Воздушный замок (ЛП) - Уэстлейк Дональд

Герман кинулся к грузовику, но был вынужден тут же отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть под колёса. Машина промчалась мимо него; испуганная Лида, высунув голову в боковое окно, пыталась рулить одной рукой.

Юстас, с трудом карабкающийся вверх по склону, поднял взгляд и увидел надвигающийся на него задний борт грузовика, словно мухобойка на мотылька. С воплем ужаса Юстас отшатнулся в сторону и вжался в стену дома. Грузовик с грохотом миновал его.

Когда Юстас пришёл в себя, то увидел, как грузовик, виляя задним ходом, скрывается за углом, а на другой стороне улицы Герман торопливо усаживается в маленькую чёрную «Симку». Всё ещё дрожа от страха, но собравшись с духом, Юстас оторвался от стены, перебежал улицу и забрался на пассажирское сиденье «Симки», когда Герман уже заводил двигатель.

Герман взглянул на Юстаса без тени дружелюбия.

– Убирайся, – сказал он. – Я угнал эту машину, она моя.

– Я еду с тобой, – заявил Юстас, – и точка.

Герман не стал терять время на споры.

– Цыц! – положил Герман конец дискуссии и резко вывернул руль. «Симка» сделала головокружительный разворот и устремилась вслед за грузовиком.

Грузовик же закатился за следующий угол и теперь быстро двигался задом вверх по другой узкой улочке, которая заканчивалась обрывом за ограждением и ведущей вниз лестницей. Лида, увидев позади этот неожиданный конец пути, издала полный отчаяния крик и вжалась в сиденье, зажмурившись и спрятав лицо в ладонях.

По мере подъёма грузовик замедлял ход, пока на самом краю обрыва не стукнулся о чугунные перила, остановился, помедлил секунду и покатился вперёд.

– Она свернула туда, – подсказал Юстас Герману на соседней улице.

– Сам знаю, – ответил Герман, выкручивая руль.

«Симка» с рычанием выскочила из-за угла, и тут её водитель с пассажиром обнаружили, что мчащийся вниз по улице грузовик стремительно приближается к ним.

– Mein Gott! – вскрикнул Герман, судорожно дёргая руль во все стороны, пока в кабине грузовика Лида изо всех сил старалась вставить ключ в замок зажигания, не уделяя внимания таким мелочам, как управление, скорость и что-либо ещё.

Герману на его «Симке» удалось разминуться с грузовиком, но не полностью. Грузовик en passant [59] зацепил левое заднее крыло «Симки» именно в тот момент, когда Герман делал резкий поворот. Пока грузовик с рёвом – двигатель, наконец-то, завёлся – удалялся по улице, «Симка» очень медленно, можно сказать грациозно, почти обыденно опрокинулась на правый бок.

28

Прохожие, прогуливающиеся мимо парижского отделения «Интернэшнл Геральд Трибьюн», могут заглянуть внутрь через витринное стекло, украшенное золотистой надписью с названием издания, и увидеть типичный интерьер газетной редакции со множеством столов, сотрудников и оживлённой целеустремлённой суетой. Однако неожиданный конец этой деятельности положил грузовик, с грохотом и треском вломившийся через витрину, смявший пару пустых столов и застывший, наполовину в помещении.

Сотрудники газеты остолбенели от испуга и изумления. В наступившей тишине было слышно падение булавки. Дверь кабины открылась, и дрожащая, но торжествующая Лида ступила на подножку. Собравшись с силами, она вскинула руку со сжатым кулаком и провозгласила:

– Да здравствует Эрбадоро!

29

К счастью, фотограф, работавший в этот день в редакции «Трибьюн», оказался достаточно расторопным, чтобы успеть запечатлеть Лиду в момент её триумфа. Благодаря этому родился незабываемый, удостоенный многих наград снимок «Неистовая революционерка». Слегка стилизованный рисунок, сделанный на основе этого фото, с надписью «ЭРБАДОРО» сверху и словами «CORREO AEREO – 1000 PESERINAS» [60] внизу, появился на марке – точно такой же, что украшала конверт с письмом, полученным Юстасом спустя десять месяцев. Улыбаясь, он прочёл его на заднем сиденье своего лимузина, едущего по бульвару Сен-Жермен на левом берегу Сены.

