Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел

Он взглянул на раненого. Нет, без шансов. Он ведь не зря не дал себя перевязывать — он и так потерял слишком много крови. Скорее всего и нога сломана — носок ботинка торчит неестественно вбок… Если бы реанимационные мероприятия, камфара для поддержания сердца, противошок, переливание крови… да что говорить!..

Они теряли время — Владимир это понимал. Атаковавшие коттедж — чем чёрт не шутит, — могли ведь прогуляться и до брошенной баньки на участке! Просто чтобы проследить — а куда это мог так ловко уползти их уже готовый, казалось бы, пленник?.. А это что?!

— …папа… Папа!.. — слышались рыдания Наташи, — Папа, не умирай, не оставляй меня!!.. Папа! У тебя же будет внук!.. или внучка. Ты — должен дождаться, должен! Слышишь? Я тебе ещё днём хотела сказать — у меня будет ребёнок! У нас с Володей будет ребёнок; а у тебя — внук! Ты не должен нас оставлять!..

В общем, из-за этого «открытия», как снег на голову свалившегося Владимиру, он и прозевал появление незнакомца; да, собственно, тот и двигался мягко и бесшумно, как кошка.

Автомат стоял прислонённым к стене.

Пистолет был под курткой, в подмышечной кобуре.

Надо, надо было уходить раньше!

За спиной и сверху щёлкнул предохранитель; яркий свет фонаря затопил подземную бетонную коробку, в которой они находились. И тут же чёткая команда:

— Замерли все. Шевельнётесь — стреляю.

Вот так и попадают. Минутная расслабленность; отвлечение на постороннее, на чувства, на нервы, на переживания — и некому потом рассказывать, что «я всего чуть-чуть сглупил». Не бывает тут «рестартов» и «сохранений», как в компьютерном шутере-стрелялке, чтобы можно было сделать выводы, и при повторном прохождении не попасться. Жизнь это. Не бывает тут черновиков…

— Руки поднял. Выше.

Голос был очень спокойный, и спиной чувствовалось, что всё — не шутки. Одно движение — и смерть. Ему. Наташе. И — ещё не рождённому ребёнку, который и не ребёнок ещё, а так — перспектива… Застрелит. Однозначно.

— Автомат взял! — за ремень возле ствола. Подал сюда — не оборачиваясь.

Наташа как будто тоже предельно ясно поняла, что от смерти их отделяет лишь одно неловкое движение, один вскрик или истерика — замерла, как окаменела.

— Повернулся. Куртку расстегнул. Кобуру снимай. К пистолету прикоснёшься — стреляю.

Яркий, слепящий свет в лицо; ничего не видно. Кобуру снимал на ощупь, стараясь делать это медленно, плавно. Хотя б ещё минуту. Две.

— Давай сюда. Спиной. Встал на колени. Руки за голову, ноги скрестить. Ты. Встала. Оружие?

— Н-н-ннету у меня… не убивайте нас??

— Куртку расстегнула. Спиной. Пояс. Села на колени. Руки за голову. Ноги скрестить.

Потом яркий луч переместился на лежавшего без сознания Виталия Леонидовича. Задержался на нём. Достаточно долго, с минуту. Человек явно решал, что с ними делать. Здесь застрелит, или заставит вылезти; поведёт к своим? Тогда появляется шанс. Маленький, хиленький, но шанс.

Сердце глухо бУхало в груди, разгоняя накачанную адреналином кровь. Ждал выстрела в спину или в затылок, — или команды вылазить. Вместо этого за спиной послышались мягкие шаги по железной лесенке — человек неторопясь, и, видимо не оборачиваясь, выбирался из маленького подземелья.

И — пауза. Тишина. Ни команды, ни выстрелов, ничего… Напряжённым слухом Владимир пытался уловить хоть что-то; и ему показалось, что он слышал вверху, за люком дровяника удаляющиеся шаги, — но в это время начал постанывать в беспамятстве Виталий Леонидович, и он не был уверен. Наташа тоже молчала. Может быть этот человек до сих пор стоит у них за спинами и готов стрелять при первом движении?? А всё остальное — показалось?..

Довольно долго он простоял на коленях в этой неудобной позе — на коленях, со скрещенными ступнями, с руками на затылке. Потом адреналин стал спадать. Больно стало коленям на бетонном бугристом полу, стала мёрзнуть шея и руки…

Он опустил руки и обернулся. Никого не было. Только пустой проём люка. Ушёл.

