Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел

— Не стрелять, уроды!! — рявкнул Гришка, — Пусть придёт сюда и скажет, чего хочет. Я его, падлу, лично заглушу!

— Не стрелять!.. не стрелять… — понеслось в сторону. И оттуда тоже по цепи передали информацию…

— Какой мудак стрелял без команды?? — продолжал разоряться Гришка, — Сюда его!

— Не-а… — ответил Сава, — Не получится. Уже, эта… наказан. Пуля в башку. И ещё один, рядом — под ключицу — и, грят, под лопаткой вышла! Два двухсотых!

— Не наши?

— Не. Хроновские.

— Тогда пофиг. Жалко что самого этого «Харона» не шлёпнули…

Тем временем фигура в балахонистом дождевике, опираясь на палку, бодро стала приближаться к автобусу и джипу. Ни с той, ни с другой стороны больше не стреляли. Цепь лежащих стала сокращаться; периодически то один, то другой боец, без команды, пригнувшись, перебегал с места на место, в основном в направлении автобуса, пока постепенно почти все не оказались за ним. Остались лежать только два неподвижных тела. Поскольку около самого автобуса стоял Гришка с приближёнными, бойцы кучковались дальше, стараясь только, чтобы автобусный корпус скрывал их от колокольни. Гришка зло посматривал на такую самодеятельность, но молчал. Пацанам жить хочется, чо; не хотят стать очередными двухсотыми. Ничо. Щас послушаем этого олуха, что он там проблеет — и вперёд! Его же впереди и пустим! — решил про себя Гришка.

Вовчик дошёл до джипа и встал перед ним.

— Иди сюда! — после паузы, высунувшись из-за автобуса, приказал Гришка.

Вовчик, помедлив, миновал джип и подошёл к автобусу; встал возле передней открытой двери, чуть в стороне, поглядывая то на кучкующихся хвостом за автобусом бойцов, то на ветровое его стекло, украшенное теперь и пулевыми пробоинами.

— Чо встал?? Сюда иди! — опять высунувшись, рявкнул Гришка. И снова спрятался — не хватало ещё подставляться.

— Гриша!.. — узнал его Вовчик, — Гриш! Иди сюда. Поговорим в автобусе, сидя. А?

Гришка молчал.

— Григорий! Айда сюда, в автобус! Поговорим сидя, как культурные люди. Наши стрелять пока не будут — я отвечаю!

— Да я тебя сейчас завалю, урода! — проорал Гришка, возмущённый таким неподчинением находящегося в их власти Вовчика, — Быстро иди сюда, я сказал!

— Смысл, Гриша, смысл??.. — чуть отступив в сторону из-за автобуса и сразу ощутив, как в него нацелилось с десяток стволов, громко произнёс Вовчик, — Какой смысл тебе меня стрелять? Я же сам пришёл. Поговорить. Предложение у меня. Дельное! Айда в автобус, мы же не будем тут новгородское вече устраивать?

Гришка оглянулся. И вправду — все глаза были устремлены на него. Весь его отряд плюс местные уже стянулись за автобус, расположившись за ним длинным «хвостом», и теперь пялились на него, ожидая его командирского решения. И Сава, и Макс, и Хотон тоже уставились на него; последний кроме того и промямлил вполголоса:

— Григорий Данилович… может и вправду, лучше разговаривать где меньше посторонних ушей?

Вот сука! Всё как-то через жопу в этот день: и попёрлись скопом без разведки, и сходу под обстрел попали; и эта неудачная атака!.. Трёхсотые; теперь ещё двое холодных — хорошо хоть не с его отряда. Теперь ещё этот урод диктует, что ему делать!.. Но, в самом деле — не устраивать же переговоры у всех на виду. Это же не базар на самом-то деле, это… как его?.. принятие капитуляции, во. Мало ли что он там попросит! Хотя… Не. Мало ли о чём разговор пойдёт — действительно, тут ушей слишком много. Ладно…

Вновь высунувшись из-за бока автобуса, теперь уже более громко сказал:

— Ща я подойду, побазарим! Но учти — без глупостей! Если чо — ты сразу покойник!

— Ладно, Гриша, ладно! — тут же согласился Вовчик.

Гришка обернулся к своим:

— Пойду поговорю. Чо они хотят. Снял с плеча автомат, отдал Максу, пощупал зачем-то кобуру.

— Сава пока за старшего. Если он чо — валить его без разговоров!

