Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел

Рамона вспомнила, что и правда, раньше с интервалом в пять-семь минут вдалеке, посверкивая маячками, проходили на посадку пузатые Боинги и Эйрбасы; а теперь их что-то видно совсем редко… впрочем, она не приглядывалась.

А что за Исламский Комитет? — а он сам не знает. Знает, что вроде как крыло этих, Братьев Мусульман. Ну, которых сперва избрали, потом свергли. Армия тогда свергла. А теперь всё по-новой. И что теперь, говорят, всё будет по шариату. И купаться в открытых купальниках нельзя будет, только в шароварах, как положено; и спиртное… Тут он злобно забормотал что-то опять по арабски, и пришлось на него надавить, чтоб Али опять перешёл на ломаный язык Достоевского, Толстого, и приезжих «рюських пианиц».

Оказалось, бары тоже приказано было закрыть и опечатать. Ибо по шариату употребление спиртного запрещено. Они с Гамалем, с барменом, тут и опечатали, а в ресторане и на пляже — это не их дело. Гости, мужчины, сначала не поняли: «что значит «запрещено», да вы ох. ели, чурки, мы за что сюда ехали, тут же всё включено, какой нахер шариат??», но вроде как ушли. Жаловаться вроде, только куда жаловаться, если начальства нет и телефоны не работают?

А когда стало совсем темно, и вот — свет погас; пришли трое и… и «морда били, да…» И сорвали опечатку, и всё из бара утащили. Прямо в бутылках, и виски, и самбуку, и коньяк, и водку, да. В сумках. Ещё по дороге «две бутылка» уронили и разбили — а Гамалю тоже «набили морда йоб. ний рюсський»; он не пускал, он за бар ответственный, и ему «силна морда набили». А «палицейский нету» и звонить жаловаться некуда…

Рамона вспомнила, что и правда возле входа была лужа и осколки вроде, она ещё удивилась, чего не убирают, а оно вон оно чё: «Гамаль ушёл, к Камитет ушёл, жаловатса, а я тут, я адын, мне из-за стойка выходить нельзя, тут сейф и кампутер, и я ресепшионыст, я не уборщик! И…»

— …и что давно, как поняла Рамона, слинял бы он отсюда, но у него старая мама, три младших сестрёнки, и всех надо кормить, а он сюда с трудом попал, и теперь, как она поняла, будет тут, за стойкой, торчать изо всех сил, пока не сменят, как тот с офигенным чувством долга мальчишка «на посту», про которого когда-то давно приходилось читать у одного старого автора, Гайдара, что ли.

Ну, торчи, чо, подумала она, стойкий, бля, оловянный солдатик; мне-то вот что делать?.. Упоминание про какой-то Исламский Комитет оптимизма не внушало; ага-ага, запретят они купаться без ихних идиотских бабьих балахонов и ханку пить, кто тут к ним ездить будет; впрочем, этим полудуркам-фанатикам похрен, что туриндустрия один из столпов экономики Египта, им главное, что бы замшелые нормы шариата соблюдались! А что куча народу останется без работы — им, наверное, тоже похрен, даже выгодно — пусть к ним записываются, тапочники чёртовы — видала она этих исламистов по телевизору… Но Еджипт-то никогда не фанател по исламу, а уж тут, на курортах, и подавно, это в Каире и в Александрии с ума сходят… что будет, что будет… Не, наверно и правильно что Халик слинял; впрочем, посмотрим…

Пошла к своему номеру, пообщаться со своими. Надо было решать что делать. Сама она больше склонялась к тому, что бы пересидеть — ну не могут новые власти, какие бы они не были отмороженные, резать курицу несущую золотые яйца, то есть валюту — курорты.

Оказалось — могут.

Посовещались с девчонками, вроде убедила их пока не дёргаться, да, собственно, и дёргаться было некуда, ночью-то. Хорошо пара диодных фонариков было — освещались. Ночь прошла ужасно, оказалось она не может спать без поддерживающего сносную температуру кондиционера, хотя уже и не первый год в этой парилке по имени Африка. Несколько раз вставала и ходила в ванную, где стояло предусмотрительно принесённое девчонками ведро с водой из бассейна (водопровод тоже не работал), мочила простыню, укрывалась ею, и пока та сохла буквально за минуты, старалась успеть уснуть…

Утром оказалось, что соотечественники, те, что помоложе, ночью зря время не теряли: оказались разбиты витрины магазинчика, торгующего всякой мелкой фасованной бакалеей типа печенья, крекеров, шоколадок и, главное, прохладительными напитками — спрайтом, колой, фантой. Вот из-за напитков, видимо, и расфигачили магазинчик. Ну да, темнота друг молодёжи, водопровод не работал, да и нельзя из крана тут воду пить, а обычно бесплатно возобновляемые уборщиками запасы питьевой воды в номерах за пару дней, видать, прикончили. Это Африка, тут без воды того… сложно.

