Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел

Хотон почувствовал, как обжигающе-горячая струйка побежала у него по внутренней стороне бедра, напитывая термоштаны.

— Не верю!.. — всё так же упрямо и тупо повторил Гришка, — Гонишь!

— Чо я «гоню», Гриш? — переспросил Вовчик, — Ты с Хроновым Витькой разговаривал? Он тебе про взорвавшуюся баньку у меня возле дома рассказывал?? Вот. Не дошло? Это демонстрация была. Ты думаешь, я не знаю, что ты б меня всё равно с пригорка живым не отпустил?.. ты думаешь, я не понимаю, что мне ловить нЕчего? Только знаешь что?.. Правильно сказано: «Выиграть не каждый может. А вот не оказаться единственным проигравшим — каждый!» Внял? Спросишь, кто это сказал? А я сказал. Сейчас.

«— Болтает…» — вихрем пронеслось в мозгу бледного Хотона, — «Пока болтает — не взорвёт!.. Пусть болтает! Пусть! Ещё минуту, две — пусть!.. Выскочить?? Этот ублюдок двери разблокировал?.. не помню, не слышал я щелчок… Господи! Ну почему я?? Ну почему так глупо??»

— Это… Уважаемый… как вас там?.. — не своим, чужим каким-то голосом промямлил он, — Зачем вам это?.. вообще. Да и… я же совсем тут, эта… случайно! Зачем?..

Он хотел ещё сказать «- Отпустите меня, пожалуйста!..» и «- Можно я пойду?..», но почувствовал, что это будет уж совсем по-детски. Не то что он боялся, что он будет как-то не так выглядеть в глазах Гришки и этого… шахида деревенского, нет, — сейчас ему совершенно наплевать было, как он будет выглядеть; и боялся он сейчас одного только — что этот долбаный пацан с бородкой вдруг наскучит разговаривать и уберёт палец с кнопки. Или просто уберёт, потому что решит, что «пора». Или что идиот Гришка выкинет какой-нибудь фортель вроде попытки выскочить из машины, и этот пацан поторопится…

Просто Хотон сейчас понимал, что все эти просьбы ничего не стоят.

Зачем он согласился поехать на эту карательную операцию!.. Захотелось почувствовать власть над жизнью и смертью?? Как бывало, в редкие и показушные поездки «на фронт», когда выцеливал в оптический прицел своего навороченного Баррета фигурки родионовских солдат, вчерашних земляков, и выбирал, в кого послать пулю? Захотелось, чтобы ботинки целовали, в ногах валялись, в глаза снизу вверх заглядывали?.. мог ведь, мог отказаться; вернее, просто не согласиться — вы там свои дела решайте, я потом… как эти, помощник Уполномоченного и его шестёрки — те не поехали! Бл. дь…

Горячая струйка в штанах стала интенсивней; горячее потекло уже по голени, в берц.

— Вы вот что. — после паузы вдруг другим тоном и совершенно спокойно, по-деловому, сказал Вовчик, — Вы просто сидите спокойно. Мне кое-что сказать вам надо.

— …зачем?? — рванулось надеждой из Хотона. Гришка просто тупо и угрюмо молчал.

— Потому что я не ставлю целью вас непременно убить. — спокойно и размеренно, как учитель у доски двоечнику, объяснил Вовчик, — Я с вами поговорить хочу. По-деловому. Может до чего и договоримся. Но…

Он приподнял и помотылял в воздухе рукой с проводами и кнопкой.

— … если дёрнитесь куда — разговора не получится. Тогда просто детонирую — и всё… И всё! Понятно?

Гришка против силы кивнул, и Хотон закивал, много и часто. Понятно, понятно, что ж непонятного. Пусть говорит. Ага. Взорваться всегда успеем. Не дай бог. Нормальный такой пацан, сразу видно. Даже классный пацан! Он ведь не взрывать нас сюда пришёл, а поговорить! Конечно, мы его выслушаем, правда же, Гриша?? — Хотон ничего не сказал из этого, мысли просто пулями пронеслись в его голове, — он только взглянул умоляюще на Гришку, а тот, как поняв, разлепил вдруг ссохшиеся губы и выдавил:

— Говори, чо…

— Да, да, конечно же, говорите! Мы же деловые люди, мы всегда найдём почву для компромиссов!! Зачем же крайние меры, мы должны общаться… так сказать, придти к консенсусу! Мы же деловые люди, земляки, можно сказать… — фонтаном рванулось из Хотона, и только угрюмый взгляд Гришки оборвал его красноречие. Он ещё шевелил губами, как бы договаривая про себя недовысказанное, и окончательно замолк. Господи! Да конечно же они его выслушают! И согласятся, он заранее был уверен! — согласятся, то есть найдут этот… как его? Компромисс. Пусть он только идёт к себе на пригорок, а мы тут… сами… разберёмся.

