Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел

Был ли защитник сам хозяином этого магазинчика, или так же как Али, «сотрудник», на которого хозяин возложил миссию сбережения хозяйского добра, и как он всё это время выживал в душном маленьком помещении было тайной; впрочем, к жаре и духоте египтяне были вполне себе привычны. Кажется и в других магазинчиках по ночам, сквозь завешанные изнутри витрины, пробивался свет не то фонариков, не то свечей, а то и древних, времён Алладина, сорока разбойников, и «тысячи и одной ночи» масляных светильников.

Мир стремительно скатывался к средневековью и ещё глубже. Только электрическое зарево на горизонте над аэропортом и заходящие время от времени на посадку или идущие на взлёт самолёты ещё пока нарушали антураж: ночь, мерцающие звёзды; неподвижные на фоне неба трафареты финиковых пальм, уже начавших подсыхать без полива; египтянин в длинной светлой рубахе и со сверкающим ножом в руке…

— Ну, я им и влеплю претензию!! — распинался днём в очереди в закрытый ещё ресторан толстенький очкарик в бермудах с пальмами, из которых торчали кривые волосатые, ещё мало загорелые ноги, — Ну и влеплю!! Они за такой «отдых» у меня замучаются пыль глотать! Они узнают, что значит иметь дело с высококлассным юристом!..

— Высококлассные юристы в такое время не таскаются по курортам… — буркнул рядом стоящий мужичок, — Высококлассные юристы вовремя чувствуют, куда ветер дует…

— Что вы понимаете!! — впряглась за своего спутника его моложавая подруга, — Владлен выигрывал иски даже к Макдональдсу! Да они теперь замучаются нам платить за испорченный отдых! Надо только составить коллективный иск!

— А сам-то ты что сюда попёрся?? — подколол кто-то из очереди мужика-критика. К нему сразу настроились негативно: всем хотелось верить, что всё вот-вот наладится; да ещё можно будет потом нагнуть тур. компанию, о чём сейчас и вещал толстенький юрист в бермудах. Мужик-критик же поднимал осевшее было на глубину души беспокойство: в конце-то концов, свет обещали и вчера, и позавчера, и администрации как не было так и нет, и вернувшиеся несколько семей с аэропорта рассказывали о творящемся там столпотворении такие ужасы… нет, лучше об этом не думать — мы же граждане, избиратели в конце-то концов. Вчера опять звонили в Каир, в посольство, и там заверили что вот-вот… и Али сказал вчера, что аэропорт начал принимать самолёты ну почти по графику… а этот каркает тут! Не может потерпеть чуть-чуть, козёл!

— Дурак был, вот и попёрся! — огрызнулся мужичок, — Повёлся на пресс от своей дражайшей половины! — он кивнул на стоявшую рядом понуро тётку — Но я хоть не юрист, я простой менеджер по финансам. Но не слепой и вижу что борты садятся и взлетают ну никак не пассажирские! «Заберут нас», ага, ждите!

— «Ах, когда ещё возможность представится, в мире так нестабильно; вон, Сидоровы в третий раз съездили и ничего, а мы ни разу не были!..» — передразнил он видимо её — Копались бы сейчас лучше на даче, сидел бы с удочками!..

Тётка не возражала, видимо, всё было не раз уже тёрто-перетёрто.

— Когда, наконец, эти суки откроют?? — это уже было общим.

— Уващжаимые! — открывая изнутри дверь в помещение ресторана, обратился к очереди арабчонок в замызганном уже, прежде белом переднике, — Вада мала, вада сиводня адын бутилка в две руки!

— Я «в две руки возьму», хи-хи — глупо пискнула какая-то салажка, но бывшие «отдыхающие», а теперь больше «выживающие» сразу поняли о чём он.

— Как «мала», как «адна бутилка», ты что говоришь, сука!! — заорали из очереди, — Мы и так еле терпим, не хватает, жара ведь, падла, ты что говоришь-то??!

Дверь рванули, распахивая; арабчонок было уцепился изнутри, но его рывком вынесло в толпу, где он моментально получил кулаком в лицо и упал. Толпа «выживающих» соотечественников рыча устремилась внутрь, где за стойкой бывшего бара возвышались обтянутые полиэтиленом кубики с бутылками питьевой воды. Хрупкая «распределительная система» окончательно рухнула.

