Искра божья - Глазырина Елена

— Соболезную твоей утрате, дочь моя. Надеюсь, впредь подобное не повторится.

Женщина упала в ноги Чазарре Кварто и принялась слёзно заверять его, что случившееся было в первый и последний раз. Надсадные вопли пытаемого грешника стали приятным аккомпанементом к её партии, сладко терзающей искушённый слух великого инквизитора.

Глава 63. Смысл жизни

Когда сонное зимнее солнце вымостило звонкими медными чешуйками ленту Священной Дороги на контийском форуме и окрасило рыжим кадмием обломанные верхушки колонн храма Гейи, на древний холм размашистой походкой поднялся наш герой в сопровождении Артемизия. Ди Каллисто был прихвачен Джулиано за компанию, так сказать, для надёжной защиты тыла. Потому что боль недавнего предательства со стороны прекрасной Кармины Лацио ещё терзала сердце юноши, и в каждом женском слове теперь виделся ему подвох и коварный обман. Кроме того, Артемизий, несмотря на некоторую отбитость пальцев тупыми предметами, недурственно бренчал на лютне и умел исполнять задорные куплеты собственного сочинения.

За несколько месяцев, миновавших со дня последнего посещения Джулиано Капитолийского холма, руины базилик и триумфальных арок ни капли не изменились. Разве что зелени на форуме немного поубавилось — природа не спеша погружалась в зимнюю дремоту. Среди руин горело лишь несколько масляных фонарей: рядом с калиткой в школе маэстро Луизы, у здания городского совета, в одной из полуразрушенных церквей и у покосившегося изваяния игрипетского обелиска.

Нерешительно потоптавшись какое-то время под окнами палаццо гейянок, Джулиано с приятелем направились к четырёхгранной стеле, возвышавшейся в отдалении над низкими раскидистыми пиниями. Там, при свете небольшого костерка, на мраморных обломках колонн и пёстрых одеялах, разостланных среди цветущих зарослей розмарина, сидела неразлучная троица воспитанниц сеньоры Обиньи. Вместо привычных бриджей на Лучии и Дафне были надеты широкие бархатные юбки, а Аврора красовалась в тёмно-синем платье с низким декольте. По долетавшим до слуха приятелей обрывкам громких фраз Джулиано понял, что девицы о чём-то раздражённо спорят. Заметив приближающегося де Грассо, сеньориты умолкли, и на их лицах засветились приветственные улыбки. Правда, несколько скисшие при виде ди Каллисто.

— Добрый вечер, прекрасные Кипиды! — поздоровался Джулиано, снимая берет. — Чем обязан приглашению в ваш прелестный цветник?

— Ах, сеньор, какой ты шустрый: с места да в карьер! — возмутилась Аврора, соблазнительным жестом закидывая ногу на ногу. — Поужинай с нами, испей вина, поговори о дивной погоде — вот тогда и до дела речь дойдёт.

— Садись вот сюда, между мной и Авророй, — предложила Лучия, сдвигаясь на край одеяла, — а твой друг пусть займёт место рядом с Дафной.

— Ну же, не стой столбом, мы не кусаемся, — Аврора задорно рассмеялась, — честное слово, в женском обличье ты казался посмелее.

— Неправда, то была моя сестра, — серьёзно возразил Джулиано, усаживаясь на предложенную мягкую подстилку.

— Девочки, он ещё и лжец! — возмутилась Лучия, поправляя лебяжьи подушки, в беспорядке рассыпанные по одеялу.

— Нет, он просто опасается найти меж нами сестру-ищейку, — не согласилась Аврора, заправляя белую прядку за ухо.

— Ну же, сеньоры, давайте не будем ссориться! — в разговор вмешался всеми забытый Артемизий, — Жаль, что вы не предупредили моего друга, что нас ожидает ужин на траве. Мы могли бы захватить чего-нибудь на десерт. Впрочем, я всегда готов услужить прекрасным сеньоритам своей музыкой. Хотите, я вам сыграю?

Девицы с энтузиазмом поддержали эту идею. Пока Артемизий подкручивал колки, настраивая лютню, молодые фехтовальщицы достали из корзинок пыльные бутылки вина, звонкие хрустальные бокалы, тонкие ржаные лепёшки и холодную утку, запечённую с травами.

