Я забыла все, о чем хотела сказать. Точнее, я понимала, что не могу начать встречу. Физически – не могу. Пока буду видеть, что пожилые люди стоят, я не смогу ни о чем другом говорить.
– Пожалуйста, подойдите сюда, – попросила зрителей. – Сядьте хотя бы на краешек сцены, это все равно лучше, чем стоять.
Сотрудники магазина стали носить дополнительные стулья – видимо, добывали из кабинетов все, что можно. А молодые участники встречи начали вставать и уступать места пожилым. То, что стоят молодые, – это я могла пережить, молодым постоять полтора часа нетрудно. Но встречу я начала только после того, как расселись все пожилые.
Это ведь тоже любовь к аудитории.
Любить даже тех, кто неприятен? Так можно?
…Как правило, когда я начинаю говорить о любви к людям, непременно кто-то из молодых тренеров спрашивает:
– Так что, надо любить всех? А если человек глуп как пробка? Если он слишком навязчивый? Если от него, извините, неприятно пахнет?
Да, любить надо всех. Пришел на тренинг человек – и его «много», он отталкивает плечами других. И, что обидно, я чувствую: он пришел ко мне не для того, чтобы учиться, а чтобы поставить себе галочку: «Я учился у Зверевой».
Хочется вывести его за дверь, чтобы он не мешал – ни мне, ни остальным участникам.
Но я не выставляю его. В любви нет избирательности, поэтому люблю и его: такого шумного, активного, вскакивающего невпопад. И люблю остальных: усмиряю активность «слона в посудной лавке», выстраиваю диалог с каждым из участников.
Вовсе не значит, что вы должны со всеми дружить. Но тренинг – это территория безопасности для любого участника, даже для самого неудобного.
Я начала вести занятия как тренер для журналистов. Дело было в 1990-е годы, практически все частные школы тогда открывались в Москве. Мы же базировались в Нижнем Новгороде. И я быстро поняла, что мое региональное происхождение – это «зона безопасности» для учеников – провинциальных журналистов. В Москве они чувствовали себя слишком маленькими, слишком незначительными. В те годы разница в доходах между столицей и регионами была огромной.
В Нижнем же мы говорили с ними на одном языке. Мы снимали сюжеты на не самые дорогие и навороченные камеры (но у региональных журналистов были как раз такие!), мы работали по принципу «и швец, и жнец, и на дуде игрец» (но в их редакциях так и было: один и тот же человек мог снимать сюжеты, монтировать их и потом выдавать в эфир).
Я поняла, насколько это важно для учеников – чувствовать себя безопасно. Знания, которые вы даете на тренинге, должны быть новыми, но такими, до каких ученики могут дотянуться и какие могут использовать в их собственной жизни.
Они были очень разными. С разным говором, с разными амбициями, с разными взглядами на жизнь. Но, занимаясь с ними, я поняла еще одну важную вещь: люди боятся выходить на лобное место. Им страшно совершить публичную ошибку.
Если вы думаете, что это касалось только журналистов, – нет.
Я веду тренинги уже больше 30 лет. У меня более 65 000 учеников: журналисты, предприниматели, чиновники, топ-менеджеры, владельцы бизнесов, руководители регионов, студенты, пенсионеры…
Подавляющее большинство испытывает страшное волнение, когда им приходится встать перед другими участниками и выступить так, как они раньше не выступали. Люди теряются. Просят дать им дополнительное время на подготовку. Начинают говорить как привыкли, не рискуя пробовать новый формат.
Мне нужно было их подбодрить, поддержать. Показать, что ошибаться – не страшно. И тогда я вывела формулу: «Тренинг – это территория безопасных ошибок».
– Сейчас вы все будете ошибаться, – говорю я в начале занятия, – и это замечательно. Чем больше ошибок вы совершите здесь, тем меньше у вас их будет в реальной жизни.
