"Великая река". Компиляция. Книги 1-8 - Токацин .

- Не шевелись, и я попробую тебе помочь! – крикнула она по-авларски, глядя то на куванский нож в своей ладони, то на стальные перья, протыкающие толстую шкуру.

Нингорс, почесав загривок, дотянулся до Речницы и хлопнул её по плечу.

- В шкуре не должно быть крови, - сказал он. – Где-то есть жила между ней и телом. Вернее всего, рядом с дырами в броне… может, у пасти или уха, а может, у клоаки. Делай надрезы там и пережимай жилы. Когда шкура отвалится от тела, ты снимешь её, как рубашку. Ему даже больно не будет. И осторожно с когтями!

- Спасибо тебе, Нингорс, - прошептала Кесса. – Ешь и отдыхай, я скоро. Хаэй! Горка! Замри и не шевели ни единым пером – будет немного болеть, но потом станет легче!

…Искромсанная шкура, тяжёлая и сырая, как промокший зимний плащ, уже не кровоточила, и странница проворно вспарывала её – от локтя к пальцам, кольцом по плечу, очень осторожно – вокруг закрытых глаз, пасти и ушных отверстий, окружённых жёсткими перьями. Живой металл дрожал под пальцами, норовил впиться в руку. Горка лежал смирно, вытянувшись на левом боку, и дышал спокойно – жилы, соединившие старую шкуру с телом, были рассечены, и больше ненужная кожа не причиняла ему боли. Стоило рассечь её по груди, брюху и хвосту, как она соскользнула с тела, открыв серо-стальной покров и два ряда красновато-медных перьев, спускающихся со скул на грудь. Кесса украдкой погладила их и с облегчённым вздохом отошла от когтистых лапищ и огромной пасти. Оставались ещё задние лапы.

Хвост Горки мерно шелестел в траве, покачиваясь из стороны в сторону, и дождь смывал с багровеющих перьев кровавые пятна. Широкие волнистые лезвия длиной в руку смыкались, приподнимались и расходились, тускло поблескивали, отражая дневной свет. Кесса с трудом отвела от них взгляд и потянула за края мокрой шкуры, стаскивая последний слой с левой лапы. Кожа со ступни сползла, и жёсткие роговые ногти хрустнули, выпуская наружу серебристый металл. Кесса потрогала пальцы Горки – каждый из них был длиннее, чем её ладонь. «А их не три,» - подумала Речница, тронув четвёртый, отставленный чуть вбок, и пятый, едва заметный и высоко поднятый над землёй. «И у следа было бы четыре отпечатка… Значит, не зурхан был там, на отмели. А может, четвёртая вмятина стёрлась…»

Ящер недовольно зашипел и подёргал лапой. Шкура не спешила сваливаться – зацепившись за что-то, она так и висела на ноге. Кесса подошла поближе, чтобы отцепить её, притронулась к лапе – и Горка вздрогнул и недовольно зарокотал. Из его бедра выглядывала рукоять клинка – огромная заноза, как раз ему по размеру.

- Ох ты! Тебя ранили, - поцокала языком Кесса. – Длинный же это нож! Зато лезвие должно быть гладким. Не шевелись!

Она уцепилась за рукоять, дёрнула изо всех сил – и полетела кубарем, выронив окровавленный трофей по дороге. Горка, перекатившись на брюхо, встряхнулся всем телом, повернул голову к упавшей Речнице и гулко вздохнул.

- Да, силы тебе не занимать, - проворчала Кесса, отряхиваясь от обрывков травы и потирая ушибленный бок. – Если можешь встать – встань и отряхнись!

Ящер заворочался, перенося вес с лапы на лапу, и резко выпрямился, встряхиваясь всем телом. Алые брызги полетели во все стороны. Кесса, сидя в траве, видела, как приподнимаются и укладываются плотно, край к краю, стальные перья, как смыкаются ряды острых лезвий на хвосте и лапах, и как шевелятся на подогнутых пальцах серебристые когти. Горка разглядывал себя, выгибая шею, обнюхал лапы и обернулся вслед за хвостом, так до него и не дотянувшись.

- Горка, держи! – Кесса подбросила в воздух большой водяной шар, и ящер поймал его на лету. Но это не утолило его жажду – тяжело вздохнув, он лёг и подставил приоткрытую пасть дождевым струям. Кесса, мимоходом подобрав выроненный клинок и вытерев его о траву, подошла к зурхану. Тот слегка повернул голову, гулко вздохнул.

- Вот и всё, Горка. У тебя новая шкура и новые когти, - Кесса дотронулась до его макушки, поблескивающей под дождём. – И все перья – красивые и прочные. Теперь ни одна тварь не посмеет запихнуть тебя в печь!