Очень хотелось домой, в уютный коттедж под Оршанском в охраняемой зоне; горячего чаю с мёдом, и поменять противно липнущие к ногам через термобельё камуфляжные штаны…

…

— … вот я и говорю! — наконец подвел черту десятиминутному объяснению обстановки Вовчик, — Мы себя в чём-то виноватыми не считаем! И обороняться собираемся до последнего! У вас полюбому ничего не получится. Вы атаковали нас, с автоматами, — и даже на бросок гранаты подойти не смогли! А ведь мы стреляли чисто чтобы отпугнуть, в основном над головами и по конечностям! И снайпер — по конечностям или мимо! Подошли бы — тогда бы мы и всерьёз… и ни одного, заметьте, ни одного человека из наших вы даже не поцарапали! — он вспомнил подошвы сапог лежащего в окопе убитого наповал Дениса Сергеевича, сглотнул, и продолжил, — Ни одного даже! В общем, ребята, если атаковать вы бы вздумали — то до церкви вас дошло бы в лучшем случае половина, а то и треть. Это если б вам сильно повезло, и вы б вообще дошли. Но тут начинается самое интересное…

На груди Гришки запищала, обозначая вызов, рация. Тот не глядя взял её здоровенной ручищей, нажал. Послышалось:

— …Ледокол, я Флот, приём! Сава на связи. Гриша! Григорий — ну чё у вас там?

— Разговариваем… — буркнул в рацию Гришка.

— … Чо долго? Пацаны мёрзнут. Эта… интересуются. У вас там всё нор…

— Рот закрыл, нах! — гавкнул в рацию Гришка, — Пусть мёрзнут! Ща приду — согрею! — на пизд. лях рысью в деревню побежите, ещё и автобус потолкаете! Сказал — сидеть, ждать!!

— … рррхм… — хрипнула рация, — Понял. Связь кончаю…

Повесил свою Моторолу обратно на грудь. Скользнул взглядом по плащу Вовчика — у того маленькая китайская рация, даже без дисплея, явно из самых дешёвых, была пристёгнута в кармашке чуть ниже воротника. И… только сейчас заметил — тангета передачи была нажата какой-то самодельной скобой, тускло горел микро-светодиод, означая работу на передачу. Всё слышат, стало быть. Суки…

А Вовчик продолжал:

— Так вот — о «самом интересном». Я уже сказал, что мы никто не заблуждаемся, какую судьбу вы нам приготовили…

Хотон протестующе затряс головой — нет, какую ещё такую «судьбу», мы же просто разобраться! — но Вовчик, не обращая на него внимания, продолжил:

— …и потому сдаваться никто не собирается! Вот на мне…

Он опять отвернул правой рукой полу плаща и продемонстрировал пояс шахида.

— …пять кило тротила и шрапнель. И ещё больше десятка таких поясов «на пригорке». И в церкви полста кило тротила — только войдите! И в домах. И ещё… сюрпризы всякие. И сельхозпродукцию мы тут же всю зальём дизтопливом! Я же говорю: не каждый может выиграть, но «не проиграть» — каждый! Вы там все очень быстро кончитесь, на пригорке. Вместе с нами, конечно, но вам от этого не легче.

Запищала рация Гришки. Не отводя остекленевшего взгляда от шахидского пояса Вовчика, тот наощупь её включил, нажал на передачу, бросил:

— Ну, что у вас там ещё?..

— Ледокол, Ледокол — я Флот! — зачастила рация взволнованным голосом Савы, — Наблюдаю в бинокль на пригорке возле церкви движение! Толпа гражданских, с иконами. Кучкуются… плохо видно. Вроде как в нашу сторону идти собираются. С иконами!

Гришка упёрся взглядом Вовчику в лицо.

Мысли Вовчика поскакали галопом — это ещё что за импровизация?? Зачем? Что они там думают?? Они же сорвут всё! Но там Отец Андрей, Вадим, Катька, старики, все, кого он посвятил в свой план — должны воспрепятствовать, это же явно чья-то самодеятельность!

И потому он только мрачно и многозначительно улыбнулся.

А рация продолжала:

— …Там мужик какой-то… вроде как говорит с ними… руками размахивает…

— Что за мужик? — буркнул Гришка.

— Толстый, башка перевязана. В этой, как её. В рясе, да. Из-под куртки видно. Говорит с ними. Поп тот, наверное… А, назад пошли, ага. В церковь вроде, или за церковь. Отсюда не видно.