Монолог фармацевта. Книга 2 - Хюганацу

В тот день господин Дзинси сидел в своем кабинете и с хмурым видом изучал какие-то бумаги, пока Маомао подбирала в углу густо исписанные ненужные листы. Вопреки обыкновению, она прибиралась при хозяине, поскольку тот желал весь день трудиться на своем месте, и Маомао ничего не оставалось, кроме как взяться за поручение тут же, а не ждать, когда он уйдет.

Ах, каких только вздорных указов не пишут на этих прекрасных листах! Но как только законы теряют силу, бумагу живо предают огню.

«Думаю, на рынке за нее дадут хоть сколько-нибудь деньжат», – прикинула Маомао, но следом обругала себя за бесчестные мысли и решительно взялась за поручение – собрать листы и отнести на сожжение.

Бумагу сжигали в дальнем углу Внешнего дворца, неподалеку от Восточного крыла, где размещали служилых и устраивали склады.

«Опять служилые…» – мысленно проворчала Маомао. Ей не хотелось туда идти, но что поделать! Работа такая.

Собравшись, она уж было вышла из канцелярии, как вдруг что-то мягкое упало ей на плечи.

– На улице холодно. Прошу, одевайтесь теплее, – предупредил господин Гаошунь, внимательный, как и всегда, к нуждам других. Именно он закутал Маомао в ватную накидку из некрашеного полотна.

За окнами падал мелкий снежок и слышался вой зимнего ветра. В теплой канцелярии с ярко пылающими жаровнями легко позабыть, что с начала года прошло меньше месяца и сейчас стоит самая холодная пора.

– Благодарю вас, господин, – поторопилась ответить на заботу Маомао.

Ей было ужасно жаль, что сей достойный человек вдруг сделался евнухом. Такой мужчина пропал!

Стоило накинуть поверх что-то потеплее, как Маомао перестала зябнуть. Занятая тем, чтобы просунуть руки в рукава, она не сразу заметила на себе пытливый взгляд господина Дзинси. И он не просто смотрел, а едва ли не пожирал ее глазами.

«Опять я что-то не так сделала?» – в недоумении нахмурилась Маомао, но тут поняла, что этот грозный взгляд предназначен не ей, а господину Гаошуню.

Наконец и он почувствовал, что на него смотрят, и заметно дернулся.

– Накидка не моя, а господина Дзинси, – поспешил объясниться господин Гаошунь. – Я всего лишь передал ее, и благодарить меня не нужно.

«Неужели на все требуется дозволение господина?» – выслушав его, ужаснулась Маомао и пожалела верного слугу.

Тяжело ему приходится, если без спроса нельзя даже укрыть от холода низшую служанку.

– Да? – состроила удивление она, после чего послушно поклонилась господину Дзинси и поблагодарила его как подобает. Подобрав корзинку с бумагой, она покинула канцелярию.

«Вот бы и во Внешнем дворце отец мог что-нибудь посадить…» – подумала Маомао и не удержалась от тяжкого вздоха.

Внешний дворец в несколько раз просторнее Внутреннего, но целебных трав в нем почти не сыскать. В его угодьях попадаются лишь одуванчик, полынь да ликорис. Кстати сказать, Маомао любила поедать луковицы последнего. Только прежде их надо хорошенько вымочить, ведь сами по себе они ядовиты. И если съесть луковицу ликориса, из которой до конца не вышел яд, будешь маяться животом несколько дней. Бабуля не раз распекала Маомао за то, что та ела всякую дрянь, но упрямство всеядной девчонки было не переломить.

«Ничего не поделаешь, надо смириться…» – успокаивала себя Маомао.

К тому же зимой куда сложнее искать травы, да и ничего стоящего в округе не найти. Посожалев немного, она задумала весной засеять всю округу. Быть может, что-то да взойдет… От этой придумки Маомао довольно усмехнулась.

Блуждая в своих мыслях, она прошла ряд канцелярий и наконец очутилась среди белых складов, сложенных из известняка. Уже направляясь к месту, где евнухи жгли мусор, она заметила знакомое лицо. То был молодой служилый с резкими чертами, за которыми тем не менее чувствовалась собачья преданность и доброта. Маомао живо узнала господина Лихаку и, глянув на новенький пояс другого цвета, догадалась, что его повысили в ранге. Господин Лихаку стоял и переговаривался с несколькими служилыми – те, судя по всему, находились у него в подчинении.

