Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел

А мужская компания продолжила пить чай из разнокалиберных керамических кружек. Женька пил из самой большой, с надписью «Босс» — парень, видать, дорожит внешними проявлениями власти. С печеньем.

— Да пох… блондин! Ну да… Я, конечно, не рассматривал кто там, в зале, на полу валяется, хы. — слова Владимира «что он не рыжий, а блондин!» и что он срисовал Женьку во время налёта на банк, настроили юного гангстера на мажорный лад:

— А ничё тогда, а? Классно у нас вышло? Как в Америке, аа??

Сидевшие за столом пацаны засмеялись.

— Ну, ты чё — намного круче! — согласился Владимир, и не преминул подколоть: — Сколько там было-то? На пару раз забухать в ресторане хватило?

— А!.. — не воспринял подколки Женька, — Фигня. Дело не только в деньгах. Ясен пень, там немного было — зато взяли быстро, чётко и без этих… без эксцессов. Никого не вальнули…

— Ну да, — всё же попытался дожать пацана Владимир, — Десять налётов — и можно ящик коньяка купить, не?..

— Да задолбал ты, чё тебя всё на бухло пробивает? Мы чо, по твоему, ради красивой жизни тут рискуем??

— А чего ради? Эпизоды из боевичков разыгрываете?.. — раз уж попал в новую компанию, надо выяснять, чем они дышат, решил для себя Владимир.

— Да задолбал… Мне семью кормить надо; мать, сестрёнка маленькая. У Лёньки вон два младших братика, у Шалого родаки тоже давно без работы; у Генки отец инвалид… Фули ты тут со своим коньяком и рестораном?..

— Ну извини… — Владимир и вправду почувствовал себя неудобно. Помолчал и продолжил:

— Как-то оторвался от здешних реалий. В Штатах банк или там магазин «ставят» ясно не для того чтобы на всю семью бургеров купить; скорее кокса взять или герыча. Вот я и подумал…

— Не, — отмёл сомнения Женька, — Вся выручка строго идёт в бригаду и для родни. На поддержку и всё такое. Знаешь, сколько сейчас инсулин у барыг стоит??.

Сидевший молча Генка тут тяжело вздохнул и покрутил головой, ни то разминая шею, ни то пытаясь отогнать мрачные мысли. В углу бормотал компьютер, там шёл мультик про собак-мушкетёров, они маршировали и задорно пели:

Сидящие за столом пацаны пили чай и временами поглядывали в монитор, а потом и вовсе переключились на мультик, временами только вставляя пару фраз в разговор.

Из дальнейшего непринуждённого разговора Владимир узнал, что эта шестёрка малолеток плюс девчонка у компьютера, — всё что осталось от бывшего дворового клуба «Эспада», что по-испански означает «Клинок»; штаб-квартира которого и была вот тут вот, в этом самом подвале. Раньше их было человек сорок. Занимались рукопашным боем, фехтованием, спортивной стрельбой, ориентированием. Выезжали на природу. Потом руководитель клуба ушёл офицером в армию: «Пацаны, прошу понять, кормить семью надо!» Кто-то уехал в деревню, кто-то — в другой город. Кто-то просто тупо сидел дома. Остались вот они. «Неблагополучные», как их раньше называли. У каждого — та или иная проблема в семье. У Женьки вот — отца нет, мать пьёт, маленькая сестрёнка… Собирались. Смотрели мультики или фильмы на стареньком компе, играли в карты. Тут же ели. Ходили драться с соседними такими же бедолагами. Зачем? А чтоб не лезли на нашу территорию! Зачем им эта «территория» толком объяснить не могли. Потом «сделали себе стволы», как выразился Женька. Планировали налёты, хвастались уголовными подвигами. Подростковый патриотический клуб постепенно превращался в уголовную «малину», к подвалу теперь больше всего подходил старый непонятный, но почему-то откуда-то вспомнившийся, и очень меткий термин «кильдюм».

— И потом мы не кого попало грабим, а там, где много. У Администрации что, убудет, что ли? Ещё напечатают! Талеры свои сраные. Зарплаты вон не платят нифига, пенсии опять же…

— Так вы, считай, идейные? Че Гевары, не?