Такая фраза снимает напряжение, но не до конца. Люди все равно нервничают, не могут раскрыть себя по-настоящему. Да, выходят на сцену. Да, ошибаются. Да, получают от меня советы, как изменить свое выступление, сделать его более интересным, лаконичным, ярким. Да, садятся потом на свое место – и я вижу, как у них горят уши. И понимаю: что-то не то. После тренинга у человека должно быть ощущение, что он стал лучше, чем был до него.
Но я не вижу этого на лицах студентов. Как быть?
Ответ подсказал мне участник тренинга много лет назад.
В зале было около 200 учеников – все журналисты региональных СМИ. Первое задание, какое я дала им, – самопрезентация. Выйти на сцену и рассказать о себе так, чтобы слушатели запомнили спикера и захотели продолжить с ним общение. Хронометраж – две минуты.
Задание сложное: человек слишком много знает о себе и слишком мало – об аудитории, чтобы стопроцентно догадаться, что именно ее зацепит. Как правило, ученики начинают пересказывать свое резюме – родился-учился-женился. Конечно, никто такие рассказы не запоминает: они однотипны, будто выточены по единому шаблону.
Лишь единицы догадываются, что начать выступление нужно с яркого факта, за три-четыре предложения рассказать историю, в конце дать еще один яркий, а лучше – парадоксальный факт. Что лучший магнит для внимания слушателей – шутка или вопрос залу.
Я рассказываю про все это в тренинге, но потом.
Сначала нужно сделать «входной контроль».
Конечно, у каждого, кто рискует выйти с самопрезентацией, мы вместе с залом находим немало слабых мест.
– Сейчас перед вами выступил Николай. Что вы запомнили из рассказа Николая? – спрашиваю слушателей, и люди… молчат.
Им неловко перед Николаем, но они и правда не помнят, какой вуз он окончил и как называется его должность (состоящая из россыпи аббревиатур и существительных).
Так было и на тренинге для журналистов.
Пятеро смельчаков вышли на сцену, рассказали о себе, получили от меня порцию полезных советов, сели на свои места. Тренинг шел своим чередом.
И вдруг.
После того как занятие закончилось, ко мне подошел один из смельчаков: высокий, крепкий парень.
– Нина Витальевна! – Он посмотрел на меня со смесью надежды и досады. – Если бы у вас нашлось пять минут, я бы сейчас пересказал вам самопрезентацию. Я понял, как нужно говорить о себе. Можно я это сделаю?
И я поняла.
Господи, какое же это простое решение!
Второй шанс. Участникам, которые по их собственным ощущениям провалились в начале тренинга, обязательно надо давать второй шанс – в конце. Пусть они сами сравнят свою «точку входа» и «точку выхода». Пусть увидят в глазах зрителей, насколько интереснее они стали. Пусть уйдут с тренинга с ощущением «я молодец!».
Более того, это будет наш общий выигрыш: и его как ученика, и меня как тренера. Ведь зрители тоже смогут сравнить «было-стало» и удивиться тому, как изменился человек.
Как использовать прием «второй шанс»?
Прошло 30 лет, а я не устану благодарить того парня, что подошел ко мне и попросил послушать его еще раз.
Сейчас этот прием я применяю даже на индивидуальных занятиях. За полчаса до того, как я села писать эту главу, у меня закончилось занятие с девушкой (назовем ее Лена) – большим специалистом в крупной технической компании.
Ее должны снять в документальном фильме. За три минуты ей нужно рассказать о своей работе так, чтобы Лену поняли даже те, кто совсем не дружит с техникой.
Что мы сделали? В самом начале занятия записали на видео ее выступление – как она сама представляет свой рассказ. А потом детально его разбирали. Я попутно объясняла теорию, показывала, на что в своем выступлении Лена может опираться, а что лучше изменить (и зачем это менять). Через полтора часа мы записали еще один вариант ее выступления.
Она смотрела свой «дубль два» – и улыбка не сходила с ее лица. Лена уже понимала, что она будет говорить журналисту, как она будет это говорить, и главное – она точно знала, что может! Может легко выступать перед камерой, может держать паузу, может улыбаться глазами… Она все это может – у нее есть доказательства.
