Уроки для двоих (СИ) - Шнайдер Анна

Я вспыхнула и дёрнулась, пытаясь встать, но Лев держал крепко. И нагло — раздвигал ягодицы и ласкал пальцами между ног, отчего мысли у меня уже начинали путаться.

Но разве я могла сказать, что люблю его, люблю ничуть не меньше, чем Антона, поэтому и сравнивать бессмысленно? А вот он любит Наташу! Поэтому я и ревную, и злюсь…

— Лёва, пусти. Мне домой надо. Если близнецы и мама…

— Да ничего не будет, если они поймут, что ты у меня ночевала, — фыркнул он, и не подумав послушаться. — Обрадуются только.

— Не надо. — Я покачала головой и охнула, ощутив, как Лев медленно проникает внутрь меня пальцем. — Лёва, нет, болит уже всё… Ну хватит, правда!

Он неохотно убрал руки и позволил мне встать, и сам поднялся следом.

— Я не изменила своего решения, — сказала я быстро, делая шаг в сторону и оглядываясь, но в предрассветном полумраке не могла разглядеть, куда дела ночную рубашку и халат. — Буду думать до Нового года.

— Думай. — Лев кивнул, и я почувствовала в его голосе улыбку. — И приходи ночевать вечером.

Я от неожиданности замерла, глупо хлопая глазами.

— Алён, думай сколько угодно, — продолжал Лев невозмутимо. — Но мы с тобой хотим друг друга. Так чего зря терять время? Секс ведь не помешает тебе думать?

— Да ты!.. — Я сделала шаг вперёд и изо всех сил хлопнула его ладонью по плечу. — Обнаглел!..

Он засмеялся и поднял руки.

— Ладно-ладно, сдаюсь. Я понял: это была разовая акция. Хотя… нет, не разовая. Я даже не помню, сколько раз кончил. А ты, Алён?

Нет, он ещё и издевается!

— Хватит уже меня смущать, — возмутилась я. — Лучше отдай халат и ночнушку. Где они?

— Откуда же я знаю? Где-то тут. Надо включать свет и искать.

— Включай. Только потом отвернись.

— Алёнка? — В отличие от меня, Льву было откровенно весело. — Ты что, стесняешься? После того, как…

— После всего! Да! Включай свет и отворачивайся.

Он засмеялся.

— Ладно, договорились.

Я ушла из квартиры Льва через несколько минут, обнаружив халат и ночную рубашку в разных концах спальни. Он ничего не сказал, когда я уходила, только на мгновение привлёк к себе и мазнул губами по щеке, отчего в голове мелькнула предательская мысль — а может, остаться ещё на часок?.. И я почти силой заставила себя уйти. Поднялась к нам и сразу направилась в душ.

Судя по утреннему поведению мамы и близнецов, они ничего не заметили. Фред и Джордж точно, а вот бабушка… Возможно, просто не хотела меня смущать — мне было сомнительно, что она с её чутким сном не слышала, как я кралась в ванную и потом мылась. Да и вид у меня был… очень сонный. Я действительно безумно хотела спать, и за завтраком выпила две чашки кофе — боялась иначе вырубиться во время первого же урока. В конце концов, я не девочка, чтобы полночи… это самое! И ведь главное, даже обвинять некого — я сама хотела, сама пришла, и потом тоже не возражала, когда Лев несколько раз будил меня своими ласками.

По пути в школу мы с соседом старались поменьше пересекаться взглядами, но в целом вели себя как обычно. Несколько раз встречались глазами — и я сразу вспыхивала от жарких воспоминаний о прошедшей ночи. И если судить по выражению лица Льва, с ним происходило то же самое.

Я с ужасом ждала вечера, не представляя, что делать. Во-первых, сосед наверняка пойдёт меня провожать, а во-вторых… точно ведь повторит приглашение прийти переночевать. И мне хотелось, действительно хотелось плюнуть на всё и согласиться. Мне было так хорошо! Но если я приду один раз, то потом начну ходить постоянно, и это полностью дискредитирует моё заявление «буду думать до Нового года». Глупо так говорить, когда мужчина мало того, что общается с твоими детьми каждый день, ещё и ты с ним спишь. И не только спишь. Тут уж останется действительно начать выбирать фату и свадебное платье.

Поэтому я надеялась, что мне хватит выдержки остаться вечером дома.