— Какой нах «идейные» — Женька насупился, — Не выжить без этого, просто не выжить. Вчера кассу взяли, три дня назад с барыги три сотни зеленью сняли, как с куста. На прошлой неделе подломили хозмаг, там… Да что говорить! Вообще риску много, толку мало. А чо делать? — жить-то надо! Касса… Вон, творожных сырков сестре купил, в глазури, — пусть наестся девчонка, пока их ещё выпускают; вот и всё мне-то с этой кассы что перепало, остальное — пацанам!

Парни задвигались, согласно кивая.

— Опять же риск! Благородное дело! — встрял парень с ввалившимися глазами, Шалый-Вампир. Когда он говорил, Владимир заметил, что говорит он пришепётывая, а улыбка опять напомнила что-то из фильмов ужасов. Вампир да и только.

— Вампир правильно говорит, — оторвавшись от экрана, вставил Генка, — Риск — благородное дело! Ща поднатаскаемся на этой мелочовке, оружием серьёзным обзаведёмся, — и на крупняк раскрутимся! К примеру, возьмём Банк Районной Администрации!

— Блин, крута! Там бабла немеряно! Но ево пенты с автоматами и в брониках охраняют…

— А чо пенты… — Загалдели; видимо, тема была животрепещущей и не раз уже обсуждалась.

Владимир слушал разговоры и поражался, — куда он попал? Эти юные гангстеры, ежедневно рискующие жизнью… чего ради? Оказывается, ради самого риска и тех крох, которые они всё равно отдавали родным. Психи-малолетки?

Ведь постреляют их, как пить дать, постреляют! И не будет никакого суда, и никакой колонии для несовершеннолетних — не то время! Просто шлёпнут во время очередного копеечного «экса». Или покалечат во время дикой и столь же бессмысленной драки с такими же пацанами с соседнего района. И не будет тогда чем позавтракать сестрёнке Женьки, и некому будет купить инсулин Генкиному отцу-инвалиду…

А сам-то?? Пришедшая в голову мысль пригнула его… Ведь сам, — сам недавно ещё был таким же! Из-за чего пришлось в Штаты-то удирать! А ведь сам-то! — ну ладно, эти-то совсем пацаны, — сам-то намного старше их был, когда решил на полицейской машине «прокатиться»; когда полицейсы, зайдя в кафе, опрометчиво оставили ключ в замке зажигания. А потом, дурея от скорости и адреналина, нёсся впереди кавалькады преследовавших машин с мигалками, офигевая от риска, от опасности и собственной крутости!..

Он по-новому посмотрел на ребят.

Чёрт! Они ведь такие же как я! Не будь у меня папа раскрутившимся коммерсом-финансистом, и я бы мог сейчас вот так, сидя в вонючем кильдюме, пить чай и планировать очередной «налёт» на ларёк с сигаретами… Ему стало стыдно за свой прежний покровительственно — пренебрежительный тон. Впрочем, пацаны, кажется, ничего не заметили. Сейчас они, перебивая друг друга, делились впечатлениями от последней разборки с «соседями»:

- Эти козлы влезли на нашу территорию! Я ему говорю: — Чо вы тут забыли, это наш двор! А он, значит: — Тут Выха живёт и ещё двое наших, потому двор этот наш! А я ему…

— Он боковым махнул, я тык — нырком ушёл и в солнышко ему, двоечку!..

— А я гляжу — Генка уже этого ногами метелит, ну, умора!..

…

На край, любой из них мог быть моим братишкой…

— С кем это вы? — оторвался Владимир от невесёлых раздумий.

— С «шестерёнками» — они рядом с мехмастерскими живут. Там такой щит с шестерёнками, рекламный. А мы — «Эспадовские!» И к нам в район чужие не ходят! Не должны ходить. Особенно «шестерёнки».

— Блин, завалят ведь вас… Не при налёте, так в разборке с «соседями»… — высказал Владимир просящееся на язык.

— Не! — легкомысленно отмахнулся Шалый, — Мы с районскими машемся без стволов, уговор такой. Это если только кто по беспределу влезет. Ща, конечно, стрелялок у народа полно, все кому не лень делают; обороняцца, хы. Даже в мехмастерских, только вынести стрёмно. Только у всех всё самое примитивное — на раз выстрелить. Самопалы там всякие… Ну, в общем, как и у нас было, пока Женька не придумал как нормальные пестики раздобыть. Тут главное под первый выстрел не попасть — а дальше всё решает техника! — он засмеялся и покрутил в пальцах нож-бабочку. Довольно ловко сложил-разложил его, полюбовался узким полированным лезвием.