Лунная угроза (сборник 2024) - Гамильтон Эдмонд Мур

Среди деревьев кипела пугающая жизнь, по земле ползали более мелкие растения, такие же отвратительные, похожие на осьминогов. Мне казалось, что они двигаются все быстрее и словно бы каким-то образом ощущают мое присутствие — и убежать от них становилось все сложнее. Я поднимался все выше и выше, а древесные чудища и «осьминоги», в которых превратились более мелкие растения, делались все сильнее, и их движения становились все стремительнее, пока, наконец, на заходе солнца я не добрался до последнего поросшего редкими деревьями участка склона, который вел к плоской каменной вершине горы.

Тяжело дыша, я остановился в начале этого участка и увидел, что вокруг меня больше нет движущихся растений. В этом месте, на продуваемых ветрами высотах, не росла трава и маленькие кусты, которые быстрее обретали способность ползать. Однако деревья здесь — низкорослые, с неестественно узловатыми и изогнутыми стволами — изменились еще сильнее, чем те, что я видел раньше. Их корни почти полностью исчезли, и сами они были похожи на огромные пучки тянущихся во все стороны усиков, которые уже пытались, пусть пока и безрезультатно, ползти по земле и дотянуться до меня, когда я проходил мимо.

Я содрогнулся, глядя на них, и моя душа сжалась от ужаса. Мне с трудом удалось пройти последний участок пути по крутому склону: шатаясь от усталости, я карабкался вверх, мимо деревьев, отсекая их тянущиеся ко мне и порой касающиеся меня щупальца, пока не оказался на широкой плоской вершине горы. Когда я взбирался туда, до моих ушей порой доносился неясный, глухой ревущий звук, похожий на далекое завывание могучего ветра, и теперь, когда я добрался до самого верха, этот рев стал слышен очень отчетливо и громко. Однако поначалу я не обратил на это внимания: мне надо было оглядеться по сторонам в свете уже вовсю разгоравшемся передо мной заката.

Вершина, на которой я стоял, была плоской и вытянутой, около полумили в поперечнике, как мне показалось. На ней росло множество толстых, искривленных деревьев, похожих на те, что я видел на склонах. Это были такие же древесные чудовища, чьи длинные щупальца угрожающе вытянулись в мою сторону, когда я прошел между ними, и они могучими усилиями попытались подползти ко мне. Однако я умудрился быстрыми движениями протиснуться между ними и добрался до края круглой поляны, образовавшейся в центре вершины — поляны, которая занимала основную часть ее поверхности и была полностью окружена извивающимися древесными «осьминогами».

Когда я, спотыкаясь, отошел подальше от этих тянущихся щупалец, тот отчетливый ревущий звук, который я слышал раньше, стал совсем громким. И в этот момент я резко остановился, ошеломленный, не обращая внимания на приближающихся ко мне древесных тварей. Потому что в центре ровного, чистого пространства передо мной зияла яма диаметром, наверное, в тысячу футов, каменные стены которой уходили вниз и исчезали из поля моего зрения — по-видимому, они опускались на большую глубину.

Именно из этой огромной ямы доносился рев — рев ветра, который вырывался из нее с огромной силой. Это бы ужасный могучий поток воздуха или какого-то газа, я видел его, как непрекращающееся мерцание над ямой, и было ясно, что у него гигантская скорость. В то же время я почувствовал сильный и едкий запах химикатов, который заметил еще на склоне — запах каких-то смешанных газов. Это объясняло, почему огромные изменения, которые уже произошли и будут происходить во всей растительностью Земли, были самыми быстрыми именно в этом месте. Передо мной находилась гигантская рукотворная шахта, которая выбрасывала в атмосферу огромные количества газообразных соединений…

Мой разум снова затуманился от осознания всего этого, и я испуганно и ошеломленно огляделся по сторонам. На другой стороне поляны, за огромной шахтой, виднелось нечто похожее на ряд приземистых стальных ветряных мельниц странной конструкции — их лопасти вращались и, казалось, были соединены стержнями с какими-то механизмами в небольшом конусообразном здании, стоявшем перед ними. От этого здания по краю поляны тянулись ко мне толстые провода, и, проследив за ними взглядом, я увидел, что они ведут к другому низкому бетонному зданию, построенному в нескольких сотнях футов справа от меня, у края шахты. Провода скрывались за большой черной панелью с рычагами и циферблатами, которая находилась сразу за широкой дверью здания, а из-за панели, в свою очередь, тянулись другие провода, исчезавшие в толстом стальном карнизе на краю шахты.