В письме говорилось:

Дорогой Юстас!

После того, как мы с Мануэлем вернулись из свадебного путешествия, я веду счастливую жизнь обычной домохозяйки. Мануэль окончательно поборол отчаяние и горе, вызванные тем долгим и ужасным ожиданием в гостиничном номере – в одиночестве, всеми покинутый, не понимая, что происходит. Теперь он с радостью приступил к своим обязанностям в Конгрессе.

Я чрезвычайно рада, Юстас, что наше политическое влияние способствовало освобождению тебя и твоих друзей из заключения. Надеюсь, ты благоразумно распорядился наградой, выплаченной нашим правительством. Знаешь, несмотря на всё, что случилось, я по-прежнему с теплом вспоминаю всех вас.

С приветом из возрождённого Эрбадоро.

Лида.

– Ах, Лида, – продолжая улыбаться, пробормотал Юстас, вложил письмо обратно в конверт, мгновение помедлил, вглядываясь в лицо дорогой ему девушки на марке, затем убрал конверт в карман. Тем временем лимузин остановился перед входом в весьма дорогой и tres chic [61] ресторан, название которого красовалось на козырьке: «Ле Эрбадоро».

Юстас дождался, пока его шофёр – Брадди собственной персоной – подошёл и открыл ему дверь. Выйдя, Юстас благодушно улыбнулся окружающему миру и сказал:

– Думаю, сегодня в десять, Брадди.

Ничто не могло заставить Брадди проявлять подлинную почтительность, но сейчас его манеры были хотя бы спокойными и любезными.

– Хорошо, – сказал он, слегка коснувшись своей форменной фуражки, и укатил на лимузине.

Юстас направился ко входу в ресторан, где Жан, красуясь в униформе швейцара, придерживал для него дверь.

– Добрый день, Жан, – поздоровался Юстас.

– Добрый день, Юстас, – отозвался Жан. – Чу́дная погодка.

– И впрямь.

Войдя внутрь, Юстас улыбнулся кассирше – ей оказалась Мария Линч, бывшая первая леди Эрбадоро, жена бывшего El Presidente. После продолжительных деликатных переговоров и кулуарных уговоров Эскобара и Марию Линч удалось убедить войти в долю с Юстасом и остальными. Объединение сил было разумным решением, и в итоге здравый смысл восторжествовал.

Спрятанное в камнях замка достояние Линчей было для них безвозвратно потеряно, но оставалась ещё солидная часть замка, представляющая немалую ценность. Правами на замок обладала чета Линчей, а самим замком – Юстас и компания, так что некое соглашение так и напрашивалось.

– Хорошего дня, – пожелал Юстас Марии, раздражённо перебирающей стопку чеков за обед.

Она подняла глаза, направив сумрачный взгляд на Юстаса.

– На завтра обещают дождь, – сказала она.

– О, всё возможно, – ответил Юстас и прошёл дальше, в главный зал ресторана – тихое роскошное помещение, отделанное с явным южноамериканским колоритом.

Последние пообедавшие посетители уже ушли, первые гости, желающие поужинать, ещё не появились. У стены метрдотель Герман сурово отчитывал свой персонал – официантов Руди, Анджело, Вито и Отто.

– Вчера вечером, – говорил Герман, твёрдо вышагивая перед строем своих подчинённых, – поступило три жалобы на задержки при обслуживании. Сегодня такого не повторится. Вы должны работать лучше и улыбаться.

Юстас двинулся дальше, мельком заглянув в бар, где Эндрю и сэр Мортимер усердно готовились к вечернему наплыву клиентов.

Продолжая путь, Юстас миновал блестящий чёрный рояль, сидя за которым Шарль в смокинге перебирал клавиши, одновременно болтая с Рене – продавщицей сигарет.

Следом Юстас открыл дверь на кухню и заглянул туда, увидев Розу в поварском колпаке, распекающую своих португальских подчинённых на всех языках, которыми она владела, и даже на некоторых, которыми не владела.