Чёрт, вот знала что Африка, чужая страна — но так уже привыклось к комфорту, к тому, что всё всегда тут есть — кондиционер, освещение, соответственно и электричество; телевизор, питьевой бесплатной воды хоть залейся, трёхразовое разнообразное питание плюс постоянные перекусы в барчиках в холле отеля, на пляже и возле бассейнов; постоянно музыка и порядок… Кстати, вот что ещё угнетало — не было уже второй день музыки, ненавязчивым фоном постоянно звучавшей над территорией отеля. А сейчас не стало — и это внушало чувство тревоги, пожалуй, не меньше, чем закрытые рестораны и, частично, уже разорённые бары, благо замочки там были хлипкие, так, «от честных людей», как мама бы сказала; не меньше, чем куда-то девшийся почти в полном составе персонал.

Бывшие отдыхающие, «гости», а теперь поневоле заложники ситуации, как потерянные бродили по территории. Кто-то сказал, что ресторан работает, что дают воду и «сухпай»: позавчерашние остатки выпечки, повидло в миниатюрных пластиковых коробочках, масло в коробочках же поменьше, орехи и кукурузные хлопья. Народ ломанулся в ресторан…

Рамона же решила вновь первым делом посетить администрацию. В конце-концов, она тут служащая или что?

И опять в холле на ресепшн был один Али, невыспавшийся и унылый ещё более, с подклеенной пластырем ссадиной на щеке. Ей он на этот раз обрадовался как родной и сразу выложил все новости: что телефоны заработали, что звонил босс, и велел по-прежнему быть на посту, а «ресторанским» передать, чтобы накормили гостей чем угодно, на их усмотрение, но не допускали чтоб безобразий. Что он вернётся, — накажет! Что электричество дадут к обеду, и что вроде как всё наладится. Меня, — порадовался Али, — сказал назначит старшим смены, вместо Салима, который сбежал. Воды хочешь? На бутылку, да. Мало? На ещё.

Он водрузил на стойку затянутую в полиэтилен упаковку пластиковых литровых бутылок «Бараки».

Про нас босс что говорил? Нет… Джамала не видел? Не звонил он? Ну ладно. А эти что?

Она показала на группу гостей, с детьми, расположившихся за стеклянными дверями холла, на улице, в теньке от навеса. Ага, впрочем, ясно — по горе сумок и чемоданов рядом.

Да-да! — подтвердил и Али, — Собрались уезжать. До окончания срока путёвок. Ключи от номеров сдали…

Паникующие отдыхающие — да ещё с детьми! — нервно кучковались возле своего багажа. Как объяснил Али, они кого-то послали ловить машину на трассе, а лучше автобус — Пегаса телефоны, увы, не отвечали, как и телефоны отечественных консульств в Шарме; из Каира же с посольства заверили что «…оснований для паники нет. С новыми властями ведутся переговоры, обстановка вскоре нормализуется». В скорую нормализацию обстановки эти вот отдыхающие уже не верили, они изо всех сил стремились домой. Вот только с рейсами было совсем никак. На чём они собирались добираться до дому, когда доберутся до аэропорта?.. Распалённые пара тёток, размахивая руками, что-то втирали своим спутникам; те нервно курили и затравленно оглядывались по сторонам. Дети, как полагается, ныли… Капец обстановочка!

Потащила воду девчонкам. По территории слонялись неприкаянные отдыхающие, некоторые, несмотря на ранний час, уже пьяные. Наверное, всю ночь и бухали, подумала. Наверное, они морду Али и бармену начистили. А может нет. Может эти просто поучаствовали в делёжке спиртного и теперь переживают, как же добраться домой, за моря и океаны. А переживать у соотечественников принято, как известно, выпивши. Традиция такая.

Тем временем трое оставшихся парней из их труппы — Аганазар, азербайджанец, соотечественник смотавшегося так вовремя Халика; Женька из Питера и Валек с Оршанска, ночью времени, видимо, тоже не теряли: у них было, и они поделились с девчонками консервами, печеньем и подчерствевшим уже хлебом. Тумбочка у них была вся заставлена бутылками со спиртным из бара.