«Видно, старается выслужиться…» – подумала про него Маомао.

Бабуля сказывала, что господин Лихаку теперь частенько заглядывает в Малахитовый чертог, дабы попить чаю с красавицами на обучении. Конечно же, в любимицах у него ходит барышня Пайрин, однако ночь с ней стоит половину годового заработка простолюдина. Увы! Познав небесное блаженство, этот несчастный теперь раз за разом наведывается в чертог, чтобы хоть глазком, сквозь щель между занавесками, поглядеть на лик той, что подобна цветку на недосягаемой вершине.

Похоже, господин Лихаку ощутил на себе чей-то сочувствующий взгляд. Обернувшись, он замахал рукой и ринулся к Маомао с таким пылом, что одним лишь этим напомнил ей большого пса. Хвоста у него не имелось, но вместо него виляла из стороны в сторону непослушная прядь, выбившаяся из убора-футоу, что был в ходу у военачальников.

– День добрый! Не ожидал увидеть тебя за пределами дворца императорских жен! Сопровождаешь одну из наложниц? – громовым голосом как на духу выпалил господин Лихаку, даже не подозревая, что Маомао рассчитали.

На «улицах цветов» им встретиться так и не довелось, ведь она приезжала туда погостить всего-то на три дня, а потому господин Лихаку закономерно счел, что его знакомица все еще состоит при наложнице.

– Нет. Один высокопоставленный человек снял меня со службы и взял личной служанкой. На него и тружусь, – отмахнулась Маомао, стараясь выразиться так, чтобы не потребовалось лишних объяснений. Ей не хотелось в подробностях рассказывать о том, как ее рассчитали и она вернулась назад.

– Личной? И кто этот чудак?

– Да… Лучше и не сказать…

Господин Лихаку выдал грубость, но Маомао ничуть не обиделась, ведь и сама не представляла, как можно описать лучше. Вдобавок этот высокопоставленный чудак потребовал от нее, чтобы она, даже став его личной прислугой, продолжала рисовать себе веснушки. А ведь Маомао не собиралась носить эту «маску»! Но приказ есть приказ, она обязана подчиниться.

«Что же творится в голове господина?..» – гадала Маомао, хотя давно свыклась с тем, что благородных господ всегда трудно понять.

– Кстати, я тут слышал, что один высший сановник выкупил девушку для утех из Малахитового чертога, – как бы между прочим поделился слухами господин Лихаку.

– Тоже об этом слышала.

Маомао не находила в этих слухах ничего удивительного. После того как господин Дзинси взял ее на службу, она должна была отправиться вместе с ним прямо во Внешний дворец. Взбудораженные этим событием, барышни чертога решили сделать из Маомао писаную красавицу. Она подозревала, что в тот день со стороны и близко не походила на служанку, скорее на наложницу. Отец же провожал ее таким взглядом, будто отправляет дочь не во дворец, а на убой, точно какого-нибудь теленка.

Да и само по себе подозрительно то, что во дворец вдруг заявилась девушка для утех, к тому же в сопровождении сиятельного господина Дзинси, чье появление неизменно приковывает любопытные взгляды. Разумеется, Маомао при первой же возможности поспешила переодеться, однако ее успело заметить немало дворовой прислуги и господ.

«Да уж…» – не без досады подумала Маомао.

Та самая «девушка для утех», о которой он слышал, стоит прямо перед ним, а он ни сном ни духом! До чего же глупый пес!

– Я, случаем, не отвлекаю вас от важных дел? – поспешила переменить разговор она.

– А? Ты об этом?

Пока они говорили, к господину Лихаку боязливо подошел один из подчиненных. Судя по всему, он силился угадать, в каком настроении пребывает начальство. Сам подчиненный был юн и, завидев девушку, поначалу обрадовался ее приходу, ведь был обделен и жалованьем, и вниманием красавиц. Однако, приглядевшись к Маомао, он мигом понял, что она-то никакая не красавица, а щуплая, что ободранная курица, веснушчатая дурнушка, к тому же бродит всюду с кислым лицом, и заметно поник. Что до Маомао, то ее такие перемены ничуть не удивили – она привыкла наблюдать, как другие пренебрегают ею. Лишь подумала, что этому юнцу до начальника еще расти и расти, раз не умеет скрывать свои чувства от других.