Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел

Сейчас Владимир занят был тем, что через «своего человечка при власти» участвовал в тендере на поставку бронепластин для броников на передовую. Как-то так получилось, что, несмотря на, в общем, обилие ручной стрелковки в «Новых Регионах» на подведомственных им складах, со снарягой было не очень. И теперь она, пехотная снаряга, спешно воссоздавалась — шилась форма, разгрузки, бронежилеты; броники нужно было чем-то наполнять. Узнав о готовящемся тендере, Владимир спешно вёл переговоры с парой мехмастерских, у которых были, как он знал, запасы металла и соответствующее оборудование.

Задача была несложной технически — нарезать соответствующей марки стали пластины по размерам, снять фаски, провести термообработку. Задача была сложной организационно — нужно было сделать так, чтобы он участвовал в тендере (это брался устроить за немалую мзду чиновник из Администрации), а главное, чтобы он этот тендер выиграл! Это уже было сложнее; «выходов» на такой «верх» у Владимира ещё не было; оставалось рассчитывать на свою удачу, пронырливость, и на корпоративный сговор с конкурентами; каждый из которых, впрочем, рассчитывал в подходящий момент кинуть «заговорщиков» и пролезть вперёд, дав «лучшую цену».

Это были сложные моменты, но Владимир участвовал во всём этом со всем пылом нерастраченного ещё предпринимательского вдохновения: его агент уже достал ему подтвержденную информацию, что один из конкурентов собирается поставлять в армию нетермообработанные заготовки — у него просто не было термички, и пластины просто-напросто тупо грели автогеном и поливали водой для создания впечатления о проведённых над ними сложных технологических манипуляциях.

Другой конкурент нагло собирался поставлять «пластины из сэндвич-металлокерамики, поставляемые из ФРГ по личным контактам», выдавая за них покрашенную в защитный цвет плоско-формованную металлочерепицу. На конкурс же он рассчитывал поставить несколько настоящих дорогущих пластин, вытянутых из случайно к нему попавших нескольких американских броников высшей защиты, так же для введения в заблуждение покрашенных той же краской…

— Кому там нах. р на фронте-то интересно будет — «сэндвич» ли это подлинный, или подделка? Главное — бабки срубим с «Регионов», и с кем надо поделимся! Всё равно в наше время бронежилет сродни средневековому амулету: если и даёт надежду, то никак не безопасность! Не в грудак прилетит, так в голову! А что «на фронте» вояки всяко «отстреляют» пластины и чего-то там вздумают предъявлять — так меня к тому времени и след тут простынет!.. — так бахвалился среди друзей будущий поставщик, не зная, что у одного из собутыльников включен на запись диктофон, лежащий рядом с тарелкой. Кушая угощения хозяина, посмеиваясь над недалёкой Администрацией, и поднимая тост за успех и разворотливость «друга» сей товарищ не преминул слить запись Владимиру не за такие уж и большие деньги — больше, как понял Владимир, из-за «святой и бескорыстной» потребности нагадить своему более успешному собрату, который, кстати, регулярно этого собрата по коммерции и угощал.

Отсчитывая талеры Регионов за предоставленный компромат, Владимир поглядывал на него и всё пытался понять: не мучит ли того совесть: ведь он сливает своего пусть не друга, но товарища, собутыльника; с которым, как тот не преминул отметить, «…озеро водки вместе выпито и немалый табунчик тёлок в банях того… вымыто! Хе-хе…» А ведь желающего смухлевать на оборонном тендере вполне мог ждать не только гипотетический «волчий билет», но и вполне реальная камера в подвале СБА Регионов.

Нет, судя по всему, совесть того не мучила. Невозмутимо забрав свои тридцать сребреников, делец ещё раз подчеркнул, что «откуда запись — ты ни-ко-му! Там дох. ра народу с мобильниками сидело…» и удалился довольный и проведённой коммерческой операцией «информация в обмен на деньги», и гадостью, устраиваемой своему приятелю. Глядя ему вслед, Владимир всерьёз задумался, а не перепродать ли ему самому эту информацию, — то есть, кто конкретно её предоставил, — тому самому своему нечистоплотному конкуренту? Втридорога, естественно; и естественно уже после тендера; когда он, Владимир, прокатит его заявку. Ну и, конечно, если того минуют подвалы местной чрезвычайки. Бизнес есть бизнес, как сказал сам же ушедший только что «коммерсант». Плюс сознание, что слил конкретного подонка — Владимир в силу юношеского пока максимализма не терпел предателей в любой их ипостаси. Ну и бабки отобьются с лихвой — пострадавший наверняка будет рад узнать кто же его «вложил». В общем, на эту тему Владимир ещё раздумывал.

