– Я слышал об этом.
– Он много читал. Собирал марки. И очень любил музыку. Не танцевал и не любил выходить в свет.
– Как вы думаете, они были счастливой парой?
Коммандер Макларен не стал торопиться с ответом. Казалось, он тщательно обдумывает его.
– Такие вещи всегда трудно оценить… Думаю, что они были счастливы. По-своему Арнольд был очень любящим человеком. И я уверен, что Маргарите он тоже был небезразличен. Они не собирались расходиться, если вас именно это интересует. Хотя, возможно, общего у них было немного.
Пуаро кивнул. Большего он и не надеялся услышать.
– А теперь расскажите мне об этом последнем вечере. Вы обедали вместе с мистером Клэйтоном в клубе. Что он вам говорил?
– Сказал, что должен ехать в Шотландию. Кажется, это его сильно злило. Кстати, поели мы очень быстро – не было времени. Только сэндвичи и что-то выпить. Но это все для Клэйтона. Я только выпил. Вы же помните, что я шел на вечеринку с буфетом.
– Мистер Клэйтон упоминал о телеграмме?
– Да.
– Но не показывал ее?
– Нет.
– А он говорил, что собирается заехать к Ричу?
– Не прямо. Более того, сказал, что сомневается, что ему хватит времени. Он сказал: «Или ты, или Маргарита все ему объясните». А потом добавил: «Проводи ее до дома, ладно?» И уехал. Все было просто и естественно.
– И он не сомневался в подлинности телеграммы?
– А что, она была подложная? – Было видно, что Макларен поражен.
– Похоже на то…
– Как странно… – Коммандер погрузился в некое подобие транса, из которого вышел, чтобы сказать: – Но это действительно очень странно. То есть, я хочу сказать, какой в этом смысл? Кому нужно было, чтобы он уехал в Шотландию?
– Абсолютно согласен с вами – этот вопрос требует ответа.
И Эркюль Пуаро откланялся, оставив Макларена размышлять над этой загадкой.
Спенсы жили в небольшом домике в Челси.
Линда Спенс приняла Пуаро даже с каким-то восторгом.
– Ну расскажите же, – начала она. – Расскажите мне про Маргариту! Где она?
– Мне не позволено об этом говорить, мадам.
– Она отлично спряталась! В этом смысле Маргарита очень умна. Но, полагаю, ей придется предстать перед судом как свидетельнице? От этого ей не отвертеться?
Пуаро окинул свою собеседницу оценивающим взглядом. Он вынужден был признать, что, по современным меркам, она была привлекательна (то есть походила на недокормленного ребенка-сироту). Этот тип ему никогда не нравился. Волосы торчали у нее на голове в артистическом беспорядке, а пара проницательных глаз следила за ним с плохо умытого лица без всяких признаков косметики, за исключением выкрашенного в яркий светло-вишневый цвет рта. На ней были надеты невероятных размеров желтый свитер, доходивший ей почти до колен, и обтягивающие черные брюки.
– А вы какое отношение имеете ко всему этому? – требовательно спросила миссис Спенс. – Хотите как-то отмазать мальчика? Угадала? Тщетная надежда!
– Значит, вы считаете, что он виновен?
– Конечно. А кто еще?
«В этом, – подумал Пуаро, – и вся суть».
– А как вам в тот трагический вечер показался майор Рич? Он вел себя как обычно? Или не как обычно?
Линда Спенс задумчиво прищурилась.
– Нет, он не был похож на самого себя. Он был… другой.
– Что значит «другой»?
– Ну вы же понимаете: если вы только что хладнокровно зарезали человека…
– Но ведь тогда вы еще не знали, что он хладнокровно зарезал человека, не так ли?
– Конечно, не знала.
– Так в чем же он был «другой»? Как вы это опишете?
– Ну… рассеянный. В общем, я не знаю. Но когда я позже думала об этом, то решила, что с ним определенно что-то было не так.
Пуаро вздохнул.
– А кто приехал первым?
– Мы. Джим и я. А потом Джок. Маргарита появилась последней.
– Когда вы впервые услышали про отъезд мистера Клэйтона в Шотландию?