Рамона не рванулась вовнутрь, где шла борьба за воду, а, выскользнув из водоворота у дверей, шмыгнула назад, в сторону безлюдных сейчас коттеджей. Кое-что ей пришло на ум. Она вспомнила, что в каждом длинном, двухэтажном коттедже на полста номеров была на первом этаже техническая комната, конурка, куда садовники ставили свои совки и грабли, а уборщики номеров закатывали тележки с принадлежностями для уборки номеров. Дверь там была совсем хлипкая, и закрывали их просто для порядка. Иногда тележки и на ночь оставляли на улице или в коридорах около номеров, но за это менеджер по уборке ругался.

Так. Вот он, ближайший коттедж. Из него, кажется, больше всего народу и драпануло — в аэропорт, очертя голову. Вернулись далеко не все. Торчат там, в совершенно собачьих условиях, говорят, в отчаянной надежде, что вот-вот, первым же бортом… Ну, если начнут вывозить, мы тоже узнаем, а пока тут всё-таки есть кое-какая еда, хоть большой бассейн есть — правда, в нём давно не меняли воду и он стал явно мутный и с запашком… Интересно, им там, в аэропорту, воду хоть дают? Красный крест какой-нибудь?

Вот и нужная дверь. По стене шустро пробежали пара ящерок-гекконов, юркнули в щель над дверью. Фу, как же тут воняет! Отчего бы? А, ну да — номера ведь запирались снаружи электрозамком, ключ — карточка; с отключением электричества вся эта система накрылась; запереть номер на механическую защёлку теперь можно только изнутри, но для этого кто-то же внутри и должен бы быть. А сейчас все давятся в драке за остатки воды в ресторане. Интересно, Али и Халид себе воду натащили? Наверняка ведь. Нет, ну до чего воняет!

А, понятно — дверь в ближайший номер была приоткрыта, в щель было видно и открытую дверь в туалет-ванную прямо напротив входа. Сейчас бы какую железку найти, чтоб дверь подковырнуть в техничку… есть там кто? Рамона заглянула в номер, предварительно стукнув предупреждающе в дверь костяшками пальцев: «-Э-эй!..» Никто не ответил.

А, ясно что воняет — унитаз почти по верхний край забит дерьмом. Вот идиоты! Ну хоть бы сверху затянули полиэтиленовым пакетом, чтоб не так; пакетов ведь как грязи! Они-то с девчонками по очереди ходили к бассейну, приносили оттуда воду ведром, смывали у себя. Ну, у них, правда, ведро было. В конце концов-то воду ведь можно было и в пакете с бассейна принести, не доводить до такого — как же они тут спят-то?.. Заглянула в сам номер — так и есть, несмотря на полумрак, из-за наглухо задёрнутой плотной шторы-теплоотражателя на окне с улицы видны смятые, скомканные простыни на кровати, валяющаяся босоножка на полу, всякий мусор на столе возле телевизора. Каких бы то ни было личных вещей, или чемоданов, указывающих, что номер обитаем, не было. Наверное, слиняли в аэропорт, да. Или в Каир, некоторые ломились и в Каир, в посольство, думали что оттуда скорее заберут? Но Каир — он далеко. Далеко и дорого туда добираться, если самостоятельно. Да и глупо — в Каире вроде как самые события.

Рамона обвела номер взглядом — стандартная обстановка: двуспальная кровать, столик со стоящим на нём телевизором и упрятанным под него маленьким холодильником, пара стульев, торшер. Ничего напоминавшего хотя бы отдалённо что-нибудь твёрдое-плоское-железное, чем можно было бы подковырнуть дверь в техничку, не было. Лопату бы, что ли?.. Не будет в номере лопаты это точно. Надо будет всё-таки с пацанами идеей поделиться — те что-нибудь придумают…

Движимая неким любопытством, Рамона, зажимая нос от вони, всё же решила заглянуть и в смежную комнатку, вернее, продолжение этой же, эдакую зону отдыха, где стоял диван и два кресла, и откуда уже был выход на балкон.

На диване лежал труп.

Что труп она поняла сразу, хотя тело на диване было с головой прикрыто мохнатым бежевым покрывалом с постели. Торчали только голени и ступни ног, и ноги были босые, вспухшие. Женские ноги. Ноги молодой женщины, с золотистым лаком на ногтях.

Тупо постояв в проходе, Рамона раздумывала что делать. Сообщить начальству? А кто сейчас начальство — Али что ли? Пусть позвонит Аббасу? В полицию? А что сказать, что она тут делала, в вонючем чужом номере — им, аниматорам, строго-настрого запрещено бывать в номерах гостей. Во избежание блядства, конечно же.