Уроки и ученики отвлекали от этих искушающих мыслей, причём сильнее всего отвлёк Федя Клочков, напомнив, что сегодня у Наташи операция. Он безумно волновался и на этом фоне умудрился поссориться с Олей Зиминой, с которой они последнее время — после отъезда Ивановой — были не разлей вода. Оля помогала Феде с учёбой, он принимал её помощь, не замечая, что нравится девочке далеко не как друг. Но просвещать его я не спешила — это было бы нечестно по отношению к Оле, которая и не претендовала ни на что, кроме дружбы.

— Алёна Леонидовна, подскажите, что мне теперь делать, — пробормотал Федя, плюхаясь передо мной за парту после седьмого — последнего у меня — урока. — Я психанул сегодня, не знаю, как быть.

— Что случилось? — Я встрепенулась и подобралась, приготовившись к проблемам, и едва не выдохнула с облегчением, услышав:

— С Олей поссорился.

Это был лучший из возможных вариантов. Хотя Клочкову об этом я, разумеется, не сказала.

— По какому поводу?

— Да-а-а… — Он поморщился. — Я весь на нервах сегодня из-за Наташи, у неё операция, и она пока не писала ничего. И не напишет, наверное, до завтрашнего утра. А Олька… она видела, что я психую, стала меня утешать… — Федя запнулся, закусил губу и покраснел от досады. — Ну я и сказал ей… «Отстань, что ты ко мне привязалась! Я не могу не переживать, люблю Наташу. А ты, видимо, нет».

О-о-о. Да-а-а, дурак.

— Федя… — Я покачала головой, и он совсем поник.

— Я знаю, Алёна Леонидовна. Оля очень обиделась, ушла вот домой уже, а я… Не знаю, что теперь делать. Я ведь и не думаю так, сгоряча бросил, потому что нервничал. А она… плакала… И мне теперь вдвойне тошно, и из-за Оли, и из-за Наташи…

— Иди сейчас к Оле, — сказала я строго. — Цветы купи, конфеты какие-нибудь. Звони в дверь, пока не откроет. Поговори с ней откровенно, вот как сейчас со мной. Оля добрая девочка, она поймёт.

— Да как она поймёт, если я сам себя не понимаю, — убито прошептал Федя. — Как я мог такое сказать? Откуда это во мне? Я же так не думаю! Откуда эта мысль?

— В том-то и дело, Федя, что ты в этот момент не думал, поэтому и сказал то, что на самом деле не думаешь, — ответила я, ободряюще улыбнувшись. — Можешь Оле так и объяснить.

— А если она мне дверь не откроет?

— Откроет.

— Думаете?

— Уверена.

Клочков помялся ещё немного, опустил голову — и я поняла, что его гложет что-то ещё.

— Федя?..

— У меня денег нет, — вздохнул он в конце концов. — А без цветов и конфет нельзя?..

Как это я сразу не поняла. А ещё преподаватель!

— Можно. Но Оле будет приятнее с цветами и конфетами. — Я на мгновение задумалась, глядя на Клочкова. Нет, денег он от меня ни за что не возьмёт. Тогда… — Хотя можно и без цветов. — Я наклонилась, открыла одной рукой нижний ящик стола и достала оттуда не распакованную коробку шоколадных конфет. Она лежала у меня там с первого сентября — на экстренный случай, если захочется сладкого на нервной почве или надо будет что-то срочно кому-нибудь подарить. — Вот, держи.

— Алёна Леонидовна… — Мальчишка посмотрел на меня с такой благодарностью, что я даже слегка смутилась.

— Бери-бери. И чтобы завтра пришли в школу помирившимися!

— Я постараюсь, — пообещал Федя, взял коробку и умчался.

Через пару минут после того, как дверь хлопнула, у меня завибрировал мобильный телефон.

«Пойдём домой?»

Я вздохнула. Эх, мне бы Федькину смелость! Вон с какой скоростью побежал с Олей мириться. А мы со Львом и не ссорились. Тогда чего же я так трясусь-то?..

«Иду».

Лев вёл себя идеально — впрочем, как всегда. Рассказывал про свой рабочий день, расспрашивал про мой, и минут через пятнадцать я расслабилась. И правда, чего это я так переживаю? Подумаешь, переспали. Не в первый раз же! Да и вообще дело житейское.

К тому моменту, как мы подошли к нашему подъезду, я окончательно успокоилась. Но оказалось, зря — в лифте Лев неожиданно привлёк меня к себе и поцеловал, приподнимая над полом и так требовательно раздвигая губы, словно имел на это полное право.