Багровый закат озарил все вокруг, и я в изумлении уставился на все эти сооружения, пока раздавшийся позади звук не заставил меня обернуться и вздрогнуть от внезапно нахлынувшего на меня страха. Но это были всего лишь огромные древесные «осьминоги», протягивающие ко мне извивающиеся гибкие усы. Они не могли дотянуться до меня, но весь ужас, который они внушали мне, вернулся, и я в панике отскочил от них к бетонному зданию, а потом крадучись приблизился к нему вплотную, держась подальше от открытой двери. Рядом с дверью было окно, тоже открытое, и я присел под ним на корточки — и внезапно до меня отчетливо донесся из него чей- то голос:

— …и заставлю тебя это понять, Холм. Ты мог помешать мне, помешать решить судьбу мира!

Холм! Услышав это имя, я ахнул, а затем, когда произнесший его голос умолк, стал медленно и беззвучно приподниматься, пока мои глаза не оказались на уровне подоконника, под которым я находился. Осторожно заглянув в окно, я увидел длинную комнату, заставленную множеством всевозможных электрических приборов и приспособлений для разных химических опытов. А еще там были двое мужчин — один из них сидел у стены напротив меня, крепко связанный по рукам и ногам, и я с бешено колотящимся сердцем узнал в нем Холма!

Он сидел молча, на его лице было написано отчаяние, а перед ним, спиной ко мне, стоял другой мужчина — высокий, широкоплечий, с рыжеватыми волосами и заткнутым за пояс пистолетом. В тот же миг, когда я высунулся из- за подоконника, этот человек слегка повернулся и встал в пол-оборота ко мне, и я, увидев его красивый ястребиный профиль и горящие серые глаза, едва сдержал крик и снова присел на корточки. Потому что это был Мэндалл! Доктор Джексон Мэндалл, тот самый коллега Германа Холма, чья слава блестящего ботаника гремела по всему миру. Тот самый ученый, который исчез два года назад!

Ошеломленно глядя на две эти фигуры, я, наконец, понял, какая теория о происходящих с растениями метаморфозах встревожила Холма — он явно подозревал, что Мэндалл каким-то образом связан с этим. А еще я понял, что мой шеф, должно быть, догадался о чем-то, беседуя с жителями деревни, что и привело его прошлой ночью на вершину горы, где он, видимо, решил проверить свои подозрения. Он не раскрыл их ни мне, ни кому-либо еще, не разбудил меня, и в итоге оказался здесь как раз перед тем, как на Хартвилл обрушился ужас, а Мэндалл обнаружил его и захватил в плен.

Мэндалл, тем временем, продолжал свою насмешливую речь, обращаясь к безмолвному Холму, а я затаился под окном в угасающем свете заката, забыв обо всем остальном мире. Раскачивающиеся деревья-монстры, с извивающимися усами на краю поляны, огромный ствол, от которого во все стороны расходились могучие ветви-щупальца, ужас, через который я прошел — все это, казалось, на время исчезло, пока я слушал ехидный голос Джексона:

— Глупо, Холм, глупо с твоей стороны пытаться помешать моим намерениям. Но ты всегда был таким, даже когда мы работали бок о бок в ботанических лабораториях университета, всегда стоял на своей неизменной человеческой точке зрения, ни на секунду не усомнился в том, что вся растительная жизнь на Земле была создана с единственной целью — быть полезной для нас, животных — и для людей! Ты никогда не пытался посмотреть на это с точки зрения растений, никогда не задумывался о том, что они, возможно, являются более совершенными организмами, чем любые животные, и что они должны иметь больше прав на господство в мире, чем те грубые недоделанные организмы, которые относятся к фауне, и, в том числе, мы, люди. Ты считаешь меня сумасшедшим, Холм! Я вижу это в твоих глазах — вижу сейчас и видел раньше, когда делился с тобой этими идеями. Но почему я не прав? Почему растения не являются расами, равными животным расам, и не превосходят их? Растения — такие же живые организмы, как и животные. Они так же дышат, так же спят и просыпаются, так же едят и пьют, причем гораздо более совершенным способом, используя для питания сырые и неорганические элементы. Ты знал все это, Холм, знал работы Боуза, Касенина и Тейлора, знал, что они доказали, что растения могут чувствовать боль и уклоняться от нее, могут быть опьянены определенными веществами и получать удовольствие от опьянения, могут чувствовать то же, что чувствуют животные, и если дать им силу, могут сражаться со своими врагами так же, как это делают животные. Растения, которые поедают и убивают насекомых и других мелких животных множеством хитроумных способов, растения, которые симулируют смерть при приближении врагов, которые запасают воду на случай засухи — ты знал об этих их способностях и о множестве других, но не хотел признавать, что растения обладают интеллектом.