Не все; но скажем даже — все сполна, —
Вам дан же свет, чтоб воля различала
76 Добро и зло, и ежели она
Осилит с небом первый бой опасный,
То, с доброй пищей, победить должна.
79 Вы лучшей власти, вольные, подвластны
И высшей силе, влившей разум в вас;
А небеса к нему и непричастны. 753
82 И если мир шатается сейчас,
Причиной — вы, для тех, кто разумеет;
Что это так, покажет мой рассказ.
85 Из рук того, 754 кто искони лелеет
Ее в себе, рождаясь, как дитя,
Душа еще и мыслить не умеет,
88 Резвится, то смеясь, а то грустя,
И, радостного мастера созданье,
К тому, что манит, тотчас же летя.
91 Ничтожных благ вкусив очарованье,
Она бежит к ним, если ей препон
Не создают ни вождь, ни обузданье.
94 На то и нужен, как узда, закон;
На то и нужен царь, чей взор открыто
Хоть к башне Града 755 был бы устремлен.
97 Законы есть, но кто же им защита?
Никто; 756 ваш пастырь жвачку хоть жует,
Но не раздвоены его копыта; 757
100 И паства, видя, что вожатый льнет
К благам, будящим в ней самой влеченье,
Ест, что и он, и лучшего не ждет.
103 Ты видишь, что дурное управленье
Виной тому, что мир такой плохой,
А не природы вашей извращенье.
106 Рим, давший миру наилучший строй,
Имел два солнца, 758 так что видно было,
Где божий путь лежит и где мирской.
109 Потом одно другое погасило; 759
Меч слился с посохом, 760 и вышло так,
Что это их, конечно, развратило
112 И что взаимный страх у них иссяк.
Взгляни на колос, чтоб не сомневаться;
По семени распознается злак.
115 В стране, где По и Адиче струятся, 761
Привыкли честь и мужество цвести;
В дни Федерика стал уклад ломаться; 762
118 И что теперь открыты все пути
Для тех, кто раньше к людям честной жизни
Стыдился бы и близко подойти.
121 Есть, правда, новым летам к укоризне,
Три старика, которые досель
Томятся жаждой по иной отчизне: 763
124 Герардо славный; Гвидо да Кастель,
«Простой ломбардец», милый и французу;
Куррадо да Палаццо. 764 Неужель
127 Не видишь ты, что церковь, взяв обузу
Мирских забот, под бременем двух дел
Упала в грязь, на срам себе и грузу?"
130 "О Марко мой, я все уразумел, —
Сказал я. — Вижу, почему левиты 765
Не получили ничего в удел.
133 Но кто такой Герардо знаменитый,
Который в диком веке, ты сказал,
Остался миру как пример забытый?"
136 "Ты странно говоришь, — он отвечал. —
Ужели ты, в Тоскане обитая,
Про доброго Герардо не слыхал?
139 Так прозвище ему. Вот разве Гайя,
Родная дочь, снабдит его другим.
Храни вас бог! А я дошел до края.
142 Уже заря белеется сквозь дым, —
Там ангел ждет, — и надо, чтоб от света
Я отошел, покуда я незрим".
145 И повернул, не слушая ответа.
ПЕСНЬ СЕМНАДЦАТАЯ
1 Читатель, если ты в горах, бывало,
Бродил в тумане, глядя, словно крот,
Которому плева глаза застлала,
4 Припомни миг, когда опять начнет
Редеть густой и влажный пар, — как хило
Шар солнца сквозь него сиянье льет;
7 И ты поймешь, каким вначале было,
Когда я вновь его увидел там,
К закату нисходившее светило.
10 Так, примеряясь к дружеским шагам
Учителя, я шел редевшей тучей
К уже умершим под горой лучам.
13 Воображенье, чей порыв могучий
Подчас таков, что, кто им увлечен,
Не слышит рядом сотни труб гремучей,
16 В чем твой источник, раз не в чувстве он?
Тебя рождает некий свет небесный,
Сам или высшей волей источен.
19 Жестокость той, которая телесный
Сменила облик, певчей птицей став,
В моем уме вдавила след чудесный; 766
22 И тут мой дух всего себя собрав
В самом себе, все прочее отринул,
С тем, что вовне, общение прервав.
25 Затем в мое воображенье хлынул
Распятый, гордый обликом, злодей,
Чью душу гнев и в смерти не покинул.
28 Там был с Эсфирью, верною своей
Великий Артаксеркс и благородный
Речами и делами Мардохей. 767
31 Когда же этот образ, с явью сходный,
Распался наподобье пузыря,
Лишившегося оболочки водной, —
34 В слезах предстала дева, говоря:
"Зачем, царица, горестной кончины
Ты захотела, гневом возгоря?
37 Ты умерла, чтоб не терять Лавины, —
И потеряла! Я подъемлю гнет
Твоей, о мать, не чьей иной судьбины". 768
40 Как греза сна, когда ее прервет
Волна в глаза ударившего света,
Трепещет миг, потом совсем умрет, —
43 Так было сметено виденье это
В лицо мое ударившим лучом,
Намного ярче, чем сиянье лета.
46 Пока, очнувшись, я глядел кругом,
Я услыхал слова: «Здесь восхожденье»,
И я уже не думал о другом,
49 И волю охватило то стремленье
Скорей взглянуть, кто это говорил,
Которому предел — лишь утоленье.
52 Но как на солнце посмотреть нет сил,
И лик его в чрезмерном блеске тает,
Так точно здесь мой взгляд бессилен был.
55 "То божий дух, и нас он наставляет
