Искра божья - Глазырина Елена

— Ты как, Ультимо? — с искренним сочувствием спросил Артемизий, кладя руку на плечо поверженного друга.

— Дьяболловы кошки украли у меня смысл жизни! — не своим голосом промычал Джулиано, сжимаясь в комок на мятых одеялах.

Глава 64. Блажен приходящий вовремя

Конечно, у Джулиано не получилось скрыть от товарищей по школе досадное происшествие, случившееся с ним и ди Каллисто на Капитолийском холме. Сразу же по возвращении в стены родной альма-матер Артемизий в красках живописал всем желающим о подлости девиц сеньоры Обиньи. Чтобы избежать лишних вопросов про опасный фолиант, де Грассо даже пришлось соврать, сказав, что фехтовальщицы попросту ограбили его, забрав последнее.

На что Ваноццо скептически хмыкнул, а Пьетро не преминул едко заметить:

— Уж не честь ли?

Все посмеялись, но решили дело так не оставлять и непременно отомстить коварным саттановым дщерям при первой же возможности.

Всю следующую неделю де Грассо много вспоминал о случившемся, перемежая пустые раздумья с изнурительными тренировками в школе маэстро Майнера. В голове неотступно кружились мысли о том, каким образом девицы Обиньи прознали о его книге. «Всё это тёмное колдовство, не иначе, — думалось Джулиано. — Ведь не мог же, право, Спермофилус пасть так низко, чтобы использовать подлых вертихвосток для кражи вожделенного фолианта?». Сам барбьери за минувшую неделю ни разу не обмолвился о запрещённом церковью трактате. Ни жестом, ни словом не выказал он своей заинтересованности в «Псевдомонархии», а напрямую обвинить приятеля в пропаже книги де Грассо не позволяла клятая родовая честь и вера в людей. Несколько раз Джулиано порывался рассказать Пьетро и Ваноццо о краже фолианта, но что-то всегда останавливало его в последнюю минуту. Возможно, то было нежелание признаваться в собственной недальновидности или всё та же пресловутая родовая гордость.

Так или иначе, время неумолимо бежало вперёд. Свежие ветры с высоких арлийских пиков приносили в столицу бодрящую прохладу и короткие дожди. Сонное зимнее солнце теперь не било по голове и плечам увесистым золотым моргенштерном, а ласково пригревало, словно окутывая мягкими хлопковыми лучами. Богатые контийцы сменили батист и шелка на парчу и бархат. Накидки на меху, тёплые плащи и манто наводнили улицы. Народишко победнее закутался в шерсть и лён, подбитый войлоком. Изо рта по утрам шёл парок, а лужи в самых низинных районах города за ночь покрывались тонкой корочкой льда.

Каждый вечер ученики сеньора Майнера попарно прогуливались под забором школы маэстро Обиньи в надежде отловить кого-нибудь из коварных девиц. Но пока их вылазки не давали результатов. Дафна, Аврора и Лучия точно сквозь землю провалились.

И всё ближе был день второго свидания Джулиано с Карминой Лацио.

Поначалу юноша вовсе не собирался посещать загородную виллу, куда его направила ветреная любовница, опасаясь нового обмана с её стороны. Но, подумав и успокоившись, Джулиано решил: даже если подлая женщина вовсе не явится в условленное месте, единственное, чего он лишится в данной авантюре, будет свободное время, которого у него сейчас имелось в избытке. Если же она по какой-либо прихоти судьбы всё же придёт в гостевой домик, он недурно проведёт ночь. По крайней мере, это избавит его от лишних расходов на куртизанок.

Утешая себя подобными мыслями, Джулиано надел новый тёплый плащ на куньем меху, стащил из кладовой Беллочки бутылку вина, охвостье кровяной колбасы да парочку вчерашних пресных лепёшек на меду и, насвистывая популярный мотивчик, покинул стены шумного Конта.