Отыскал взглядом Хотона, приказал ему мстительно, советчику непрошенному:

— Ты — со мной пойдёшь. Вместе послушаем. Там и «посоветуешь»!

Хотон безропотно кивнул, тоже снял с плеча навороченный, импортный, с тюнингом, автомат, отдал. Сава принял с почтением — ишь ты, магазин под прикладом, компоновка «буллпап», «булка»; под стволом планка Пикаттини, на ней подствольный фонарь и лазерный целеуказатель, на прицеле рамка АКОГа — живут же тыловые крысы!..

Вышли с Хотоном вдвоём из-за автобуса, подошли к Вовчику. Гришка поднялся на подножку, заглянул в салон: четверо раненых и санинструктор… Спрыгнул, кивнул на джип:

— Айда в машину, там перетрём…

Втроём направились к стоящему тут же, впереди, джипу; причём Гришка, чувствуя спиной десятки глаз своих парней, и желая показать, что не он выполняет «пожелания» пришедшего «парламентёра», а тот находится в полной его власти, не отказал себе в удовольствии пнуть ногой в задницу идущего впереди Вовчика, оставив на брезенте дождевика снежно-грязный отпечаток подошвы берца:

— Шевелись давай, скотина!

Вовчик от пинка покачнулся, ускорился на пару шагов, но устоял на ногах, и лишь обернувшись, ответил кротко:

— Зря ты это, Гриша…

— Зря — не зря, я сам решу! Лезь в машину, козёл, послушаем тебя, чо ты тут… прежде чем кровь тебе пустить!.. Тебе и всем вам там, уродам!

— Ну что там, что там?? — потеребила Катерину за рукав Зулька.

Катя, поставив автомат к стенке окопа, рассматривала происходящее в низине через Вовчиков монокуляр.

Тела Дениса Ивановича и Серафимы Сергеевны уже были накрыты простынями; лежали тут же, в окопах. Простыни набухли кровью на уровне головы. Через тела приходилось перешагивать, протискиваясь, когда нужно было пройти, стараться не наступить хоть на рукав; окопчик был узкий и неглубокий; на простыни сыпалась глина со стенок. На тела старались не смотреть…

Геннадий Максимович, как единственный сведущий в военном деле, хотя и ПВО-шник по бывшей своей военной специальности, строго наказал всем сидеть на дне окопов, не высовываться ни под каким видом, ожидая команды. Сам он максимально скрытно рассматривал происходящее в низине через бинокль; у Катерины был Вовчиков монокуляр — вот они двое сейчас пока и были для обороняющихся всем источником информации о происходящем.

— К джипу пошли… Вовчик впереди. Ах ты!..

— Что??

— Гришка пнул Вовчика, сволочь!

— Да-ты-что?? Оййй…

— Я говорю ж — зря он пошёл!

— Ничего… В машину полезли…

— Поедут куда??

— Да нет… разговаривать наверное.

— О чём?? Чего не у нас рация??

— Рация, Зуль, у твоего папы на колокольне… Он всё слышит. Если что — нам сообщит. Крикнет. Если что…

— Угу… А чего Вовчик пошёл-то?? Зачем? Ну Ка-а-ать!

— Зуля, отстань. Потом всё узнаешь.

— Дай посмотрю, а?!..

— Ну на, на, посмотри. Только не высовывайся. Всё равно ничего не видно — в машине они.

Зулька ухватила увесистый монокуляр и жадно принялась высматривать происходящее. Но смотреть, действительно, было не на что: нападавшие прятались за автобусом, а Вовчик сидел в джипе, и видно их не было.

Зулька разочарованно передала монокуляр Адельке и вновь взялась за Катерину:

— Кать. А чем это Вовчик так бабахнул в Гришкиных-то? Что это так полетело?

— Ты не знаешь, что ли, что он тут собирал последнюю неделю?

— Не-а. Откуда? Папа же не пускает — говорит «дома работы много»!

— Миномёт. Вернее, бомбомёт. Из трубы железной. Сделал для неё кОзлы такие, типа упора в наклон. Порох вот из батюшкиной селитры и всяких своих ингредиентов. А бомба — это огнетушитель. Углекислотный бывший. Что уж туда Хорь насовал, я не знаю, но взорвалось сильно…

— Даааа… Как еб. нёт!

— Ну-ка!! Что за слова?? — тут же посуровела Катерина.

— Я всё отцу расскажу, что ты материлась! — пригрозила и сестра.

— Ой, поду-у-умаешь… Он сам матерится.

— А тебе нельзя!

— Вы сами материтесь, я сколько раз слышала!