Сам он собирался поставлять пластины пусть и не той, что была заявлена в спецификации, марки стали, но вполне себе стальные и мало-мальски термообработанные, что, конечно же, повышало цену. Конкуренты посмеивались, рассчитывая легко выкинуть «сопляка» из связки, не зная о его сюрпризах. Ну, папа кое-что рассказывал о специфике коммерции; и Владимир считал, что он вполне имеет шансы…

За стеной стукнул выстрел; Владимир напрягся, выдвинул ящик письменного стола и взялся было за рукоятку пистолета… Но «продолжения» не было; не загорелся и диод-лампочка как сигнал из зала, информируя что ситуация чрезвычайная, — и он расслабился. Ничего, бывает; оружие всё больше и больше прёт в Оршанск — и с дезертирами с мувского фронта, и с погранслужб западных границ Региона, и напрямую, со складов армии и оружеек полиции. Для этого и Диего в зале, он умеет улаживать конфликты, опытный кабальеро.

Он сидел сейчас в бывшем директорском, а теперь его личном кабинете только что открывшегося нового ресторана с патриотическим названием «Свет Регионов». Дискутировалось несколько названий, в том числе и изысканные: «Мумия Клеопатры», «Оскал Сфинкса» от Рамоны, которая почему-то и недолюбливала, и постоянно вспоминала Египет и его исторических персонажей; «Рыцарский турнир» или «Идальго» от Диего; «Гранёный стакан» или «Стопка» от девчонок, нанятых работать официантками.

Остановился он на нейтрально-патриотичном «Свет Регионов», — дойдёт ещё, конечно же, новость о новом заведении, если, конечно, удастся сделать его популярным, до Администрации — так пусть хоть название сразу внушит доверие. Его пугали, что «там», несмотря на декларируемую коммерческую вольницу в регионах, могут и зарубить начинание — если он своим заведением, скажем, перешёл кому-то денежный интерес. Но нельзя же сразу, не разобравшись и не посетив, прикрыть аж «Свет Регионов» — это было бы, по меньшей мере, странно, «аполитично».

Сам он сначала вообще раздумывал не назвать ли заведение «Серой Радостью» — он уважал Стругацких, и иногда чувствовал себя в Оршанске подобием Дона Руматы в Арканаре из «Трудно быть богом». Чуть дальше по улице было училище младшего состава полиции — что так же имело значение при выборе места для кабака, — так вот, как там у Стругацких было, серые… Те же грубые скоты. Впрочем, кто-то мог и знать творчество Стругацких, чем чёрт не шутит, и потому название было политически недопустимым, конечно.

В зале больше не стреляли, но что-то не на шутку расшумелись. Достав из ящика стола и сунув в подмышечную кобуру свой Форт («Сколько же ты хозяев успел сменить?..»), он решил посмотреть на обстановку.

Как он и думал — в зале обосновалась компания вояк; то есть не просто субъектов в защитного цвета форме, а натуральных вояк, видимо недавно выведенных из зоны боевых действий. Или направленных на переформирование. Или находящихся в отпуске, что, в общем, тоже бывало. Или дезертиров, что тоже не было редкостью.

Пять человек в камуфляже заняли угловой столик и теперь разогревались коньяком, поставки которого вдруг начались откуда-то в Оршанск. Сдвинув головы над столом, они то о чём-то сурово беседовали, то разражались демонстративно-оглушительным хохотом, то поднимали тосты с крикливыми показушными «- За славу регионов!! — Регионам слава!!» и «-За Оршанск — без мувской сволочи и олигархов!!» Со стороны было прекрасно видно, что юнцы — а им было в лучшем случае по 25–27 лет, — всячески муссируют свою показную крутость и демонстрируют, что им сам чёрт не брат. Суровые брутальные воины, только что вернувшиеся с полей кровавых сражений, спаянные фронтовым братством и преисполненные силы и уверенности в себе — так это, очевидно, им представлялось; так они рассчитывали выглядеть со стороны.