Артемизий удобно устроился на обломке античной колонны, раскинув шерстяной плащ на неровном мраморном сколе. Рыжий свет костра очертил его тонкий молодой профиль, красиво проступающий на фоне индигового неба. Привалясь спиной к древней игрипетской стеле с вереницами непонятных значков, высеченных на камне, ди Каллисто обвёл компанию задумчивым взглядом, любовно тронул струны, прочистил горло и запел высоким чистым голосом:

Пузатый монах прокричит с алтаря:

«Обжорство один из грехов!».

Испарину шёлковым платом утря,

Всегда он откушать готов.

Любить призывает нас тощий монах,

Забывший о силе любви.

Он похоть равняет с любовью, но ах —

Ладони монаха в крови.

Из золота цепь он возьмёт, говоря:

«Лишь нищий наследует рай! —

Поправит жемчужный подол стихаря^[168], —

А ты же последнее сдай!».

Знай, только смиренный, закрывший уста,

Подставивший правый ланит^[169],

Избегнет в Геенне стального прута

И будет надеждою сыт!

Не вздумай лениться, гордиться, скорбеть —

«Ужасен отчаянья грех!».

Ты должен трудиться, молиться, терпеть

И в ящик сыграть без помех.

Когда последние аккорды рассеялись в надвигающихся сумерках, девушки дружно зааплодировали.

— Ах, что за чу́дная песенка! — воскликнула Лучия, протягивая наполненный до краёв кубок музыканту. — Ты сам её сочинил?

— Было дело, от скуки маялся… — нехотя признался Артемизий.

— Очень смело, — поддержала её Аврора, — тебе повезло, что здесь нет собачьих доносчиков.

— Не любите Псов господних? — поинтересовался Джулиано, медленно прихлёбывая терпкий виноградный напиток из бокала, поданного ему блондинкой.

— А кто их любит? — с усмешкой произнесла Дафна.

— Будь на то воля Чазарре Кварто, всех нас давно бы сожгли на костре, — сказала Аврора, смачно вгрызаясь крепкими зубами в поджаристое утиное бёдрышко.

— Хвала Папе и герцогине Изабелле, что чаша сия нас миновала, — добавила Лучия, слизывая жир и мясной сок, текущий по тонким пальчикам.

— Джулиано, а какие девицы нравятся тебе? — загадочно улыбаясь, спросила вдруг Аврора, придвигая колени поближе к бедру юноши.

Де Грассо несколько смутился, пощипал чёрный ус и наконец ответил:

— Мне нравятся верные.

— О-о! — восхитилась Лучия. — А какие, по-твоему, самые верные?

— Беленькие, чёрненькие или рыжие? — уточнила Дафна, водя пальчиком по краю хрустального бокала.

— Седые, — насупившись, заявил Джулиано.

Девицы быстро переглянулись и прыснули в ладоши от смеха.

— Эх, жаль, сеньора Обиньи тебя не слышит, — сказала Аврора, напуская на себя обиженный вид, — она бы оценила эту шутку по достоинству.

— Из-за чего ты повздорил сегодня с Боргезе? — спросила Лучия, подливая вина де Грассо.

Джулиано нахмурился, раздумывая, стоит ли втягивать в дела его маэстро малознакомых девиц из конкурирующей школы. Его приятель взял пару новых аккордов и, видимо, приготовился порадовать собравшихся очередными скабрёзными памфлетами.

— Да будет тебе, не упирайся, — сказала Аврора, укладывая острый белый подбородок на плечо юноши, — какие могут быть тайны между нами после того, как мы видели друг друга голыми?

Де Грассо поперхнулся вином, а Артемизий бездарно сфальшивил.

Девицы захихикали.

— У вас в школе все такие смешливые? — спросил ди Каллисто, откладывая инструмент в сторону и протягивая руку за сочной утятиной.

— Угу, — подтвердила улыбающаяся Дафна.

— Жаль, что я не девица, — со вздохом признался Атемизий, поправляя упавшие на глаза волосы, — обязательно бы перешёл к вам учиться.

— Это легко исправить, — сказала Аврора, подмигивая де Грассо. — Джулиано подтвердит.

Фехтовальщицы снова засмеялись. Джулиано промолчал, сосредоточенно глядя на огонь через тонкие грани бокала.