Чтобы успеть на виллу до темноты, Джулиано вышел из города в обед и бодрым шагом покрывал лигу за лигой. Древняя каменная дорога летела прямой стрелой на запад. В обе стороны от неё тянулся бесконечный поток телег, всадников и крытых повозок. Дважды юношу подвозили тряские попутные колымаги. Оба раза возницы, управлявшие ими, оказались людьми лёгкого нрава. Они с удовольствием делились с де Грассо немудрёными крестьянскими новостями: оценивали мягкость зимы, виды на грядущий окот овец и отёл коров, важно рассуждали о всходах озимых и виноградной лозе, жаловались на нерадивых жён, детей, ругались на скверных соседей и жадных сеньоров, забирающих последнее. Такие истории в пору своего отрочества в родном Лаперуджо Джулиано слышал бессчётное количество раз. Ничем не отличались они и в этот день. Юноша лениво внимал пустопорожней болтовне возниц, задумчиво кивал и изредка поддакивал для поддержания разговора.

Воздух зимних полей, садов и пашен благотворно подействовал на настроение де Грассо. Мрачные мысли покинули его голову, уступив место лёгкому зуду нетерпения.

Джулиано прибыл к изящным кованным воротам поместья Строцци ещё засветло. Его встретил яростный брёх пары громадных сторожевых мастифов, пристёгнутых на длинные стальные цепи к закрытой калитке. За забором начиналась пустая каменистая дорожка, ведущая к охристой трёхэтажной постройке с белыми колоннами по фасаду. Вокруг палаццо тянулось два ряда высоких кипарисов, переходивших не то в запущенный парк, не то и вовсе в рощу. Дворец выглядел ветхим стариком, чьи выросшие дети-хозяева давно укатили в столицу, оставив его тихо доживать свой век в ожидании их редких визитов.

Огня в окнах не горело. На лай из покосившегося флигеля у калитки выглянуло неприветливое лицо сторожа. Мужчина окинул неприязненным взором тощую фигуру Джулиано и велел юноше проваливать, пока он не спустил собак.

Джулиано не стал спорить с привратником и медленно побрёл вдоль ограды в сгущающиеся зимние сумерки. Через три сотни шагов чёрная решётка с шипами из кованного плюща закончилась, перейдя в осыпающуюся сланцевую ограду высотой примерно по грудь. Оглядевшись по сторонам и не приметив любопытных глаз, Джулиано лихо перемахнул в господское поместье. За забором его встретил густой бурьян и сухие колючки чертополоха. Ругаясь и поминая недобрым словом проклятую королеву ада, де Грассо кое-как выбрался на узкую тропку старого парка.

И что он здесь делает в такое время? Ведь ясно же, что сеньоров на вилле нет. На что он надеется, наивный дурак? Если сейчас повернуть назад, можно ещё успеть вернуться в Конт до закрытия городских ворот. Хотя, если взглянуть на проблему под другим углом, то и Кармина ещё может приехать на свидание: для кареты с лихим кучером это дело всего пары часов.

Размышляя таким образом, Джулиано всё дальше углублялся в тёмный неприветливый парк. Вскоре в густых кустах что-то зажурчало. Ветер принёс запах сырости, и юноша вышел к ручью. Мелкий сонный поток, перегороженный влажными булыжниками и опавшей листвой, неторопливо струился под декоративным каменным мостиком, едва покачивая сухие высокие стебли рогоза, росшего в топких заводях по берегам. На другой стороне ручья, между старых каштанов виднелся приземистый белый домик с треугольным портиком и облупившейся балюстрадой.

Юноша приблизился и заглянул в занавешенные тёмными портьерами окна с наличниками, украшенными лепниной в имперском стиле; подёргал за тяжёлое бронзовое кольцо на двери. Створка бесшумно распахнулась, пропуская Джулиано внутрь. В обширной гостиной с почерневшим от сажи жерлом камина в виде львиной пасти его встретило приятное тепло. Чувствовалось, что утром комнату топили. Это открытие вселило в сердце Джулиано некоторую надежду на счастливый исход всего этого сомнительного предприятия. Крадучись, де Грассо обошёл оба этажа и не встретил никого, кроме лохматой паутины и пыльных чехлов на старой мебели.

От нечего делать де Грассо устроился внизу на мягком пуфе, рядом с широким дубовым столом на кривых хищных лапах. Он вытянул усталые ноги в сторону остывающего камина, достал из-за пазухи тёплую бутылку вина и прочую нехитрую снедь и с аппетитом откушал. После сытной трапезы Джулиано стало нестерпимо клонить в сон. Он поднялся наверх и, закутавшись в тёплый плащ, заснул на незастеленной перине за тяжёлыми занавесями побитого молью балдахина.