– Когда приехала Маргарита. Она сказала Чарльзу: «Арнольд дико извиняется, но ему пришлось срочно выехать в Эдинбург ночным поездом». На что Чарльз ответил: «Очень жаль». А потом Джок добавил: «Извини. Я думал, ты уже знаешь». После этого мы все стали выпивать.
– А майор Рич не упоминал, что видел мистера Клэйтона в тот вечер? Ничего не говорил о том, что тот заезжал к нему по дороге на вокзал?
– Я ничего такого не слышала.
– А правда, странная штука случилась с этой телеграммой? – задал следующий вопрос детектив.
– А что с ней такого странного?
– Она оказалась поддельной. В Эдинбурге о ней никто ничего не знает.
– Ах, вот в чем дело… А я тогда еще подумала…
– Вы что-то подумали о телеграмме?
– Должна сказать, что это сразу бросалось в глаза.
– А поконкретнее?
– Дорогой мой, – сказала Линда, – не надо строить из себя невинную овечку. Якобы неизвестный мошенник убирает мужа с дороги! И, по крайней мере, на одну ночь место оказывается свободным.
– Вы хотите сказать, что майор Рич и миссис Клэйтон собирались провести ночь вдвоем?
– Вы же слышали, такое иногда случается, не правда ли?
Было заметно, что Линда наслаждается происходящим.
– И телеграмму отправил кто-то из них?
– Меня это совсем не удивит.
– Так вы думаете, что у майора Рича и миссис Клэйтон были отношения?
– Скажем так – я бы не сильно удивилась, если б это оказалось именно так. Хотя сама я свечку не держала.
– А мистер Клэйтон что-то подозревал?
– Арнольд был очень необычным человеком. Застегнутым на все пуговицы, если вы меня понимаете. Мне кажется, он знал. Но он был из тех мужчин, которые ни за что не признаются в подобном. Все обычно думали, что он сухарь, лишенный каких-либо эмоций. Но я абсолютно уверена, что в душе он был совсем другим. Вся штука в том, что я была бы гораздо меньше удивлена, если б Арнольд прирезал Чарльза. У меня такое впечатление, что он был до безумия ревнив.
– Интересно…
– Хотя, честное слово, в этом случае Арнольд скорее зарезал бы Маргариту. Отелло и все такое… Маргарита, знаете ли, производила потрясающее впечатление на мужчин.
– Она неплохо выглядит. – Пуаро намеренно преуменьшил привлекательность миссис Клэйтон.
– Дело вовсе не в этом. В ней что-то есть. Она способна завести мужчину, влюбить его в себя, а потом посмотреть на него удивленными глазами, доведя таким образом до полного одурения.
– Une femme fatale [40].
– Наверное, иностранцы так это называют.
– Вы хорошо ее знаете?
– Дорогой мой, она моя лучшая подруга, но я ни на йоту ей не доверяю.
– Ах вот как, – сказал Пуаро и перевел разговор на коммандера Макларена.
– Джок? Верный старина Джок? Он душка. Создан для того, чтобы быть другом семьи. Они с Арнольдом были действительно очень близки. И, мне кажется, Арнольд рассказывал ему больше, чем кому-либо. Ну и, конечно, он был верным пажом Маргариты. Служил ей верой и правдой многие годы.
– А мистер Клэйтон к нему тоже ревновал?
– Ревновать к Джоку? Ничего себе идея! Маргарита искренне любила его, но никогда не давала ему никакой надежды. Я вообще не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь… Я не знаю, почему… Мне кажется, это было бы стыдно. Он такой милый…
Пуаро заговорил о слуге. Но, кроме того, что тот смешивает очень хороший «Сайдкар» [41], Линда Спенс больше ничего о Бёрджессе не знала и, по-видимому, почти не замечала его.
Однако она умела быстро делать выводы.
– Так я полагаю, вы думаете, что он мог убить Арнольда так же легко, как и Чарльз? Мне это кажется бешено невероятным.
– Эта ваша фраза, мадам, убивает меня. Хотя мне кажется – правда, вы, скорее всего, не согласитесь со мной, – что «бешено невероятно» вовсе не то, что майор Рич мог убить Арнольда Клэйтона, а то, как он это сделал.
– Вы про стилет? Да, он здесь явно не к месту. Скорее это должен был быть какой-то тупой предмет… Или, может быть, он мог его задушить?