— Да ладно, Влад, не переживай так-то! — всё пытался отвлечь от вновь навалившихся неприятных мыслей шефа сидевший рядом в джипе Петерс. Негромко ныл мотор; автомобильная печка гнала приятное тепло. Блики от приборной доски в темноте делали лица чужими… Сзади синими полосками посвечивали временами фары второго джипа, который вёл следом Андерс.

— Ну — сорвалось. Ну так не первый раз. Главное — все целы. Включая меня, хы.

— Приедем — врачу всё же покажешься! — разлепил губы Влад.

— Само собой. Но, думаю, ничего — обойдётся. И — хабар взяли нормально… Оно, конечно, несоразмеримо с нашим вкладом; тут надо было КамАЗ подгонять, конечно… но хоть что-то!

— Да ладно-ладно, проехали! — отмахнулся от «утешений» Влад, — Я про это и не думаю уже. Я прикидываю, как будем домой перебираться… или задержаться ещё на… тут, я чувствую, дерибан назревает крупный, хотелось бы поучаствовать…

— Ду нууу… — протянул «домашний» по натуре Петерс, — Всех денег всё равно не срубим! На Новый Год — домой бы надо!

— Это да, это конечно…

— И чтоб с этими уродами дела больше не иметь! Ты ж видел — они всех там, в подвале!.. Всех — и женщин, и ребятишек! Уррроды!

Влад покосился, хмыкнул:

— Что ты… Мы ж этому и поспособствовали. Ты что — забыл?

Петерс помолчал, потом выдавил:

— Ну мы-то — отмычка. Нам за это деньги платят. А что за вскрытой дверью делать — это уж они… Это — не на нас кровь…

Влад лишь пожал плечами. К чему эти самооправдания, казалось бы? Как там говорят? «Не разбив яйца, не приготовишь яичницы». Бизнес есть бизнес. Но, конечно, всё это крайне неприятно….

Не желая продолжать неприятный разговор, Петерс взял зажатый коленями короткий автомат, положил на колени, пошлёпал по нему ладонью:

— И всё же — Влад, — откуда? У «лижковцев» коротышей не было ведь, и у этих, в доме — тоже. И выходил ты из дома без него — откуда ствол? Полицейский, кстати, видимо; затёртый донЕльзя — но ухоженный. Смазкой пахнет. И — не стреляли из него сегодня, это точно. Пистолет ещё…

Влад вздохнул, отвлекаясь:

— Да это из… ну, помнишь, там, подальше, за полем, какое-то строение всё в снегу? Ну, я ещё сказал, что пройдусь туда.

— Ну да. Охота была снег месить. И что?

— Там нашёл. Троих. Парень какой-то, девчонка, — видимо из этих, из дома…

— Да нууу?? — удивился Петерс, — Как бы они туда??

— Вот и «ну». Однозначно из дома. Потому что там и этот был… как его?..

— Кто??

— Которого мы повязали в самом начале. Виталий. Из-за которого Лижко всё и затеял, дурак.

— Ни-че-го себе! — Петерс был потрясён, — Ход? Подземелье??

— Наверняка. Там… подвальчик там, технический. Дверца в стене. Видимо — ход. Тут — ну, ты видел, — серьёзно готовились. Один подвал чего стоит! С тиром!

— Даааа… Но всё не предусмотришь! Впрочем, если бы не мы, не твоя идея с дымовухами и с отвлечением внимания, эти, лижковцы, нипочём бы без тяжёлой техники не взяли! — тактично польстил шефу Петерс, — Нету у них военного креатива, да. Дураки, кстати, — чего они решили— вывезти оттуда всё и сжечь? Сели бы там — как база лучше не придумать.

— От города далековато.

— Может оно и хорошо… Так что говоришь — этого там застукал?? И как — он?

— В мясо… — стукнул рукой в перчатке по баранке Влад, — Долго не протянет. Скорее всего — уже. Не жилец, короче. А эти — парень с девушкой, — в норме.

— И ты?..

— Вот, стволы забрал.

— Ииии??..

— И — всё. Ты ведь помнишь — мы свою часть договора выполнили… Это Лижко, подлец, не выполнил — изволил сдохнуть, собака… А убивать мальчиков и девочек мы ведь тут не подписывались, а, Петерс? Как считаешь?..

— Однозначно не подписывались! — поддержал шефа Петерс, — Мне одного этого зрелища в подвале хватило. Сссука, фашисты! Кстати, там эта была — ну, помнишь, певичка, года два назад блеяла всё этот шлягер «- Вале-е-е-ерааа, Вале-е-е-ераа…» Ничо такая была, да. Её тоже грохнули. И — слышу, ругаются — «Нахера, грит, ты сразу стрелять стал; тут такой ломтик торта, а ты, мудак…» Козлы.