Её взгляд упал на широкий ошейник. Тот так и остался на шее Горки – теперь он сидел плотнее, но стальные перья не смогли его разорвать. Тёмные камни загадочно мигали, и Кессе чудилось в их отблесках что-то недоброе.

- Нуску Лучистый! Этот мерзкий ошейник… как он снимается?! – Кесса поддела пальцем широкое кольцо, поскребла его лезвием ножа – стекло заскрежетало о прочную кожу, оставив крохотный надрез, а рука нащупала внутри обтянутого кожей кольца прочный металл. Никаких замков и защёлок у ошейника не было – его словно сковали прямо на шее ящера, намертво спаяв концы.

- Стекляшкой его не возьмёшь, - заметил с безопасного расстояния Нингорс. Он выбрался под дождь и встал за спиной Горки, посмотрел на ошейник и фыркнул.

- Венгэтская работа. Я разгрызал такие на спор.

- А этот разгрызёшь? – повернулась к нему Кесса, и Горка недовольно зашипел и развернул морду к хеску.

- Будто он меня подпустит, - Нингорс указал на ящера и пожал плечами. – Были бы у тебя, Шинн, нормальные зубы…

- Нингорс, не время для насмешек, - нахмурилась Кесса. – Вдруг Вуа или кто-то из Экамиса вернётся за Горкой? Медальон-то у них…

- Это верно, - шевельнул отрастающим ухом Нингорс. – Что ж, попробую.

Он сделал шаг к Горке, и ящер с сердитым шипением поднял лапу. Алгана долгим взглядом смерил сверкающие когти и шагнул назад.

- Видишь? Мне дорога моя шкура, детёныш.

- Ну что ты, Горка? Зачем ты прогнал Нингорса? – Кесса обхватила двумя руками тяжёлую голову ящера – тот не возражал, только прикрыл глаза. – Лежи тихо, не маши когтями. Нингорс – наш друг. Он снимет с тебя ошейник, и ты получишь свободу. Я буду тут, чтобы тебе не было страшно. Обещаю, никакого вреда тебе не причинят!

Зурхан чуть шевельнул головой, устраиваясь поудобнее в объятиях Речницы. Та кивнула Нингорсу, и хеск, оглядываясь на неподвижную лапу, подошёл к ящеру и дотронулся до его шеи. Горка тихонько зашипел, но когтями не шевельнул – и Нингорс, взявшись за ошейник двумя руками, впился зубами в прочное кольцо. Краем глаза Кесса увидела, как Апи отходит в тень деревьев и прикидывает, куда он успеет залезть в случае чего. Стальное кольцо с треском разошлось, и Нингорс, шумно выдохнув, наполовину разогнул его и снял с горкиной шеи.

- Так-то лучше, - он швырнул ошейник в заросли. Широкое кольцо вспыхнуло на лету неярким зеленоватым светом, и кожа осыпалась хлопьями сажи, а камни со стеклянным звоном разлетелись в пыль. Ноздри Горки затрепетали, уловив тревожащий запах, и он испустил шелестящий вздох.

- Теперь ты – свободный ящер, - сказала Кесса, выпустив голову зурхана. Шкура под перьями была тёплой, даже горячей, и сами они не казались мёртвым металлом – шелестели и трепетали, как живые. Речница запоздало поёжилась, сравнив свой рост и длину горкиной пасти, - выходило, что целиком она туда не влезет, но снаружи останется не так уж много.

- Да, славный зверь, - сказал Апи, осторожно приближаясь к зурхану с охапкой папоротника. – Я принёс ему поесть. Слышал, пернатые холмы любят мягкие листья…

«Ох ты! Горка превратился, ел мясо, а камни у него по-прежнему в брюхе,» - Кесса покосилась на живот ящера – непохоже было, чтобы он собирался что-то отрыгивать. «Значит, переварятся и листья.»

Зурхан сердито зашипел, когда Апи подошёл слишком близко, но сразу не замахнулся – сперва покосился на Кессу. Она замотала головой и жестом попросила у хеска лист.

- Апи Фаатуланга – добрый житель, - сказала Кесса, скармливая Горке папоротник. – Он принёс тебе еды. Разреши ему подойти! Он тебя накормит.

Акаи сделал ещё шаг – зурхан смерил его настороженным взглядом, но когти недвижно лежали на земле. Осмелев, Апи опустился на корточки рядом с головой Горки и протянул ему пучок листьев.

- Ешь, могучий ящер. Я слышал, вы любите и рыбу. С собой у меня её нет, но дома – на Лозной Поляне… Там целые бочки рыбы, есть и солёная, и квашеная. И за свежей могу послать… - приговаривал Акаи, скармливая Горке лист за листом. Кесса опасалась, что ящер откусит ему пальцы, но тот был очень осторожен. Через пару мгновений подошёл и Нингорс – он принёс чью-то ногу. Горка и от неё не отказался.